Николай Капченко - Политическая биография Сталина

• Название: Политическая биография Сталина
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Научно-издательская компания «Северная корона»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-98383-004-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Предлагаемый вниманию читателей первый том «Политической биографии Сталина» — это не описание каких-либо отдельных эпизодов из его жизни, а попытка осветить все наиболее важные этапы деятельности Сталина, весь его сложный путь от революционера-бунтаря до одного из главных претендентов на ленинское политическое наследство. Автор посвящает много места процессу формирования убеждений и своеобразной политической философии человека, ставшего лидером великой державы. Без осмысления этой философии невозможно понять и дать адекватную оценку внутренней и внешней политики, идеологии, экономической стратегии — собственно, всех сторон жизни Советского Союза в течение трех десятков лет прошлого века.

Первый том базируется на обширном историческом материале, анализ которого позволяет раскрыть образ реального Сталина-политика, на много голов возвышавшегося над своими противниками и оппонентами, что в конечном счете и предопределило его политический триумф. Автор в своих оценках и выводах, в полемике с другими биографами Сталина стремился соблюдать всю возможную объективность. Хотя это, видимо, и не гарантировало его от пристрастных суждений по отдельным вопросам. Тем не менее, историческая картина, нарисованная в томе, подводит читателя к неизбежному выводу: именно Сталину суждено было стать во главе Советского Союза, закономерно приобретшего статус одной из двух сверхдержав XX века. Книгу отличает ясный и простой (но не простоватый!) слог, живая подача событий и фактов. Там, где в силу самой логики истории события прошлого перекликаются с современностью, автор проводит невольно возникающие сравнения и высказывает собственные комментарии.

Уже сама фигура Сталина привлекает к себе пристальное и во многом неудовлетворенное внимание. И с каждым годом все большее! Читатель, для которого история — не просто вчерашний день, а в чем-то и ощутимая часть современности, найдет в книге пищу для размышлений, а в конечном счете — и для осмысления нашего исторического прошлого.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

На следующий день Сталин вызывает к себе в кабинет Назаретяна (Назаретян был заведующим секретариатом Сталина — Н.К.) долго с ним совещается. Назаретян выходит из кабинета довольно кислый. Но он человек послушный. В тот же день постановлением Оргбюро он назначен заведующим партийным отделом «Правды» и приступает к работе.

В «Правду» поступают отчеты о собраниях партийных организаций и результаты голосований, в особенности по Москве. Работа Назаретяна очень проста. На собрании такой-то ячейки за ЦК голосовало, скажем, 300 человек, против — 600; Назаретян переправляет: за ЦК — 600, против — 300. Так это и печатается в «Правде» И так по всем организациям»[1159].

Трудно судить, насколько данный рассказ отвечает действительности, но с тех пор эта фраза Сталина стала настолько знаменитой, что ее и сейчас в качестве неотразимого аргумента используют в политической полемике современной России.

Итак, XIII партийная конференция нанесла мощнейший удар по Троцкому и его сторонникам. После этого поражения Троцкий, как он ни боролся, как он ни сопротивлялся, фактически оказался в положении политического банкрота, хотя и продолжал занимать еще официальные посты и в партии, и в Красной армии. Полное и окончательное устранение его с политической сцены стало лишь вопросом времени. Причем достаточно короткого времени.

Вне поля моего зрения пока оставалась одна важная проблема. Без ее рассмотрения хотя бы в самом обобщенном виде, политическая биография Сталина в рассматриваемый период будет неполной. Я имею в виду комплекс вопросов внешней политики. Прежде всего надо сказать, что Сталин непосредственно вопросами внешней политики и международных отношений Советской России в пределах исследуемого периода непосредственно не занимался, будучи сосредоточенным преимущественно на внутрипартийных и организационных вопросах. Это отнюдь не означает, что эти проблемы вообще оставались за рамками его интересов и практической деятельности. Как член Политбюро он принимал активное участие в их обсуждении и решении, причем характер и объем внешнеполитических и международных проблем в общем числе рассматриваемых высшим руководством вопросов становился все большим по мере того, как укреплялись международные позиции Советского Союза и намечалась полоса признаний его со стороны ведущих западноевропейских держав. Не греша против правды, можно утверждать: Сталин безусловно был в курсе вопросов мировой политики и активно влиял на выработку советского подхода к ним. Однако эта сфера деятельности в то время носила для него побочный характер.

В связи с болезнью Ленина и функционированием триумвирата, естественно, члены «тройки», и Сталин в том числе, оказались фактически у руля руководства и внешнеполитической деятельностью страны. На них падала главная доля ответственности за выработку не только общего курса, но и принятие решений по множеству конкретных практических вопросов. Вовлеченность Сталина во внешние дела стала возрастать: есть основания считать, что именно с этого времени он уже непосредственно стал приобщаться к практическому руководству такой важной сферой государственной деятельности, как внешняя политика.

На примере его позиции по отношению к подготавливавшемуся летом — осенью 1923 года революционному выступлению в Германии я постараюсь обозначить некоторые особенности его зарождавшейся философии в области внешней политики. К тому времени его исходные внешнеполитические воззрения несли на себе печать противоречивости и двойственности. Это видно хотя бы из его высказываний при обсуждении в Политбюро тезисов Зиновьева, считавшегося (а скорее всего считавшего себя самого) виднейшим теоретиком и практиком международного революционного движения уже в силу занимаемого им поста председателя Исполкома Коминтерна. Замечания Сталина сочетали в себе элементы наступательного порыва и крайней осторожности. Он — следуя еще ортодоксальной большевистской догме — поставил существование советского режима в России в прямую зависимость от гипотетического успеха германской революции. «Мне кажется, ясно, что основной вопрос, который стоит здесь перед нами, — это вопрос о существовании нашей федерации. Либо революция в Германии провалится и побьют нас, либо там революция удастся, все пойдет хорошо, и наше положение будет обеспечено. Другого выбора нет»[1160].

Подобная постановка вопроса кажется весьма странной в устах Сталина, повторявшего зады псевдотеоретических догм, согласно которым Советскую власть в России спасет только революция в развитых капиталистических странах. В его многочисленных предыдущих высказываниях, напротив, сквозила мысль о том, что наша революция как бы самодостаточна, что она располагает ресурсами и людским потенциалом, чтобы защитить себя. Кстати, исход Гражданской войны на практике подтвердил это. Но в этот краткосрочный период Сталин почему-то примыкает к тем, кто защищал концепцию мировой революции как главную гарантию обеспечения дальнейшего существования Советского государства. Правда, длилось это недолго — буквально несколько месяцев: по их прошествии Сталин, как известно, выступил со своей концепцией строительства социализма в одной стране. И на этой базе построил всю свою стратегию и тактику и в конечном счете добился победы.

Тогда же, в 1923 году, он мыслил скорее категориями желательного, нежели действительного. Но уже и в тот момент бросается в глаза его практическая хватка. Так, он настаивает на том, чтобы Советский Союз через прибалтийские страны (тогда их называли лимитрофами) добился непосредственного выхода к границам Германии. (Вспомним дальнейшее развитие событий в 30-е годы!) Сталин предлагал: «Есть еще мера, которая сможет сильно облегчить положение: надо усилить нашу [силу] в лимитрофных государствах. Надо собрать и бросить туда коммунистов этих национальностей. Для нас очень важен и нужен общий кусочек границы с Германией. Нужно постараться сорвать одно из буржуазных лимитрофных государств и создать коридор к Германии. К моменту революции это нужно подготовить»[1161].

Словом, тогда это были всего лишь наметки, первые кирпичи в фундамент будущей сталинской философии внешней политики.

Но вернемся к финальной части нашего повествования.

На третий день после триумфального для Сталина завершения конференции скончался В.И. Ленин. Интересно остановиться на деталях того, как он узнал о кончине вождя. На этот счет осталось несколько свидетельств, причем, как правило, одно не совпадает с другим. Приведу два свидетельства.

Первое принадлежит А.И. Микояну и приурочено к 100-летию со дня рождения Ленина. Микоян вспоминал: «…Помню, 21 января, во второй половине дня, я зашел на квартиру к Сталину, чтобы посоветоваться с ним по ряду вопросов, связанных с нашими северокавказскими делами.

Не прошло и 30–40 минут нашей беседы, как вдруг, неожиданно, в комнату ворвался крайне взволнованный и возбужденный Бухарин и не сказал, а как-то выкрикнул, что из Горок позвонила Мария Ильинична и сказала: «Только что, в 6 часов 50 минут, скончался Ленин».

Это было так неожиданно. Мы были потрясены. Наступило минутное замешательство и молчание.

Мы все мгновенно оделись, на аэросанях поехали в Горки»[1162].

А вот воспоминание Зиновьева: «Мы сидели на совещании «сеньорен-конвента» съезда Советов в Большом театре наверху в небольшом (кажется, «Бетховенском») зале. Позади нас стоял телефон (кажется, автомат-вертушка, установленная на время съезда. Зал был битком набит. Позвонила Мария Ильинична и взволнованно попросила Сталина или меня. Мы сидели рядом. Сталин подошел. Она передала ему роковое известие. Он тотчас же передал его мне. Здесь провал в памяти. Не помню, что ощущал. Постояли оба сраженные. Потом решили пока собранию ничего не объявлять. Помню, позвонили в Горки, что мы сейчас туда выезжаем. Затем пошли ко мне домой в Кремль»[1163].

Вне всяких сомнений, воспоминания Зиновьева заслуживают полного доверия, тем более что они воспроизведены в его статье, написанной в январские дни 1924 года во время траурных мероприятий в связи со смертью Ленина. К тому же, они подтверждаются и рядом других заслуживающих внимания источников. Что касается воспоминаний А. Микояна в связи с данным эпизодом, то они, по всей вероятности, не во всем точны. Так, он пишет, что весть о кончине Ленина сообщил Н. Бухарин. Между тем по другим источникам (и они вполне достоверны) Н. Бухарин в это время был в Горках и сам присутствовал при кончине Ленина.

И в качестве последнего аккорда этой противоречивой, отчасти даже трагической, баллады об отношении Сталина к умершему Ленину, приведу воспоминания В. Бонч-Бруевича «Смерть и похороны Владимира Ильича», опубликованные в журнале «Красная новь» в 1925 году.