Журнал «Новый мир» - Новый Мир. № 1, 2002

• Название: Новый Мир. № 1, 2002
• Автор: Журнал «Новый мир»
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал

---

— Ну, раз так уговариваете — сяду. Расскажу потом нашим, как вы работаете.

Эта фраза, видимо, поддала им огонька — пихнули меня в заднюю дверь «газика» довольно сильно.

— Учти, за него вы головой отвечаете! — куражился главный. Что интересно — в воде была еще одна голова, причем вполне интеллигентная, даже в пенсне, — но почему-то безмолвствовала, находясь в какой-то прострации.

— Его головой отвечаем! — удачно пошутил Иван, указав на меня, и все головы, кроме интеллигентной, утробно хохотнули. Вот что значит интеллигентность — корректно себя ведет. Впрочем, дальнейшего поведения его не знаю, поскольку оказался в тесной нагретой коробке, обитой жестью, и меня пошло кидать.

— Вылазь! — Дверка наконец отпахнулась. Удастся ли раскрючиться?

Скрюченный, как какой-то Верлиока, я вылез. Огляделся. Ого! Городской центр, выстроенный со скромной брежневской роскошью — все как положено, тильки чуть поменьше. Мэрия (ясное дело, бывший обком), под прямым углом к ней (но я не сказал бы «перпендикулярно») работает отделение МВД, куда меня, скрюченного, и ташшут. Увидел я и местного Ленина, небольшого, пропорционального, видимо, количеству населения и, к моему глубокому сожалению, свежепокрашенного.

— Мне бы к мэру надо! — метнулся я в сторону Ильича.

— Мэр сейчас, к сожалению, занят! — вежливо произнес бритоголовый (он казался все опасней). — Придется вам некоторое время провести с нами. Прошу!

Мы вошли в их шикарное здание, но в маленькую боковую дверку, назначенную, видимо, не для самых важных особ. Мы прошли по узкому коридору с учебными плакатами (формы одежды, чистка оружия) и зашли в дежурную комнату, перегороженную барьером.

— Вот, из-за вас пришлось покинуть пост! — сокрушенно признался бритоголовый.

— Зря! — произнес я вполне искренне.

Ваня открыл железную дверь в камеру и выгнал оттуда бомжа в морском кителе на голое тело.

— Геть отсюда! И чтоб больше мы тебя не видели!

Бомж радостно убрался. Кому-то я все же счастье принес!

— Прошу! — повел рукой Ваня.

Я вошел, и они за мной, что мне не понравилось.

По возможности быстро, но и не теряя достоинства я повернулся к ним лицом.

— Ты мэра видеть хотел? — как-то резко отбросив приличия, заговорил бритоголовый. — Так вот знай: здесь все решаем мы! Ячейка правящей партии — это к нам. И местное отделение мафии — тоже мы. Понял, нет?

И не успел я выразить восхищение, как резко получил в глаз, даже не успев понять, от кого. Умельцы! Неплохой получается бизнес-ланч! Разведка боем… разведка боем меня. И неплохая провокация, кстати, — надо будет с Берха денег слупить.

— Он, кажется, не все понял, — произнес Иван.

— Нет-нет! Все отлично. Могу повторить.

— И скажи… муравьеду своему, — (Крота, оказывается, знают!), — если он хочет жить — чтобы сюда приполз!

— Сюда?

— Нет. Туда. В разлив — где мы тебя брали.

— В Разлив? Прямо как к Ленину! — восхитился я.

— Ты Ленина не трожь! — окаменел бритоголовый… в честь вождя, видимо, и обрился. — Все запомнил?

— А почему вы мне доверили это сообщение? — поинтересовался я.

— А как самому понятливому! — произнес Иван, и они дружно рассмеялись. Озорные ребята!

— Так я могу идти?

— Да нет, — усмехнулся гладкоглавый. — Посиди тут, подумай немножко. Выпускать пока нельзя тебя — а то ты выходишь вроде невиновный!

— Признаю свою вину… но хочу выйти!

— Дать, что ли, ему еще?

— Нет-нет! Вся информация вылетит. Все! — торопливо сказал я.

— Бывай тогда.

Ну что ж, первый контакт с общественностью прошел хорошо!

И заскрипели запоры. В камере, кстати, совесть успокаивается — можешь смело сказать себе, что живешь не лучше других. Пару раз в жизни удалось так воспарить — к счастью, ненадолго. Но и сейчас вроде я правильно иду?

Не ведаю, сколько прошло времени, — не ношу часов. Запоры наконец заскрипели. Заглянул средних лет лейтенант — само обаяние. Вот как жизнь бросает — то туда, то сюда.

— Извините, но не могу понять… как вы здесь оказались?

— А что — протокола разве никакого нет? — Я посмотрел на стол, покрытый бумагами.

— Нет. — Он развел руками. — Такая уж смена идет нам!

— Да… смена не особо казистая.

— Но вы уж должны их извинить…

— Только лично.

— Ребята новенькие, неопытные. Зарплаты мизерные.

— Но денег я им дать не могу. Самому мало!

— Да-да, — кивнул он даже сочувственно, но сочувствуя то ли им, то ли мне. — Ой, у вас, кажется, кожа рассечена? Сейчас мы что-нибудь придумаем! У нас тут аптечка есть, но заперта, к сожалению: Марья Ивановна ушла. Кто-то может за вас поручиться, я имею в виду — из живущих здесь?

— Так у меня двоюродный брат тут! Петр Листохват!

— Вы брат нашего уважаемого ветеринара? Так боже мой, мы сейчас же за ним пошлем!

Какая-то мучительно знакомая интонация! Каких-то книг начитался, сука!.. Достоевский, что ли?

Петр появился, как раз когда материально ответственная Мария Ивановна открыла аптечку и прижигала мне рану под глазом, и я, перенося жжение, сипел сквозь зубы.

— Бо-бо? — равнодушно проговорил Петр. — Во-во. Давно пытаете?

Глава 7

— Что ж ты прямо ко мне не обратился? — бушевал Петр. — Я бы сам тебе все это дал!

— В смысле — по харе?

— …В смысле инфраструктуры!

Мы сидели с Петром в чайной, обвешанной липучками с мухами, как елочными гирляндами.

— Да как-то я стеснялся к тебе… после твоего доклада. А потом помнишь — в первый же день? Галя шо-то неласково нас приняла?

— А-а. Это ж она думает, что это ты к казино меня приучил!

— Ну спасибо, Петр!

— Нравится тебе здесь? — Петр, откинувшись на стуле, огляделся.

— Хорошо, но душно, — вежливо сказал я.

— Дерьма куча! — заявил Петр безапелляционно. — Разве ж это клуб? Я хочу настоящий клуб сделать — с казино, стриптизом. И знаешь где? Вон там, на Пень-хаузе небоскреба нашего! — Петр кивнул в окошко на «Колос».

— Мне кажется, Галя этого не одобрит.

— Мне Галя не указ! Хочешь знать — я ее до этого года узлом вязал! До поездки, в смысле, к тебе.

Опять я виноват!

— А вы все оттяпать хотите!.. Так что ребят наших понимаю, — признался Петр.

— А я что?.. Я как раз думал спонсора на опорно-двигательный наш направить! — признался я. — Помнишь, как мы здесь?

— «Странное нынче пиво»? — Петр усмехнулся. — Да, было дело! Особенно когда мать тут была!

— Ну а теперь все делось куда?

— А куда все! — отвечал Петр. — А было — да! Заранее уже знали, когда ехали сюда: бабы тут лечат опорный аппарат, а мужики — двигательный. Я ж и с Галей тут познакомился! Вот говорят — «красный пояс» у нас. Так любой пояс покраснеет, коли все отнимать!

— А кто отнял-то?

— Санаторий-то?.. Да сами и отняли! Главврач там профессор Мыцин… укушенный капитализмом! Да еще к брату в США съездил, набрался там. Приватизировали, акционировали. Теперь сидят на бобах. Колхозы, профсоюзы теперь не шлют, а сам никто не едет: расценки выставили адекватные США. С вас сколько берут за номер?

— Не знаю.

— Вот то-то и оно. Сам Мыцин в подвале сидит, где у них прежде научный центр был. Персонал — на станции торгует, кто побойчей. А зданием командует любовница его, бывшая сестра-хозяйка. Мыцин как бы фершалом там. А какие операции делал, по голеностопу! Мать гордилась им, пока жива была. При ней-то порядок был!

— «Странное нынче пиво»! — напомнил я. — Помнишь — домик-пряник!

— Ну, это-то как раз осталось — там теперь своя охрана! — сказал Петр. — Кто-то там и сейчас из Москвы гужуется.

— Да?.. ну а чего нам-то делать?

— Прежде всего — с нами согласовывать! — отчеканил Петр.

— С теми, которые там… в луже сидят?

— А чего? Ключевая позиция! Я, кстати, тоже в группировку вхожу.

— Так это я тебя тоже должен за плюху благодарить?

— Это не тебе. — Петр усмехнулся. — Это для передачи… муравьеду твоему.

— А он, думаешь, примет?

— А ты уж расстарайся! — усмехнулся Петр.

Мы взяли еще по стакану.

— А чего-то они непочтительно о тебе отзывались! — вдруг обида захлестнула меня.

— Кто? Наши? Так это у нас стиль такой.

С некоторым усилием я добрался до номера, рухнул в койку. Потом все же поднялся. Надо Кроту позвонить, отчитаться о проделанной мною работе. При этом — спьяну, наверное, — почему-то рыдал. Еще классная воспитательница говорила, Марья Сергеевна, в первом классе: «Нет добросовестнее этого Попова!» Таким и остался! Рыдал приблизительно минут пять, потом резко оборвал, набрал номер. Гудки… гудки… Глухо. Не желает! Потом все же — «нет добросовестнее» — рыдания подавил, нашел записанный номер его мобильника, набрал целую кучу цифр. Запищало страшно далеко — словно на Марс дозвонился.