Робер Амбелен - Драмы и секреты истории, 1306-1643

• Название: Драмы и секреты истории, 1306-1643
• Автор: Робер Амбелен
• Издательство: Прогресс : Прогресс-Академия
• Жанр: История
• Год: 1993
• ISBN: 5-01-003032-2

Известный ученый, член Французской исторической ассоциации Робер Амбелен воссоздает в своей книге впечатляющую картину исторических драм и трагедий, политических страстей, бушевавших в средневековой Франции, выявляет подлинные мотивы действий главных героев, приоткрывает завесу над многими секретами и тайными, нередко криминальными способами, которыми пользовались эти деятели для достижения своих заветных целей.

Опираясь на широкий круг источников, в том числе и на секретные архивы Ватикана, автор обнажает механизм создания ряда исторических легенд и фальсификаций, стремясь восстановить историческую истину.

Книга иллюстрирована и адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей европейского средневековья.

---

Вот последняя группа аргументов, опровергающая версию о подлоге. Утверждают, что роды французских королев совершались публично. Это так, но только в отношении Бурбонов. В эпоху Капетингов королевы рожали лишь в присутствии максимум двух или трех пэров королевства. Почти наверняка при рождении Иоанна I Посмертного присутствовала Маго д’Артуа. Слишком уж она была в этом заинтересована, и к тому же она имела на это все права, будучи «пэром королевства». В этом качестве она будет впоследствии присутствовать на коронации своего зятя в Реймсе. Очевидно, что она не преминула тщательно осмотреть новорожденного. Могла ли она спутать его на следующий день с сыном Мари де Крессэ? Нет, так как последнего и не было подле его матери в Лувре или в Венсенне.

Действительно, кормилица, избранная для вскармливания ребенка короля Франции, должна была отдать ему полностью все свое молоко[45]. Это правило было введено, дабы не ограничивать изо дня в день количество молока, предназначенного для королевского младенца, ради ребенка простого подданного. Кроме того, недопустимо было оскорблять будущего сюзерена наличием так называемого молочного брата. Таким образом, кормилица новорожденного принца должна была поручить собственного ребенка другой кормилице. И только в среде мелкого дворянства сын простолюдина мог стать «молочным братом» сына сеньора. Исходя из этого, Мари де Крессэ была кормилицей лишь одного ребенка, сына Клеменции Венгерской, с 16 по 21 ноября 1316 г. (по юлианскому календарю).

Помимо этого, вероятно, что Маго, имея на то особые причины, установила тщательное наблюдение за новорожденным, так как речь шла о деле первостепенной для нее важности. Самое робкое поползновение совершить подлог было бы приравнено к похищению и стоило бы совершившему его жизни после жесточайших пыток.

Нужно сказать, что в средние века в Париже существовали специальные пристанища, своего рода гостиницы для кормилиц, приехавших из своих деревень, где им предоставлялись стол и крыша над головой. Если они заболевали, к их услугам была бесплатная больница св. Катерины, содержавшаяся монахинями, звавшимися в народе катеринетками.

Параллельно создавались и платные заведения под управлением рекомендательниц, предназначенные для заказных кормилиц. Их держали про запас, на смену единственной исполняющей свои обязанности кормилице, если у той вдруг иссякало молоко.

Было принято, чтобы в спальне новорожденного принца, в особенности если речь шла о старшем сыне короля, спали три или четыре женщины, наделенные различными функциями:

а) гувернантка, выбираемая всегда среди дам высшей знати, ответственная за все обслуживание в целом;

б) кормилица, функции которой уже были отмечены. Если она не являлась наследственной дворянкой, дворянство ей тут же жаловалось;

в) нянька, функции которой ясны: туалет, одевание, раздевание, купание, баюканье;

г) горничная, ведающая пеленками, одеждой и т. п. Она не обязательно спала в комнате ребенка, дело обстояло по-разному в зависимости от той или иной эпохи, того или иного царствования и т. д.

Все эти женщины предварительно давали клятву в том, что будут верно нести свою службу и не будут принимать никаких подарков, вознаграждений и пенсий ни от кого, кроме короля. Эта клятва, подобно клятве на вассальную верность, приносилась на коленях, при этом руки подданного король держал в своих руках.

Поэтому трудно вообразить, чтобы граф Гуго де Бувилль, бывший камергер Филиппа IV Красивого, мог осмелиться подменить сына короля сыном королевской кормилицы, то есть ребенком, который не мог находиться в одной комнате с ребенком суверена, на глазах у всех принцев крови, вельмож высшего света, собравшихся для участия в церемонии представления королевского наследника.

Что же касается того, чтобы отправиться за ребенком кормилицы маленького принца в другой конец замка, а то и в город ко второй кормилице и оставить ей взамен другого ребенка, то есть королевского сына, — такого рода авантюра полностью исключается.

Наконец, за четыре года до того, как впервые возникла версия о подлоге (в Риме, и исходила она от Кола де Риенцо), король Франции Иоанн II Добрый издал ордонанс, датированный 13 января 1350 г. Этот ордонанс фактически узаконил на территории всего королевства бывший в ходу обычай, описанный выше.

Королевский ордонанс учреждал официальный институт «рекомендательниц», ведающих кормилицами. В случае если они определяли одну и ту же кормилицу к более чем одному ребенку, их ставили к позорному столбу. Много лет спустя, в 1611 г., вышел указ, запрещавший под угрозой штрафа или телесных наказаний в случае повторного нарушения искать место кормилицы иными путями, нежели чем в заведении традиционных «рекомендательниц». К тому же акушеркам и владельцам таверн запрещалось нанимать или брать на постой кормилиц. А полицейским распоряжением от 17 января 1757 г. кормилицам в состоянии беременности запрещалось вскармливать доверенных им младенцев. За нарушение полагалось наказание кнутом или штраф в 50 ливров.

Таким образом, Иоанн Добрый, издавая свой запрет от 13 января 1350 г., лишь узаконил уже ставший общепринятым в средневековом обществе обычай и сделал это вовсе не в связи с Джаннино де Гуччо, назвавшимся Иоанном I Посмертным, поскольку он появился вместе со своей легендой лишь четыре года спустя.

Все это убедительно доказывает, что Мари де Крессэ никогда не вскармливала одновременно двух младенцев (собственного ребенка и сына Клеменции Венгерской, вдовы Людовика X Сварливого), а также и то, что Джаннино де Гуччо не был Иоанном I Посмертным.

Теперь остается показать это в свете Истории, разгадав загадку человека, предъявившего 40 лет спустя свои претензии на французский трон.

Как мы уже отмечали, весьма вероятно, что смерть Иоанна Посмертного вскоре после рождения произошла насильственным путем, а не вследствие конвульсий.

Разумеется, смерть ребенка в младенческом возрасте была в то время, к сожалению, явлением обычным. Достаточно было перенести грудного ребенка из сильно натопленной комнаты в более прохладное помещение по холодному коридору, чтобы подвергнуть его смертельному риску. Опасность представляли и те условия, в которых происходил обряд крещения: ребенка полностью погружали в холодную воду — и практиковалось это вплоть до начала XIV в. Лишь в 1313 г. собравшийся в Равенне синод разрешил крещение посредством окропления в случае недостатка святой воды или из опасений простудить ребенка. И лишь в XV в. окончательно исчез этот опасный обычай погружать при крещении ребенка в воду целиком. Тем более, что лекарства давали не ребенку, а как раз его кормилице!

Во всяком случае, Маго д’Артуа ничем не рисковала. В ее жилах текла королевская кровь Капетингов, она была правнучкой короля Людовика VIII Льва и Бланки Кастильской по прямой отцовской линии — все это делало ее, принцессу крови, неприкосновенной; самое большое, что ей угрожало, — это ссылка с конфискацией имущества. Ведь дело об отравлении ее зятя Людовика X Сварливого через два дня после ужасной ссоры, произошедшей между ними по поводу милого ее сердцу графства Артуа, отравлении, вызвавшем подозрения у всего двора, — это дело тем не менее так и не смогло всплыть наружу. Никакого следствия не велось также и по делу удушения королевы Маргариты, и не случайно! Слишком уж высоко нужно было подняться, чтобы найти преступников, до самого королевского трона. А это было немыслимо. Стоящая в одном ряду с предыдущими убийствами внезапная смерть Иоанна Посмертного создала еще меньше проблем, так как регентами королевства стали зять и дочь Маго. Для того чтобы открыть путь к трону детям Маго, теперь необходимо было только отстранить маленькую Жанну д’Эвре, что было сделать нетрудно. Эта цель была достигнута без осложнений благодаря провидчески «открытому» так называемому салическому праву. 9 января (или 20 января по григорианскому стилю), то есть через восемь недель, в Реймсе регент Филипп де Пуатье стал королем Франции Филиппом V.

А теперь вернемся к Джаннино де Гуччо. Для того чтобы он узнал о своем подлинном происхождении, нужно было, чтобы брат Бартелеми, исповедовавший Мари де Крессэ, рассказал о подлоге другому монаху, брату Антуану, а тот в свою очередь поведал об этом Кола де Риенцо, римскому сенатору, наместнику Святого Престола в Риме: он-то, будучи третьим лицом, посвященным в тайну, и открыл ее Джаннино де Гуччо.

Но через несколько дней, 8 октября 1354 г., Кола де Риенцо был убит в Риме во время мятежа.

Тогда Джаннино уехал в Венецию, там вошел в контакт с неким евреем-выкрестом по имени Даниэль, представив ему одну грамоту от епископа Сиены, а другую — от Совета Республики этого же города, который выделил ему охрану, содержание, назначил «Совет Короны» и, наконец, знаменитую Хартию, так называемую Хартию Никола де Риенцо. Сразу скажем, что подлинность этой Хартии отнюдь не подтверждена специалистами.