Алексей Гридин - Только хорошие умирают молодыми

• Название: Только хорошие умирают молодыми
• Автор: Алексей Гридин
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9922-0628-9

Мир сошел с ума, и с этим ничего уже не поделаешь. Загадочная Катастрофа отрезала город от всего мира, и выжившие не могут ничего изменить. Идет война на уничтожение, в которой люди воюют против крыс-мутантов, выросших до размера человека и научившихся пользоваться автоматом.

Эта история началась тогда, когда глухой снайпер, попадающий в цель из любого оружия, в любой ситуации, промахнулся и не попал в крысу, умеющую играть на флейте и очаровывающую людей своей музыкой. Сначала эти двое пытались убить друг друга. Затем… начали разговаривать.

Может быть, они — последний шанс нового мира?

---

— Просто дело в том, мужики, что мне с ним в одной группе на задание идти. Вот я и думаю, насколько ему доверять можно.

— Доверять-то можно, — рассудительно произнес ворчливый. — Но думать он о тебе вряд ли будет. Слишком уж он сам по себе. Так что ты на него, как говорится, надейся, но и сам не плошай.

— А я тебе так скажу, — добавил Леха. — По-моему, Музыканту главное, чтобы было чем перед людьми покрасоваться. Так что если ему покажется, что можно совершить подвиг, он полезет его совершать обязательно. А вас кинет. Потому что он — вот такой вот уникальный Музыкант, а мы все — хрены с горы.

— Ладно-ладно, — (Музыкант не видел сейчас Паршина, но мог представить, как бывший танкист часто-часто кивает головой), — попробую учесть. Ну спасибо, ребята, за рассказы, за советы.

— Удачно тебе вернуться.

Трое разошлись. Никто из них так и не собрался заглянуть в туалет, служивший сейчас Олегу местом подслушивания.

Вот так, значит, подумал Музыкант. Брошу и пойду совершать подвиги? Хорошо, буду иметь в виду, незнакомый Леха. Ты не представляешь, дружище, как бы мне хотелось однажды действительно бросить тебя в «серой зоне» перед носом у крысиного патруля. Ты же, сопляк, небось ни разу там не был. Ты не в курсе, что это такое — лежать в какой-нибудь канаве по шею в жидкой грязи, ожидая, пока погоня убедится, что тебя уже не догнать, и повернет назад. Ты не знаешь, каково это — вляпаться в засаду и вести бой в одиночку против пятерых. Тебе никогда даже в голову не придет принести своей женщине цветы из порубежья.

Он громко, на весь Штаб, хлопнул дверью и пошел домой.

В половине десятого Олег был у магазина с часами. На самом деле от часов осталось одно воспоминание: во время войны банд в башенку, украшенную выпуклым кованым циферблатом, угодили из чего-то серьезного и разворотили вдрызг. Теперь развалины щерились во все стороны гнутыми вывернутыми балками. Но название осталось, потому что многие помнили это место: почему-то до Катастрофы у магазина с часами модно было назначать свидания, и вечерами там всегда было шумно и людно — и хорошенькие смешливые девчушки, и парни, старательно красующиеся перед ними… Музыкант велел себе не вспоминать.

Поспать ему не удалось. Подслушанный в Штабе разговор не давал Олегу уснуть. Он ворочался, вспоминая то, что ему выпало услышать, придумывал едкие, ироничные, остроумные фразочки, которыми мог бы ранить своих оппонентов, и мучился от того, что уже поздно и весь яд, что сейчас копится в нем, собирается впустую. Оставалось лишь жалеть, что он так и остался по ту сторону двери — не вышел, не бросил обсуждавшим его людям что-нибудь уничижающее, бьющее точно в цель, метко и безжалостно.

Поэтому Музыкант нервничал и изо всех сил старался никому этого не показывать.

Дмитрий и его ребята носили серый городской камуфляж. На блестящую лысину командир группы натянул черную шапочку. Паршин, кстати, тоже был в камуфляже. На их фоне Олег в черных джинсах и темно-синей куртке с меховой опушкой смотрелся довольно странно.

Неожиданно для всех них пришел Кравченко. Доцент, который, судя по напыщенному виду, готовился произнести напутственную речь, сначала даже смутился. Потом быстро пришел в себя, пихнул Данила Сергеевича в плечо, усмехнулся, спросил:

— Откуда ты всегда все так быстро узнаешь? Что, старый, признаешься, кто из моих на тебя работает?

— Все, — без тени улыбки ответил Кравченко. — Да все путем, дружище. Волки воют — ветер носит. Какие у нас могут быть секреты? Да и не обращай на меня внимания, я просто пришел посмотреть, как ребята в рейд пойдут. Проводить. Ручкой помахать.

Доцент похмыкал неопределенно, буркнул что-то насчет того, что кое-кто никак не может засунуть подальше привычку баловаться заговорами, и вернулся к группе Дмитрия. Зато к Кравченко подошел Паршин. Олег, видя их рукопожатие, подумал, что знакомы-то они давно, но не очень рады друг друга видеть. Он напряг слух, пытаясь разобрать, о чем они говорят. Выяснилось, что о нем. Елки-палки, подумал Музыкант, вспоминая разговор, случайно подслушанный в Штабе: ну что он никак не угомонится? Завидно ему, что ли? Да ладно, тезка, только попроси — я отдам тебе все свои странности с потрохами. Дело за малым: разобраться, как это сделать.

— Ты ему доверяешь? — спрашивал тем временем Паршин.

— Кому?

— Олегу. Ну, Музыканту.

— Ну ты даешь. Доверяешь, не доверяешь… Олег, ты случайно не в курсе, что мы все плывем в одной лодке? Какое тут может быть недоверие?

— Очень простое. Он какой-то не такой. Крысы — тоже не такие. Не чуешь сходства?

— Слушай, дорогой! — Данил Сергеевич даже разозлился. — Кончай чушь пороть и вести себя как параноик. Я понимаю, что ты до мозга костей военный человек и привык, что, согласно уставу, все должно быть единообразно выкрашено в один цвет, но нельзя же все понимать буквально. Медведи — не пчелы, и бегемоты — тоже не пчелы. Но разве бегемоты такие же, как медведи?

— Ладно, ладно, — замахал руками бывший танкист. — Я ему не доверяю, конечно, зато доверяю тебе. И если ты говоришь, что ему можно доверять…

— Смени тему, — бросил Кравченко. — И учти: по-моему, он нас слышит. Тем более что он умеет читать по губам.

— Что?

Паршин повернулся в сторону Музыканта, но тот вовремя отвел взгляд и тщательно изобразил, что его больше интересует, как Дмитрий проверяет снаряжение своих бойцов.

— Слушай, — Паршин оставил Олега в покое и толкнул Кравченко локтем, — а почему его Музыкантом зовут? Он что, играет на чем-нибудь? Вон, смотрю, волосы длинные да серьга в ухе.

— Да нет, — отмахнулся Кравченко. — Нам, впрочем, сначала тоже что-то такое показалось… Он же, когда мы его подобрали, сначала разговаривать вообще не хотел, только до меня иногда снисходил, отвешивал слово-другое. Все-таки отделали его здорово на улице, да еще в семье проблемы были, так что он чувствовал себя одиночкой, и нам, хоть мы его и спасли, накормили, оружие дали и к делу приставили, поначалу не очень доверял. Вот кто-то из наших тоже на его волосищи и серьгу в ухе посмотрел да на майку с какой-то страшилой намалеванной, которую Олег носил, — и точно как ты, подумал, что Олег — какой-нибудь рокер. Ну, рокер-то он действительно рокер, до сих пор по городу старые диски собирает, на которых такие же патлатые, как он, записаны. А чтобы сам играл — не, такого не знаю. Но вот приклеилось с тех пор: Музыкант да Музыкант. А коли приклеилось, то теперь и до смерти не отлипнет. И кстати, когда я говорил тебе сменить тему, я имел в виду, что про Музыканта больше ни слова. По-моему, вам пора.

— О, точно, — закивал Паршин и трусцой побежал к Дмитрию.

Олег тоже подошел к командиру группы.

— Значит, так, — сказал тот. — Вижу, все в сборе. Записка висела вон там.

Он показал на непримечательное высотное здание.

— Видите, мужики, там все двери выбиты, только одна на месте? Вот на нее и прилепили. На черной двери она очень качественно белела. План такой: выдвигаемся на ту сторону и неторопливо прочесываем окрестности в поисках хоть каких-нибудь следов. Олег, — он перевел взгляд на Музыканта, — на тебя особая надежда. Во-первых, если нас засекут, постарайся предупредить об этом заранее. А во-вторых, может быть, ты почувствуешь что-нибудь такое, чего мы не заметим. Не стесняйся говорить, даже если тебе будет казаться, что ты бредишь. Другой Олег, — Дмитрий повернулся к Паршину, — твоими делами займемся ближе к утру. Точнее решим по ходу дела. Но с рассветом нам нужно быть у себя. Все понятно?

— Все, — кивнул Музыкант.

— Так точно, — Паршин выглядел так, словно хотел козырнуть, и единственное, что мешало ему это сделать, — отсутствие фуражки.

Подошел Доцент:

— Все в порядке? Ну и отлично. Идете?

— Идем. Пора.

— Ну, удачи, мужики. Вернитесь только.

— Да уж постараемся.

Доцент хлопнул Дмитрия по плечу, повернулся, посмотрел на снайпера:

— Олег, а ты не геройствуй. Не за хвостами идешь.

— Да помню, помню.

— Вот и ладушки. Действуйте.

— Пошли, — велел Дмитрий.

Сначала шли цепочкой: впереди один из бойцов Дмитрия, за ним — Олег, потом сам Дмитрий, Паршин и еще двое бойцов. Четвертый замыкал цепочку, держась в паре десятков метров позади нее. Они без помех вошли в порубежье и двинулись во двор той самой высотки, на дверь которой кто-то прилепил загадочную записку.

Двор был как обычный послекатастрофный двор порубежья или «серой зоны»: грязный, замусоренный, неухоженный. Деревья, которые некому было подровнять, разрослись, опрокинутые ржавые мусорные баки раскатились с бетонного основания, в дальнем конце плескалась здоровенная мутная лужа. Не было не только никаких следов присутствия крыс — Музыкант мог с уверенностью сказать, что и серые твари не радовали это место регулярными посещениями.