Паулина Симонс - Красные листья

• Название: Красные листья
• Автор: Паулина Симонс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-02799-7

Они молоды и хороши собой. У них с детства было все, о чем только можно мечтать. Они легкомысленно играют с любовью и изменой, сексом и наркотиками. Но вот кто-то из них вступает в опасную игру со смертью. И когда в снегу находят обнаженное тело убитой девушки, молодой детектив Спенсер О'Мэлли начинает расследование, еще не подозревая, какие темные и порочные тайны ему предстоит раскрыть…

---

«Она заставляет тебя желать своего собственного крушения».

Это же сущая бессмыслица. Зачем Натану Синклеру нужно было ее убивать? Он был ей нужен, она его любила, пестовала, вытащила из трущоб, из грязи, из уличных банд, заплатила за то, чтобы ему изменили фамилию, сделала так, чтобы он оказался рядом с ней.

Деньги ему, видимо, были не нужны, поскольку он отказался от своей доли, как будто это была монета в четверть доллара и ему лень за ней нагибаться.

Почему он ее убил? Почему это могла сделать Конни, Спенсер понимал. У нее глаза сверкали от ненависти. Ей лгали, и так много и долго, что она не могла больше совладать с собой. В ней все всколыхнулось. В тот первый раз, тогда на мосту, она просто потеряла над собой контроль. Во второй раз она решила довести все до конца. Заранее все основательно продумала, как следует подготовилась. Это Спенсер понять мог.

Но почему Натан?

Потом он вдруг вспомнил свои собственные слова, которые сказал Кристине Ким в то воскресенье, когда они пили горячий шоколад. «Сила, власть и страх» — вот что сказал тогда Спенсер Кристине. Ее задушили, стало быть, восторжествовала грубая сила. Как ни крути, отношения у них были неравноправными: деньгами распоряжалась Кристина, а значит, у нее была вся полнота власти и сила тоже. Возможно, Альберт не хотел больше зависеть от нее. В конце концов, он мог ей надоесть, и в таком случае она могла порвать с ним отношения в любое время. И все. Кто знает, может, Кристина разлюбила Альберта, может быть, именно поэтому она и не завещала ему все свои деньги. В этом последнем поединке с ней Альберту захотелось показать, кто обладает настоящей властью.

Спенсер вспоминал, как Конни повторяла: «Я не делала этого, не делала», — и слова эти отдавались в его голове, как звон церковных колоколов, а то вдруг неожиданно срывались на визг, и это терзало Спенсера.

Хуже того, начала страдать его работа.

В конце концов, однажды после острого приступа этой «болезни», которая длилась все дождливое мартовское воскресенье, Спенсер не выдержал и отослал Конни короткое письмо, в котором сообщил, что собирается приехать к ней. Спустя несколько недель, то есть когда, по его расчетам, она наверняка уже получила его письмо, Спенсер собрался в Нью-Хэмпшир.

Последний раз он видел Конни два года назад, и, надо сказать, она сильно изменилась. Той молоденькой девушки, которая сидела напротив него в студенческом кафе «Коллиз», больше не существовало. Ее лицо вытянулось, щеки ввалились, в уголках рта появились не очень значительные, но все же заметные горестные складки. Исчезла беззаботная улыбка, длинные белокурые волосы поблекли. Она стала худее, бледнее и казалась огрубевшей. Конни было двадцать три года. Еще два с половиной года, и можно ожидать досрочно — условного освобождения. Вроде бы она под него подпадала. Теперь она много курила и по старой привычке нервно теребила волосы.

— Как ты здесь, Конни? — спросил Спенсер, садясь напротив. Они были разделены стеклянной перегородкой, но видеть и слышать друг друга могли без телефона.

— Прекрасно, как видишь. А ты изменился.

Спенсер прошелся рукой по волосам и уточнил:

— Ты имеешь в виду мои волосы? Да, я их теперь коротко не подстригаю.

— Да, вот так вот. Но теперь ты зато не выглядишь таким крутым, как прежде, но все равно очень симпатичный.

— Шутишь, конечно, — улыбнулся Спенсер.

— Нет, правда. Ты выглядишь отлично.

Но Спенсер проехал три сотни миль не для того, чтобы вести подобные разговоры.

— Тебя навещают? — спросил он.

— Конечно. Все время ездят родители. Брат приезжает, примерно пять раз в год, что очень много для него, так как он живет в Лос-Анджелесе, поэтому сам понимаешь. — Она сделала паузу. — Но ты ведь не о них спрашиваешь. Правда?

Спенсер кивнул.

— Мой адвокат приезжает тоже. Не так часто. Если бы были другие обстоятельства и можно было подать апелляцию, тогда бы я виделась с ним много чаще. Теперь же апеллировать не о чем, и поэтому одним визитером у меня меньше. — Она снова сделала паузу. — А это здорово, что ты приехал.

Он махнул рукой и повинился:

— Ничего здорового нет в том, что я так долго не приезжал.

— Но почему ты должен был приезжать? — сказала Конни мягко. — Например, окружной прокурор и его помощники, они же не приезжают.

— Конечно, они не приезжают. Но они… — Спенсер запнулся. Что — они? Они не просыпаются среди ночи в поту?

— Что-то не дает спать, детектив?

— Спенсер. Зови меня Спенсер.

— Хорошо, Спенсер, — сказала Конни. — Зачем ты приехал?

— Я приехал… — Он посмотрел на серую поверхность барьера, разделяющего их. — Хм, ты знаешь, я в последнее время много о тебе думал.

— Думал? — Она улыбнулась. — Хорошо или плохо?

— Не в этом дело. Я вспоминал тебя, какой ты была в Дартмуте. Кстати, ты встречаешься со своими старыми друзьями?

— Ты знаешь, я как раз собиралась задать тебе тот же самый вопрос. Ты с тех пор хоть раз встречался с моими старыми друзьями?

— Нет, не встречался. После суда я даже ни разу не был в Нью-Хэмпшире.

Конни замолчала, видимо не находя нужных слов, чувствовалось, что она хочет что-то сказать, но не может.

Спенсеру хотелось ей помочь, но он тоже не мог найти нужных слов. Годы работы приучили его вести допросы, к диалогам он привычен не был. Годы же сделали его осторожным и замкнутым.

Ему показалось, что они сидели так очень долго, и все это время Спенсер боролся с собой. Наконец он посмотрел на нее и тихо произнес:

— Ты ведь этого не делала? Верно, Констанция?

— Нет, — проронила она, и ее голос осекся. Спенсер кивнул. По какой-то причине он сейчас поверил ей — сразу и безоговорочно.

— А за год до этого ты действительно пыталась ее убить? — В своей привычной шкуре детектива Спенсер чувствовал себя более уверенно.

— Что-то вроде, но не так уж прямо.

— Так почему же тогда ты согласилась на согласованное признание вины [44]?

— Лучше так, чем перспектива получить пожизненное заключение. Ты же понимаешь, пять лет — это все-таки ещё не вся жизнь. — Конни наклонила голову.

— Конни, если ты этого не совершала, тебе следовало вести себя иначе. Ведь суда, по существу, не было. А ты могла бы пройти через суд, защищать себя. Отрицать свою вину. Бывали случаи — и не так уже редко, — когда суд присяжных оправдывал невиновных.

— А иногда совсем наоборот. И ты это знаешь.

— Иногда бывало наоборот, — согласился Спенсер.

— Спенсер, послушай, мне нечего тебе сказать, кроме старого, но ты, наверное, еще с тех пор устал это слушать.

Спенсер, в ушах которого все это старое звучало последние два года день за днем, кивнул.

Конни подалась к нему и, почему-то переходя на шепот, посоветовала:

— Детектив О'Мэлли, поезжай и посмотри, как там Альберт. Узнай, как он сейчас?

Лицо Спенсера отвердело. Не скрывая своего к нему отношения, он сказал:

— Вот уж с кем бы не хотелось встречаться.

— Навести его, детектив. Пожалуйста, выясни, что представляет собой сейчас Альберт Мейплтоп.

Спенсер положил руки на стол ладонями вниз и задал вопрос, что называется, в лоб:

— А ты как думаешь, Конни, что он сейчас собой представляет?

— Не знаю, — ответила она, — Но он так ни разу ко мне и не приехал.

— Ты считаешь, что он должен был приехать?

— Да, я считаю, что должен был. — И она почти начала плакать, но глаза оставались сухими, только губы слегка скривились. — Я тебе сейчас кое-что расскажу, детектив, кое-что, чего я не рассказывала до сих пор никому, даже брату, родителям, Джиму. Понимаешь, никому. — Она сделала паузу. — В ту ночь, когда погибла Крисси, я выбежала на улицу. Фактически я обезумела от ревности и от злости. Только что мы с Кристиной подрались, причем по-крупному. Я искала Альберта, но его нигде не было, не видно было и Кристины. Слишком уж это было странное в кавычках совпадение, но такое случалось уже не раз и не два. Когда куда-то исчезает она, то жди, что одновременно исчезнет и он, и наоборот. И теперь опять все снова.

— Во сколько это было?

— После часа. Может быть, в час десять — час пятнадцать.

Спенсер весь трепетал и поторопил ее:

— Продолжай.

— Ты не сможешь понять, что я тогда чувствовала. В двенадцать сорок пять я позвонила Альберту. Занято. Я звонила снова, и снова, и снова. Занято, занято, занято… Наконец я вышла на улицу, где-то сразу после часа. Ты думаешь, я не стучала в дверь Кристины? Конечно, стучала. Но там отзывался только Аристотель. Затем я рванулась в комнату отдыха. Там сидел Том, но Альберта не было. Я там долго не задержалась, но, судя по всему, больше там никого не было. И в туалете, разумеется, тоже. — Она сделала паузу. — На одном из столов я заметила пивную бутылку, но она могла принадлежать любому, кто заходил сюда в течение вечера.