Жан-Мишель Риу - Свидание у Сциллы

• Название: Свидание у Сциллы
• Автор: Жан-Мишель Риу
• Издательство: ACT, ЛЮКС
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028597-3

Кто убил гениального ученого?!

По версии полиции — ультраправый фанатик, пытавшийся «заткнуть ему рот»…

По версии друга и адвоката погибшего — издатель, скрывающий опасную тайну…

По версии подозреваемого издателя — убийства вообще не было…

Так что же все-таки случилось?

Может быть, ключом к разгадке преступления станет старинная рукопись, случайно обнаруженная в роскошном ресторане?

---

— Замени платок цветком. Ты доставишь удовольствие родителям Клауса. — Уже во второй раз Ребекка упоминала его семью, о которой я ничего не знал. Она была явно под впечатлением от Хентцев. — Прекрасные люди. Вчера они пригласили меня поужинать с ними. Они живут в Версале. — Мы медленно ехали по улице Риволи. — Таким образом они хотели отблагодарить меня. По правде сказать, если бы не я… — Она посмотрела на меня с упреком.

— Осторожно!

Грузовичок неожиданно выскочил с улицы Маренго. Ребекка сосредоточилась на дороге, но не забыла об упреках.

— Так обидно, что тебя там не было. Хентцы хотели с тобой познакомиться. Клаус часто говорил о тебе. Кажется, вы пуд соли вместе съели. Я и не знала, что вы знакомы еще со времен пансиона.

Воспоминания снова унесли меня к Клаусу, стоящему на вокзале в Версале с рюкзаком на спине. Я прижался лбом к стеклу и слушал, как сестра Ребекка рассказывает о семье Клауса.

Хентцы были беженцами. Они приехали из Германии. В течение трех веков они считали, что чести, патриотизма и антиквариата достаточно для счастья. Евреи появились потом, почти случайно. Отец Клауса говорил об этом, грустно улыбаясь. Три века Хентцы продавали самый красивый фаянс и самый красивый фарфор Европы. В тридцатых годах нашего века мираж исчез. Жизнь свелась к одному слову: «космополит». Хентцы бежали от фашистов, потом от вишистов и укрылись в Португалии. Господин Хентц не жалел, что после войны вернулся во Францию: здесь он встретил свою жену.

Ребекка рассказала, каким страдальческим стало при этих словах лицо матери Клауса. Настоящее и прошлое. Ее семья тоже приехала из Германии, но им меньше повезло, чем ее мужу. Они попали в лагерь в середине войны. Ей было пять лет, когда она ступила на французскую землю, а в двенадцать она обняла мать, отца, восемнадцатилетнего брата и больше никогда не видела их. Это случилось в 1943 году. В памяти ребенка сохранились только их образы, которые постепенно стирались. Иногда она вскакивала по ночам, сжимая кулаки и рыдая на кровати в глуши Пиренеев, где ее удалось спрятать.

Мать Клауса спрашивала себя: как же так случилось, что люди сделали для нее столько добра, спасли ей жизнь, а она оказалась хуже всех. Ее успокаивало только то, что там, на небесах, ее сын не потеряется. Там его ждут родные.

— Господин Хентц — необыкновенный человек, — тихо сказала Ребекка. — Он думает лишь о том, как поддержать жену. Он не позволяет себе погрузиться в горе. Ты увидишь. Клаус очень похож на него. Высокий, худой, такие же голубые глаза. — Она замолчала, сосредоточившись на опасной развязке. Опасность миновала, и Ребекка продолжила: — Я кое-что обнаружила! — Она заставит меня заплатить за трехдневное отсутствие. Я хорошо ее знал: никаких вопросов Ребекка задавать мне не будет. Ее равнодушие будет мне наказанием. Тем более что мой интерес был очевиден. — Глупо, что ты не приехал Очень глупо.

Ребекка заглушила мотор. Мы остановились напротив Сциллы. На щитке было 11.10.

— По крайней мере мы вовремя, — заметил я с иронией.

Она пожала плечами и открыла дверцу, но не вышла из машины, а повернулась ко мне.

— Твой сарказм ничего не изменит. Ты постоянно исчезаешь, разыскивая неизвестно что, однако на этот раз упустил случай узнать продолжение! — Ребекка искала убийственный аргумент, доказывающий ее правоту, и вдруг выпалила: — Я знаю, почему Клаус хотел увидеться с Пьером-Эженом Гено, другом Марселя Мессина!

— С кем? — выдохнул я.

— Со стариком, которого ты считал замешанным, уж не знаю почему, в смерти Клауса…

Довольная произведенным эффектом, она вышла из машины.

— Ребекка! — Я схватил ее за рукав. Она испуганно обернулась. — Пожалуйста, — умоляюще добавил я.

— Отстань от меня! — Ребекка опустила глаза. — Ты стал ненормальным, Матиас. Смерть Клауса сделала тебя безумцем.

— Для меня очень важно узнать то, что…

— Стоп! — Она закрыла мне рот рукой. — Нет никакой тайны! Никакой! История ясна, как Божий день. Я скажу тебе, почему Клаус хотел познакомиться с Гено. И больше мы не будем говорить об этом. Согласен? — Я пообещал бы все, что угодно, лишь бы она продолжала, поэтому кивнул. Ребекка одернула жакет. В эту минуту мне хотелось схватить ее за горло. Наконец она решилась. — Как говорит его мать, Клаус задумал написать роман. Одним из его прототипов должен был стать Марсель Мессин. Ему хотелось встретиться с людьми, хорошо знавшими его. Гено был одним из них.

— Клаус писал биографию Мессина?

— Не совсем. Речь шла о романе.

— Роман? Клаус писал роман?

— Меня тоже это удивило. Поэму, пьесу, эссе — да, но роман… Слушая его мать, я поняла почему.

— И почему же?

— Он хотел почтить память своих родственников, погибших во время Второй мировой войны. — Я застонал. Я был уверен, что приблизился к Мессину и его тайне. Ребекка не заметила моего смятения. Она продолжала, и я затрепетал от того, что услышал. — В своем романе Клаус рассказывал о своем дяде по материнской линии. Причина была проста. Его мать очень любила брата и страдала, не зная, что с ним случилось. Он убит, но когда и где? Воссоздав его образ, Клаус придумал бы и подробности, которых так не хватало его матери, заполнил бы пустоту, тревожащую ее.

Я не мог представить себе, как Клаус пишет роман. У него на уме было что-то другое. Применяя свой любимый метод, он заметал следы, окружал себя тайнами, чтобы лучше замаскировать преследуемую им цель.

— Много он написал? — спросил я.

— Мать говорит, что Клаус много рассказывал о своем замысле, но писать не начал.

Скрывая разочарование, я поинтересовался:

— Ты хотя бы узнала о роли Мессина в этой истории?

— Конечно. Скажем так, его образ послужил бы развитию части замысла…

— Ну и что? — нетерпеливо спросил я.

— Герой романа появляется в начале войны, как и юноша такого же возраста, который станет потом издателем. Со своими неразлучными друзьями он бежит из Парижа, чтобы присоединиться к Сопротивлению. Начало как у Мессина.

Я с трудом скрыл изумление. Значит, Клаус хотел связать свой вымысел с правдой, рассказанной издателем в книге «Прежде, чем забыть»! И это еще не все: герой романа, брат мадам Хентц, станет прототипом Симона, друга Мессина. Эта мысль потрясла меня.

— Клаус хотел встретиться с Гено, другом Мессина, чтобы уточнить детали того времени, — пояснила Ребекка. — Он стремился придать правдоподобие своему вымыслу, как всякий романист. Вот и все дела.

Все дела? Я сомневался в этом.

— Ты знаешь что-нибудь еще?

— Что, например?

— Чем занимался друг Мессина в романе? То есть герой, дядя Клауса. — Ребекка молчала. — Он был музыкантом?

— Думаю, да. Ты знал? Клаус говорил тебе? — В ее голосе звучало разочарование.

— Очень мало, — соврал я. — Мы обсуждали замысел, но я не знал, что он хочет использовать Мессина.

— Это гениальная идея! Роман, написанный Клаусом и рассказывающий об отрезке жизни самого скрытного издателя Парижа… Понимаю, почему он ничего не рассказывал: опасался, что поднимется шум.

Ребекка не подозревала о мощности бомбы. Она была огромной. Особенно, если бы Клаус разоблачил то, что скрывалось за датой 13 сентября 1943 года. Роман? Вряд ли. Правдивая книга? Я начинал в это верить.

Полотно романа разворачивалось. Взяв за основание судьбу Мессина, Клаус поведал бы о страданиях своей семьи, в частности о дяде. В какой точке вымысла и реальности они соприкоснутся? Меня словно обожгло. Страшный вопрос требовал ответа.

— Дядя Клауса был музыкантом? Его мать говорила тебе об этом?

— Нет, он был киномехаником. Повторяю: речь идет о вымысле, а не о реальности.

— Конечно, это только выдумка.

Я замолчал. Воспользовавшись этим, Ребекка закрыла машину.

— Ты идешь? — Придавленный грузом новых фактов, я еле передвигал ноги. На воздухе у меня закружилась голова. Ребекка шла впереди. Она бросила через плечо: — Клаус всегда был одержим тайнами. Это красиво. Даже ты не знал!

Мы прибыли в Сциллу. Ребекка отодвинула тяжелый бархатный занавес, за которым директор Морис придавал лицу выражение, соответствующее обстоятельствам дня; печальное и соболезнующее.

— Подожди! — крикнул я. Ребекка уронила занавес. Морис исчез. — Последний вопрос, и я оставлю тебя в покое с этой историей.

— Надеюсь, — вздохнула она.

— Ты знаешь, что Мессин написал книгу?

— Который Мессин?

— Марсель, дед.

— Книгу?

— Автобиографическое повествование.

— Шутишь? Марсель Мессин никогда не писал, он запрещал себе это. Таких увлечений у него не было.

— Рассказ об участии в Сопротивлении. Ты уверена, что он ничего не писал?

— Ничего, насколько мне известно. — Ребекка задумалась. — Может, до моего прихода? Это было в семьдесят втором… Вряд ли. Мессин не писал, тем более о войне. Он не хотел, чтобы партизанская жизнь служила рекламой ему и его издательству. Торговать героизмом? Это несвойственно Мессину.