Николай Горбачев - Ударная сила

• Название: Ударная сила
• Автор: Николай Горбачев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1972

В романе раскрываются коренные изменения, какие произошли в послевоенные годы в Вооруженных Силах, в характерах и психологии людей, которым доверена новая сложная боевая техника.

Идут государственные испытания «Катуни» — ракетной системы. Всякому новому делу свойственны трудности, новое нелегко пробивает себе дорогу. В орбиту испытаний, которые проходят на полигоне и одновременно на головном объекте, включаются, естественно, конструкторы, военные (от маршала до солдата), журналисты... Участие в этих испытаниях, отношение ко всему происходящему и проявляет людей, определяет судьбы инженер-подполковника Фурашова, маршала артиллерии Янова, генералов Василина и Сергеева, главного конструктора Бутакова, журналиста Коськина-Рюмина и многих других.

---

— Разойдись по местам!

Метельников отступил к стенке: из-за шкафа шагнул старший лейтенант Русаков, скользнул мимо, в дверь. Метельникову бросилось в глаза: в гармошечных складках нечищеных сапог застарелая, въевшаяся пыль, воротник расстегнут, гимнастерка напуском нависла на блестящую пряжку офицерского ремня. Округлость и припухлость подглазий, бледная кожа, лицо утонченно-хрупкое...

Вот и у Вари тоже... Смешно — поцеловать боялся! А слова ее в записке — не пустые. За ними — беда. Что же он должен сделать? Что-о?!

Процокали по железным плитам и вошли, пригибаясь в двери, Бобрин и Пилюгин, из-за шкафа явился лейтенант Бойков.

— Начнем проверку третьей установки.

Метельников торопливо прошел к блоку: не заметил бы Пилюгин, уже подозрения вкрались. Попадаться на его язык — невелико удовольствие.

 

После ужина «свободный час» солдаты использовали по собственному усмотрению: одни читали, другие писали письма — «конспекты на родину», третьи занимались личными мелкими хозяйственными делами, а кто и просто, сбившись в курилке, против казармы, смолил — плавала сизая туча «местного значения», — и крутили треп, темы самого широкого диапазона...

Разговор в курилке еле теплился. Да, собственно, Петр Метельников не вникал в него, он по-прежнему лишь отдаленно слышал и чувствовал, что делалось вокруг. Наконец он поднялся, побрел бесцельно мимо плаца, мимо офицерской столовой — ни замысла, ни решения не было, просто надо двигаться, не сидеть. Вроде бы обезлюдел в этот час городок, даже там, среди сосен, у офицерских домиков, замерла жизнь — не бегала детвора, не выскочит с ведром к колонке женщина. «Послезавтра, послезавтра все...»

На обочине дороги у железных ворот Метельников натолкнулся на машину — чуть не ударился о борт. Поднял глаза — новенький грузовик, его использовали для хозяйственных целей. Метельников даже знал шофера. Почему машину оставили тут, а не загнали в бокс гаража, который был позади офицерской столовой, неизвестно.

Остановился, смутно раздумывая над этим. Внезапно лихорадочно возникло: «А если?.. Если на машину — и туда? Тридцать километров, а там посмотрим... Будь что будет!»

В два шага он оказался в кабине, ключ зажигания торчал в гнезде, витой из разноцветных проводничков брелок-столбик... Нервная дрожь колотила Петра Метельникова: «Только за ворота... Только бы удалось!»

Повернул ключ, нажал стартер — двигатель фыркнул и завелся. Нет-нет, надо унять волнение: не заподозрил бы караульный солдат. Метельников коротко посигналил а испугался: показалось, сигнал прозвучал оглушающе громко, на весь городок, — еще прибежит шофер, хозяин машины.

Из проходной будки вышел солдат. Как он долго идет, чуть ли не вечность, но — о везение! — караульный знакомый, не раз видел, как Тюлин, шофер командира, давал Метельникову погонять «Победу» на площадке за воротами.

— Куда? — Солдат смотрел пытливо и вроде бы подозрительно, скосив левую бровь над прищуренными кошачьими глазами.

— Разрешили! — бросил Метельников из кабины, стараясь придать голосу больше равнодушия.

Солдат помешкал, раздумывая, словно еще не рассеял подозрения, но в следующую секунду шагнул к воротам, поднял крюк, отбросил на две стороны железные половинки ворот, — распахнувшись, они с лязгом защелкнулись замками.

Открылась ровная лента бетонки — прямая, сужающаяся вдали, как пика. Только у леса, у развилки на «луг», острие пики согнули, свернули налево. Там дальше — Акулино, там Варя.

Метельников выжал сцепление, дернул рычаг скорости — машина рванула за ворота.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Резкий, дребезжащий звонок разбудил Фурашова. Показалось, еще не успел уснуть, а только задремал, — тягостно, муторно, будто под наркозом. Чувство это было Фурашову знакомо: тогда, после Зееловских высот, когда перебили руку, ноги, осколком перерезало артерию на шее и думал, каюк, — тогда не раз перед операциями надевали Фурашову маску — эфир переносил тошнотно, засыпал трудно, затяжно.

Вечером из штаба он пришел поздно, когда девочки спали, да и Валя уже была в постели, — казалось, тоже спала. От ночника-грибка в спальне тусклый свет. Фурашов осторожно разделся, лег, загасил ночник и минутой позже почувствовал — пружинный матрац под ним подрагивал. Валя плакала. Он протянул руку к вздрагивающему плечу. «Перестань, Валя! Завтра поговорим обо всем». «Алексей! Алексей! Я поганая, падшая! — торопливо, шепотом, сквозь слезы говорила она. — Только дочек, что случится, не бросай!»

Опять эти глупые слова! Все в нем перевернулось — разговор вышел крупный; он опять ей сказал: шла бы работать в детсад...

Сейчас, поднявшись, в мгновение представив все это и думая, что, может, удастся не потревожить Валю, Фура-шов торопливо снял трубку с аппарата на прикроватной тумбочке.

— Товарищ подполковник, капитан Карась докладывает: машину угнали... Чепе.

— Говорите толком, — перебил Фурашов.

— ГАЗ транспортный угнали! Солдат Метельников. Вот только караульный с проходной доложил.

— Сейчас буду в штабе.

Быстро одеваясь в зеленом мраке комнаты — сквозь тонкие паутинно-сетчатые шторы просачивался свет взошедшей луны, — Фурашов еще раз подумал: «хорошо, что Валя не проснулась».

И вдруг она негромко, не открывая глаз, спросила:

— Ты уходишь?

— Да. Машину угнали.

На улице было свежо, светила луна — огромная, стылая, она запуталась между темных стволов сосен. Охлажденный песок похрумкивал под сапогами — Фурашов шел быстро. В открывшемся за поворотом штабе свет горел всего в двух окнах — белые прямоугольники. «Метельников! Сюрприз... Черт бы побрал! До сих пор не удосужился поговорить: кто он и что он! Занят? Но занятость не освобождает от необходимости знать людей...»

Дверь в дежурку приоткрыта, с черного, обитого дерматином топчана при виде Фурашова проворно поднялся, расправляя гимнастерку под ремнем, знакомый младший сержант — дежурный.

— Капитан Карась здесь?

— Так точно! У подполковника Моренова.

Фурашов хотел спросить: «Что, Моренов тоже пришел?» — но тут же передумал: замполиту обычно многое становится известным чуть ли не раньше всех, даже вроде бы и не относящееся впрямую к его обязанностям; это нравилось Фурашову. Подумав: «Вот почему светились два окна», он прошел по гибкому дощатому полу коридора к замполиту. Моренов и Карась стояли посреди кабинета молча: должно быть, обо всем уже переговорили. Моренов кивнул:

— Ну, докладывайте командиру.

Переступив с ноги на ногу, Карась принялся рассказывать, как шофер оставил машину у проходной, сам ушел ужинать, а тут Метельников...

Карась был свекольно-багровый, натужливо подобрался, ни дать ни взять — мяч, колобок. И вместе с тем в нем что-то было горестное, жалостливое. «А ведь из старшин, старый служака, — подумал Фурашов, вспомнив, что читал личное дело Карася, когда знакомился. — Восемь лет в старшинах... Парадокс: ракетная техника — и люди старой закваски!»

— Я думаю, товарищ подполковник, — прервал его размышления Моренов, — капитану Карасю надо брать машину и отправляться на поиски.

— Это правильно. — Фурашов взглянул на Карася. — Лейтенанта Бойкова возьмите с собой.

...Капитан Карась, сидя в машине, боролся с сонной обволакивающей одурью; она накатывалась под ровный шорох газика по влажному от росы бетону и мутила сознание: капитана «вело» на сиденье. Он судорожно выпрямлялся, косил глазом на шофера; в затылок будто ввинчивался буравчик: лейтенант Бойков небось позади ядовито-тоненько усмехается. И как на грех, не проверишь догадку: шофер отвернул в свою сторону узенькое зеркальце. Не тянуться же, чтоб заглянуть!

Выпрямившись, Карась думал — обступали злые и мрачные мысли. Ночь исколесили по разным дорогам, все больше по проселочным, избитым — от тряски в животе устойчивая боль, — заезжали в пустые, сонные деревни, светили по дворам бортовой фарой, нет ли где машины. Машины попадались и на большаках, и во дворах за пряслами, за штакетниками, но чужие. Придирчиво обследовав их, капитан возвращался на сиденье, коротко кидал шоферу: «Давай!» Нередко за штакетником, во дворе, с хриплым лаем бросалась собака, ей откликались другие, взбудораживали деревню, и случалось, рассерженный селянин вываливался на крыльцо со сна, поминая бога и святых...

Все возможные варианты исчерпали, оставался последний — Акулино. На него Карась согласился вынужденно. Это был вариант, с которого, как только они отъехали от городка, предлагал начать лейтенант Бойков, но капитан отверг: «Зачем он погонит по бетонке? Небось подальше забился».

Теперь же ничего не оставалось делать, как ехать в Акулино. Тем более, день давно начался. А если и там нет, тогда что? Возвращайся, докладывай: не нашел? Не-ет, отыскать бы этого разгильдяя! Он, Карась, знает, как бы поступил. Упечь прямым порядком на «губу»! Никакие причины, никакие оправдания... А если, пока они тут ищут, он уже в части, они разминулись с ним, и тот храпит себе в блаженном сне праведника?..