Франсуаза Саган - Зима любви

• Название: Зима любви
• Автор: Франсуаза Саган
• Издательство: РИТМ
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-900202-21-6

С милым рай в шалаше? Женщине, легко и беззаботно порхающей по жизни, как бабочка над усеянным цветами полем, доводится проверить это нехитрое высказывание. Так что же все-таки «главнее»: беззаботность и привычка к счастливой безбедной жизни в комфорте и роскоши или любовь, влечение тел и душ? Или же просто всему свое время?

---

Он позвонил, затем подобрал с пола «Монд» и попытался читать. Бесполезно. Люсиль, наверное, сейчас неслась по дороге со всей скоростью. Правда, машина, которую он подарил ей на Рождество, была надежной… Он тогда позвонил одному из своих друзей из автомобильного еженедельника, чтобы узнать, какая марка надежнее и вообще лучше. Его интересовали спортивные модели. Он еще сказал тогда Люсиль, что купил первую подвернувшуюся под руку, заказал случайно… Она была очень довольна. Но если ему сейчас позвонят и скажут, что на обочине дороги обнаружен перевернутый спортивный автомобиль с телом женщины внутри, документы которой… Он встал. Кажется, он начинает сходить с ума.

Вошла Полин. В руках у нее был поднос с завтраком. Он улыбнулся.

— Какая сегодня погода?

— Немного пасмурно. Но пахнет весной, — ответила Полин.

Ей было шестьдесят лет, десять из которых она провела на службе у Шарля. Он хорошо знал ее: поэтические отступления были не в ее характере.

— Весна? — переспросил он машинально.

— Да, так сказала мадемуазель Люсиль. Она спустилась на кухню раньше меня, взяла апельсин и сказала, что должна ехать, потому что пахнет весной.

Она улыбалась. В те, первые, дни Шарль очень боялся, что она невзлюбит Люсиль и даже будет ее ненавидеть. Месяца два Полин приглядывалась к ней, а затем вынесла свой вердикт: «У Люсиль разум десятилетнего ребенка, месье тоже недалеко от нее ушел, поэтому он не в состоянии заботиться о ней и тем более оградить от житейских неурядиц. А посему этим должна заниматься она, Полин, больше некому». С завидной энергией она принялась командовать, указывая Люсиль, когда нужно отдыхать, когда есть, а когда не пить. Кажется, это забавляло Люсиль, и она охотно подчинялась. Это было одной из его маленьких домашних тайн. Она волновала Шарля и одновременно радовала.

— Так она взяла только апельсин?

— Да, и попросила меня передать вам, чтобы вы вдохнули полной грудью, когда выйдете из дома. Потому что пахнет весной.

Полин произнесла эти слова спокойно, без всякой интонации. Понимала ли она, что Шарль выклянчивал у нее послание от Люсиль? Иногда она избегала его взгляда. И тогда ему казалось, что она осуждает не его связь с Люсиль, а ту страсть, которую он питал к ней. Болезненную, ненасытную, о которой, конечно, никто даже не догадывался, кроме нее. И Полин в своем снисходительном, материнском отношении к Люсиль, никак не могла понять его чувств. Да, конечно, она жалела бы его, если бы он влюбился не в эту «милую девушку», как Полин называла Люсиль, а в какую-нибудь «злую женщину». Она и не подозревала, что первое могло быть во сто крат хуже.

3

Клер Сантре жила в роскошной квартире, сохранившейся еще с того времени, когда был жив бедняга Сантре. Правда, в интерьере уже не стало былого блеска. Это было заметно по множеству мелочей: мебели стало меньше, голубые занавески не раз перекрашивались, а приходящая прислуга имела рассеянный вид и часто путалась, не в силах запомнить, какие из пяти дверей гостиной куда вели. И тем не менее это была одна из лучших квартир на авеню Монтень, а приемы, которые устраивала Клер, считались очень изысканными. Клер была высокой худощавой блондинкой, которая с тем же успехом могла быть и брюнеткой. Ей было чуть более пятидесяти, но выглядела она значительно моложе. Она весело говорила о любви с видом женщины, которую это больше не интересует, но которая сохранила приятные воспоминания. Женщины любили ее, а мужчины, добродушно посмеиваясь, приударяли за ней. Клер входила в ту славную небольшую когорту пятидесятилетних дам, которые не только умудрялись хорошо жить и оставаться в моде, но и сами иногда задавали тон. На званых обедах Клер всегда присутствовали пара американцев и пара венесуэльцев. Она заранее предупреждала гостей, что эти люди ничем не интересны, просто она состоит с ними в деловых отношениях. И они обедали у нее, сидя рядом с какой-нибудь знаменитостью. Они с трудом следили за нитью разговора, путаясь в недоговоренностях, непонятных шутках и двусмысленностях. Была надежда, что по возвращении к себе в какой-нибудь Каракас, они с восторгом расскажут об этом обеде. Но именно благодаря им Клер обладала эксклюзивным правом па ввоз во Францию венесуэльских тканей или наоборот, а что касалось виски, то у нее на столе его всегда было в изобилии. Надо сказать, что Клер была очень ловка и говорила о ком-нибудь плохо лишь в исключительных случаях, когда это было необходимо, чтобы не показаться смешной.

Десять лет Шарль Блассан-Линьер был завсегдатаем обедов Клер. Он охотно одалживал ей деньги и никогда не напоминал о долге. Он был богат, красив, говорил мало, но по делу и время от времени брал себе в любовницы одну из протеже Клер. Обычно их отношения длились год, иногда два. В августе он вывозил их в Италию. Когда они жаловались на летнюю жару, он отправлял их в Сен-Тропез, а если одолевала зимняя усталость — в Межев. Обычно все заканчивалось очень красивым подарком, который, словно колокол, возвещал о разрыве, и месяцев шесть спустя, Клер начинала вновь пристраивать его. Но вот уже два года, как этот спокойный, очень практичный человек выпал из-под ее влияния. Он просто влюбился в Люсиль, а Люсиль не за что было зацепить. Она была веселой, вежливой, иногда остроумной, но никогда не рассказывала ни о себе, ни о Шарле, ни о его планах. До встречи с Шарлем она работала в одной скромной газетенке, которая называла себя левой, чтобы меньше платить сотрудникам. Собственно, на этом вся левизна и кончалась. Работу она оставила, и никто не знал, чем она занималась целыми днями. Если у нее и был любовник, то не из круга Клер. Последняя не раз подсылала к ней своих «мушкетеров», но безрезультатно. Истощив свою фантазию, она предложила Люсиль авантюру в бальзаковском стиле: из тех, что так часто практикуют парижанки. Это приключение обещало Люсиль норковое манто и чек от Шарля примерно на ту же сумму.

— Я не нуждаюсь в деньгах, — ответила Люсиль. — И я терпеть не могу такого рода делишки.

Голос ее был сухим, и она не смотрела на Клер. Последнюю же охватила паника, но через секунду ей в голову пришла спасительная мысль, одна из тех, что так подтверждала ее ловкость. Она взяла Люсиль за руку.

— Спасибо, дорогая. Поймите меня правильно, я люблю Шарля как брата, а вас почти не знаю. Извините меня. Если бы вы согласились, мне было бы страшно за Шарля, вот и все.

Люсиль расхохоталась, и Клер, которая рассчитывала на сцену умиления, чувствовала себя неуютно до следующего обеда. Ее беспокойство рассеялось, когда она увидела Шарля, который был точно таким же как и всегда. Итак, Люсиль умела держать язык за зубами. А может быть, даже прощать.

Как бы то ни было, а этот весенний сезон начался не очень удачно. Клер что-то ворчала про себя, проверяя на столе карточки приглашенных. Следуя традиции, первым приехал Джонни. Он шел за ней, не отступая ни на шаг. До сорока пяти лет он был активным педерастом, но теперь, после тяжелого рабочего дня и обеда, у него уже не было сил отправляться в полночь на поиски молодого партнера. Он довольствовался мечтательными взглядами, которые время от времени бросал на красивых мужчин, пришедших на прием к Клер. Светская жизнь убивает все, даже пороки. Вот так вот Джонни и стал пажом Клер. Он сопровождал ее на премьеры, званые обеды, а иногда даже принимал в ее доме своих собственных гостей, правда, проделывая это с великолепным тактом. Вообще-то его звали Жан, но все находили имя Джонни более веселым. Он не стал противиться и более того, через двадцать лет у него даже появился легкий англо-саксонский акцент.

— О чем вы думаете, моя дорогая? Вас что-то беспокоит?

— Я думала о Шарле. И о Диане. Сегодня она приведет к нам своего прекрасного возлюбленного. Я, правда, видела его всего один раз. Боюсь, он не станет украшением сегодняшнего обеда. Не понимаю: как можно в тридцать лет, да с такой внешностью быть таким мрачным?

— Диана вообще зря подалась в интеллектуалки. Не очень-то это у нее получается.

Интеллектуалы иногда бывают очень забавны, — снисходительно заметила Клер. — Но Антуан не интеллектуал. Он просто заведует отделом в издательстве у Ренуара. А много ли зарабатывают в издательствах? Ничего. Вы это знаете не хуже меня. Но состояния Дианы, слава Богу, хватит…

— Не думаю, чтобы его особенно интересовало ее состояние, — слабо попытался возразить Джонни, который находил Антуана очень красивым.

— Все впереди, — ответила Клер тем усталым голосом, который свидетельствовал о богатом жизненном опыте. — Диане сорок лет, и у нее миллионы. Ему — тридцать и двести тысяч в месяц. Такое неравенство не может продолжаться долго.

Джонни начал было смеяться, но тут же остановился. Он вспомнил, что наложил на лицо крем против морщин, который ему порекомендовал Пьер-Андре. Сделал он это довольно поздно, и крем еще не успел впитаться. Теперь ему оставалось ходить с застывшим лицом до половины девятого вечера. Хотя… уже и было полдевятого. Тогда он вновь рассмеялся, и Клер бросила на него удивленный взгляд. Джонни был просто ангелом, но то ранение, которое он получил в сорок втором году, когда строил из себя героя в Р.А.Ф.[1], должно быть, сказалось на его голове. Как там… нерв, что ли, ну да, конечно, ему задели какой-нибудь нерв… Она с интересом взглянула на него. Трудно было представить, что эти изящные, тонкие пальцы, которые сейчас бережно поправляли цветы в вазе, когда-то держали оружие, нажимали на гашетку, предавая огню и смерти вражеские самолеты в ночном небе… Воистину человек неожиданное существо. Никогда нельзя все узнать о нем. Вот поэтому-то Клер никогда не было скучно. Она удовлетворенно вздохнула, вернее попыталась, потому что вздох не получился, мешал корсет. Карден явно переусердствовал: он, верно, до сих пор считает ее сильфидой.