Франсуаза Саган - Зима любви

• Название: Зима любви
• Автор: Франсуаза Саган
• Издательство: РИТМ
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-900202-21-6

С милым рай в шалаше? Женщине, легко и беззаботно порхающей по жизни, как бабочка над усеянным цветами полем, доводится проверить это нехитрое высказывание. Так что же все-таки «главнее»: беззаботность и привычка к счастливой безбедной жизни в комфорте и роскоши или любовь, влечение тел и душ? Или же просто всему свое время?

---

Он мог бы говорить и говорить. Ведь он еще ни с кем не говорил о Люсиль. А это было так приятно… так болезненно приятно. И с присущим только мужчинам эгоизмом, он забыл, что говорит о ней Диане. Хотя Диана услышала лишь слово «ревную».

— Почему же вы ревнуете? Ревновать можешь лишь того, кем владеешь. Сколько раз вы повторяли это… Вы что же, были ее любовником?

Антуан не ответил. Гнев вновь охватил Диану, и ей стало полегче.

— Вы ревнуете к Блассан-Линьеру? Или у малышки есть еще два-три любовника? А может, больше? Мой бедный Антуан, вы все равно не смогли бы содержать ее в одиночку. Может, это вас немного утешит.

— Не в этом дело, — сухо ответил Антуан.

Она судила о Люсиль так же, как он четыре часа назад, но Антуан неожиданно возненавидел ее за это. Она не смела презирать ее. Он сказал ей правду, и теперь она может уйти. Пусть убирается и оставит его одного, с воспоминаниями о Люсиль, о ее глазах, полных слез. Почему она плакала? Потому что он сделал ей больно, грубо схватив за руку, или потому что боялась потерять его?

Словно издалека раздался голос Дианы:

— И где же вы с ней встречались, здесь?

— Да, во второй половине дня.

И он вспомнил, каким было ее лицо в минуты любви, ее тело, голос, все то, что он потерял по собственной глупости. В нем вдруг проснулось желание бороться. Больше Люсиль не будет подниматься по его лестнице, не будет этих жарких объятий в красном свете ночника. Антуан повернулся, и Диана увидела перед собой лицо, переполненное такой тоской, что далее отступила.

— Я знала, что вы не любите меня, — сказала она. — Но я надеялась, что вы, по крайней мере, уважаете меня…

Он бросил на нее непонимающий взгляд. Взгляд мужчины, который никогда не будет уважать любовницу, если не любит ее. Нет, конечно, он испытывал к ней некое уважение, но инстинктивно, в глубине души, презирал ее, как последнюю из проституток. Потому что она два года жила с ним, не требуя, чтобы он любил ее, или хотя бы говорил, что любит… и не говорила этого сама. И тогда, уже слишком поздно, она прочла в золотистых глазах Антуана детскую, жестокую сентиментальность, которая не может обойтись без слов, сцен и криков любви. Элегантное молчание — пустое место для молодых. С другой стороны она знала, что, если бросится сейчас на постель, крича и катаясь (а именно это ей сейчас и хотелось сделать), то лишь напугает его и вызовет отвращение. Он уже привык к ее роли за два года, привык к ее безукоризненному профилю, и иного он не желал. Что ж, за гордую осанку дорого платят. Но именно эта гордость, бывшая неотъемлемой частью ее светского образа, стала теперь ее верным союзником, помогла сохранить присутствие духа. Гордость — она перестала замечать ее, и вот, теперь, она с удивлением взирала на нее. Она редко пользовалась ею, но вот Антуан не любит ее, и гордость, сокровище, о котором она и не знала, спасало от самого худшего: отвращения к самой себе.

— Почему вы сказали мне об этом сегодня? — спросила она спокойным голосом. — Вы могли бы так продолжать и дальше. Я ни о чем не догадывалась. Вернее, не желала догадываться.

— Мне слишком плохо, что бы еще и лгать, — ответил Антуан.

И действительно, с огромным удивлением подумал Антуан, он мог бы лгать Диане всю ночь, утешать ее, если бы знал, что завтра он встретится с Люсиль, что она любит его. Ради счастья ты готов на все. И тут он понял Люсиль, ее жизненную простоту, то, как она легко обманывала Шарля и себя, все то, что он ставил ей в вину последние недели. Но теперь было поздно, все было поздно: он смертельно обидел ее, и она не захочет о нем больше слышать. Но что делает эта женщина в его квартире? Он взглянул на Диану. Она поняла этот взгляд и ударила в слепой ярости:

— А как же ваша дорогая Сара? — спросила она вкрадчиво. — Какое ее место во всей этой истории? Неужели она, наконец, окончательно умерла?

Он не ответил. Он смотрел на нее с ненавистью, и эта ненависть была ей по душе. Уж лучше того жалобно-дружеского взгляда, которым он смотрел на нее до этого. Диана шла напролом: пусть будет грубость, жестокость, пусть потом они никогда не простят друг друга. Так было проще, так было легче.

— Я думаю, будет лучше, если вы уйдете, — сказал он наконец. — Мне бы не хотелось, чтобы наше расставание превратилось в склоку. Вы всегда были очень добры ко мне.

— Я никогда и ни к кому не была добра, — сказала Диана, поднимаясь с кровати. — Просто вы меня удовлетворяли, в определенном смысле. Вот и все.

Она стояла перед ним, гордо подняв голову, глядя ему в глаза. Он и не знал, что будь у него иное выражение лица, или мелькни на нем хотя бы тень раскаяния или сожаления, она упала бы ему на грудь, заливаясь слезами. Но он не сожалел, и ей ничего не оставалось, как протянуть ему руку. Он машинально склонился и поцеловал ее. В последний раз она смотрела на его склоненную голову, на этот светловолосый затылок. Выражение муки мелькнуло у нее на лице, но лишь Антуан поднял голову, оно тут же исчезло. Она сказала: «До свидания», — и выходя, задела косяк двери. Он жил на четвертом этаже, и она молча спустилась на второй. Она знала, что он не видит ее, и, прижавшись своим прекрасным, известным всему Парижу лицом к влажной и грязной стене, тихо заплакала.

16

Две недели Антуан провел в одиночестве. Он много ходил пешком, ни с кем не разговаривал и даже не удивлялся, когда при встрече друзья Дианы делали вид, что не знакомы с ним. Он знал правила игры: Диана ввела его в чужой круг и, расставшись с нею, он автоматически выбывал из круга. Таков был закон, и Антуан даже удивился, когда однажды вечером повстречал Клер, и та соизволила поговорить с ним. Она сообщила, что Люсиль и Шарль уехали отдыхать в Сен-Тропез и нисколько не удивилась тому, что Антуан ничего не знал об этом. Должно быть, ей казалось очевидным, что расставшись с одной женщиной, он должен был потерять навсегда и другую. Эта мысль развеселила его, хотя тогда у него редко возникало желание смеяться. Ему не давали покоя строчки из Аполлинера: «По моему прекрасному Парижу брожу, где нету смысла умирать. Рычащие автобусов стада…» Он не помнил, что было дальше, но даже не стал искать цитату. А Париж: был действительно прекрасен, той разрывающей сердце красотой, светлый, синий, томный… Да, действительно не было смысла умирать… и жить тоже. Если задуматься, все складывалось к лучшему. Люсиль отдыхала на берегу Средиземного моря, которое так обожала. Должно быть, она счастлива и может быть, даже обманывает Шарля с каким-нибудь местным красавцем. Диана повсюду ходила с молодым кубинским дипломатом. Антуан видел в газете их снимок на премьере балета. А что до него самого, то он много читал, почти не пил и лишь по ночам, вспоминая Люсиль, в бешенстве ворочался на постели. Дело было сделано, и ничего нельзя вернуть. Он почти смирился с этой мыслю. Память не могла найти ни единой зацепки, чтобы исправить положение. Но та же память возвращала ему лицо Люсиль в минуты страсти, воспоминания о собственном счастье. А было ли и Люсиль так же хорошо с ним, как ему с ней? Разве можно сказать с уверенностью об ощущениях другого. А может быть, с кем-то ей было еще лучше? Он не мог поверить в то, что стал для нее так же необходим, как она для него. Иногда он вспоминал тот день, когда опоздал на свидание, ее полные отчаяния глаза и голос: «Знаешь, я, кажется, действительно люблю тебя». Какой же он был дурак: упустил свое счастье. Он думал лишь о ее теле, а следовало бы подумать о ней самой. Да, телом она принадлежала ему, но в остальном — ускользала. Конечно, они смеялись вместе, но что такое смех? Беспечный спутник любви. Но его одного мало. Нужно еще научиться вместе страдать. И он вспоминал тот вечер в Пре-Кателан, слезы на ее лице. Но что теперь было говорить об этом: Люсиль ушла. И тогда он заставлял себя больше не думать о ней, но все равно вновь и вновь в своем воображении затевал с ней разговор, спорил… Казалось, этому не будет конца.

На пятнадцатый день у кафе «Флора» Антуан повстречал Джонни. Тот был в отпуске и слонялся без дела. Джонни был искренне рад встрече. Они сели за столик и заказали виски. Антуана очень забавляло то, с какой гордостью Джонни отвечал на приветствия своих друзей. Антуан знал, что красив, но относился к этому спокойно, примерно так же, как к тому, что был блондином.

— А как поживает Люсиль? — спросил как бы между прочим Джонни.

— Я ничего о ней не знаю.

Джонни засмеялся.

— Так и знал. Что ж, думаю вы правильно поступили, что порвали с ней. Она — прелестное существо, но очень опасное. Скорее всего она кончит алкоголизмом, а Шарль будет продолжать нянчиться с ней.

— Это почему же? — Антуан следил за своим голосом и старался казаться безразличным.

— Да она уже на верной дорожке. Один мой друг видел ее: она шла, качаясь, по пляжу. Впрочем, вас это, наверное, не удивляет.