Новый Мир - Новый Мир ( № 1 2000)

• Название: Новый Мир ( № 1 2000)
• Автор: Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

— Мать-то ваша спасла меня! Мы в колхозе уже с голоду пухли.

А в начале сего века крестьянская семья с семерыми детьми жила неплохо: два раза в год отец всем привозил с ярмарки обновы — козловые башмаки на шнуровке, юбки, а то и шубейки. Слушать ее рассказы про это в детстве было странно. Мне новое — не с плеча старших — пальто сшили только на втором курсе университета.

Пятидесятые

Записи

1952

15 февраля. Прочитала «Трое в серых шинелях».

21 декабря. Смотрела «Молодой Карузо».

1958

12 ноября. От прозы Паустовского остается иногда странное впечатление: она как будто уходит между пальцев, кажется бесплотной.

1959

4 февраля. Со вкусом одетые девицы несли авоськи из тончайшей пластмассовой паутинки, и все пристойное содержимое этих сумочек было выставлено для всеобщего обозрения: два лимона с тонкой кожицей, книжка стихов, шелковый шарфик и яркий иностранный журнал.

7 февраля. Жаль одного — множество имен сейчас уже при всем желании нельзя вернуть обществу. Да и каким образом? Поколение, знавшее их хорошо, стареет и умирает, а молодому и даже среднему поколению (30–35 лет) пришлось бы все объяснять с самого начала. Кто и как будет это делать? Никто и никак. Только историки сохранят их имена — для историков же. А жаль! (Приписано: 23 февраля. Это неверно. Через десять лет школьники и студенты будут знать их наравне с другими.)

15 февраля. Стилистическая деталь: если в языке не закреплено сочетание имени и фамилии писателя (как Вера Инбер, Всеволод Иванов, Николай Островский), то такое употребление звучит на иностранный лад, европеизированно, претенциозно: Михаил Шолохов, Никита Хрущев, Иосиф Сталин (словоупотребление Горького).

25 февраля. В театре Маяковского — «Гостиница „Астория“».

Неужели у наших литераторов не было ко времени XX съезда своего сформировавшегося взгляда на жизнь? Почему, когда понадобились острые драмы, все пишут так вяло, беспомощно?

Странная смесь риторики и бытописательства; в патетических сценах — что-то от Погодина; но условность многозначительная; все силишься понять, что скрывается за странно-риторическими словами и поступками, — и наконец понимаешь, что ничего, кроме пустоты и безвкусицы.

25 сентября. Первое впечатление еще у кассы на Махачкалу — все мужчины похожи на моего отца.

Из окна вагона — волнистые горы с мягковылепленными складками, невысокие и полуголые. Саманные домики кажутся обезглавленными из-за того, что крыши — вровень со стенами и из того же самана. Окна очень маленькие — нет стекла или традиция.

В соседнем купе тихо поют босые даргинки. Гречанка, когда-то красивая, весело отвечает за свою дочку: «А к папе едем. Он в тюрьме у нас».

Море появляется украдкой, тусклое и холодное.

Махачкала. Много детей и очень молодых беременных женщин. Вечером все сидят перед домами: маленькие дети чинно сидят у стен голыми задами на асфальте, женщины сидят на корточках, колени под длинной юбкой в разные стороны, седобородые же расположились на детских стульчиках с подушками на сиденьях. Опираясь на посохи, строго смотрят на прохожих из-под нависших бровей и тяжелых папах.

Мужчины спешат, вид у всех рабочий… Они не осматривают тебя с ног до головы и не высказываются вслух. Они молчаливы и деловиты.

В редакциях сидят дагестанки и в деле своем, видимо, разбираются неплохо. Спорят с мужчинами, говорят умные вещи — словом, разрушают мой традиционный ужас перед женской долей в Дагестане.

26 сентября. Сколько людей у нас работают для культуры! Большинство из них и не отдает себе в этом отчета, и не понимает часто значения своей деятельности. Ведь обычно только сотая часть их стремлений осуществляется… библиотекарь устраивает выставки, любовно подбирает книги — но ощутимых результатов этого никогда не увидит…И только редкие фейерверки вспыхивают на тусклом однообразном поле землепашцев культуры. И все-таки все они сомкнутым строем, идя мерным однообразным шагом, очевидно, приносят большую пользу — но результаты являются в таком измененном, обобщенном виде, что им никогда не суждено узнать в них своих трудов.

В кумыкской семье моей однокурсницы Наиды — устоявшиеся, никого не тяготящие отношения. Дети, особенно девочки, подбегают к отцу по первому его слову, беспрекословно исполняют его приказания.

Мужчин — в том числе и четырнадцатилетнего мальчика — кормят в первую очередь; они ничего не делают для себя сами. Но они всегда защитят сестер от любого обидчика. Словом, сложные отношения любви, уважения, подчинения.

Жизнь в Махачкале дорогая, трудная. Поэтому матери семейства приходится вставать в четыре, полчетвертого.

Высший свет города отличается заносчивостью и бескультурьем. Высшее образование мало что дает им.

Отсутствие канализации в большей части города делает его зловонным.

Ветры, ветры, пыль.

Шестидесятые

1963

5 апреля. Критик 1928 года, брызгая слюной, ругает «Египетскую марку», возмущается и недоумевает и не понимает, что это написано не ему, что его не спрашивают.

6 мая. Мы верим лишь такой фантастике, которой не противоречат наши личные наблюдения. О будущем можно плести что угодно — мы его не видели. Так же можно рассказывать о людях на луне — не знаем, может, они действительно там были. Может быть, они взлетели с соседнего двора. Но что луна распалась на куски («Союз пяти») — это уж извините. Вот она, целенькая. Алексей Толстой недооценил силы очевидности. Мы сразу теряем интерес к его роману, как только луна у всех на глазах растрескивается на куски.

7 мая. О Балтере.

Писатель дает нам ощущение правды, но нам будто мало ее одной. Будто правда, когда она действительно Правда, может нуждаться в каких-то принудительных компаньонах.

9 мая. Таинственность и притягательность «поезда», в отличие от электрички, была в похожести купе на комнату, в иллюзии «дома на колесах», вообще — в откровенном соединении двух противоречивых признаков. Кроме этого — напоминание о далеких расстояниях.

Б. Брайнина. Валентин Катаев. Детгиз, 1954. «Какой великолепный, полнозвучный заключительный аккорд…», «В повести „Белеет парус одинокий“ вещность, конкретность свободна от всякой искусственности, условности». И — набор фраз, показавшихся критику особенно красивыми, с обязательно выделенными курсивом уж самыми красивыми словами.

20 мая. «Тимур и его команда» — это наше детство, как оно нам снится. Это тринадцатилетний мальчик в твоем дворе, который казался тебе молодым человеком с чертами Печорина или даже Григория Мелихова.

«И люди тоже не забудут тебя». Это ведь как слово на могиле.

25 июля. Махачкала.

Фильм «Богатая невеста», 1937 год.

Весь набор мотивов и приемов эпохи.

…Любовь на глазах у людей. Примирение влюбленных совершается на фоне жирной улыбки бригадира. Главный герой страдает с кем-нибудь вдвоем (с товарищем, сочувственно глядящим в глаза). Он никогда не остается наедине с собой. Его внутренний мир беден. Он не находит в себе интересного собеседника.

Газетные заголовки

«Святая святых атеиста», «Новая эра прогресса (иностранные отклики на работу пленума ЦК КПСС)», «Прекратить варварство» (29 апреля 1965).

«Фронт — повсюду!», «Романтика больших дел» (28 июня 1966).

«Творцы стальных артерий» (8 июня 1967).

Газетные строки

«Иное дело в артели „Ударник“. Группа народного контроля здесь настоящий друг урожая» («Известия», 1966, № 61, март).

Подпись под фотографией в газете: «Израильская солдатня издевается над арабскими солдатами» (июнь 1967).

«Прослышав о собрании ветеранов-коммунистов Праги-8, сюда пришли гости из других районов» («Правда», 4 ноября 1968).

Разговоры

— Я ведь тоже в отпуске нахожусь, правда, Лена?.. — мужчина — женщине, увещевательно.

Август 1967, на улице.

Семидесятые

1970

Июль. Рига.

Двое сидели за столиком. Один, толстый и черноволосый, с еще детски пухлым ртом, все время говорил. Другой, белокурый и в очках, сидел свободно, вытянув длинные ноги под стол, но не совсем, однако, свободно, а стараясь сидеть так, как будет сидеть он, взрослый мужчина, лет через пять, уже без всяких стараний. Толстый говорил, белокурый слушал. Оба они тянули молочный коктейль через трубочки.

И было понятно тем, кто глядел на этих мальчиков, что вот оно — близкое уже будущее, что вот-вот прогудит гудок, по которому надо кончать работу. Поколение пятилось, выходило из игры, не успев сделать ходов. Все оставалось невостребованным — силы, надежды, темперамент, все их притязания. Даже святого права на усталость они были лишены. Они уходили не потратившись.

Осень. Москва.

Молодой парень с хорошим лицом, крутя баранку, рассказывал мультфильм: