Филип Гуден - Бледный гость

• Название: Бледный гость
• Автор: Филип Гуден
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00014-9

Роман «Бледный гость» (2002), номинированный на премию Эллис Питере за лучший исторический детектив, – один из серии «шекспировских» романов английского писателя Филипа Гудена. Современник Шекспира Ник Ревилл, актер труппы лорд-кармергера и сыщик-любитель, снова становится случайным свидетелем загадочных и трагических событий. На этот раз актеры едут в Солсбери, чтобы дать представление пьесы «Сон в летнюю ночь» по случаю свадьбы старшего сына лорда Элкомба. Вопреки ожиданиям, «сон в летнюю ночь» оборачивается ночным кошмаром с убийствами и «скелетами в шкафу» знатного семейства.

---

Томас Поуп и Роберт Синкло подошли к Элкомбам, чтобы представиться. Последние наконец позволили себе улыбнуться, а то я уже начал сомневаться, для чего мы вообще сюда приехали. Вместе со мной, похоже, и вся труппа вздохнула с облегчением.

Дальше было еще интереснее. Лорд Элкомб сделал шаг вперед и, забавно помахав рукой, дабы привлечь наше внимание, произнес:

– Добро пожаловать в Инстед-хаус, уважаемые джентльмены. Вы должны простить нас за то, что не воздаем достойных почестей вашей игре, это всё приготовления к свадьбе нашего сына. Столько суматохи… Но, поверьте, ваше присутствие мы почитаем за честь. С некоторыми из вас я давно знаком, но, вижу, в труппе появилось много новых лиц. Вам, последним, мое сердечное приветствие.

Я с трудом верил в то, что этот господин мог быть сердечным вообще в чем-либо. Тем не менее он подошел к нам, пожал руки и с некоторыми даже обменялся любезностями. Леди Элкомб беседовала с «ветеранами», Генри все-таки улучил момент и исчез, а Кутберт присоединился к отцу.

В подходящий момент я шепнул Сэвиджу:

– Ну что ж, вежливости ему не занимать.

– Подожди. Ты его еще не знаешь.

Тень, которую я заметил недавно, вновь пробежала по лицу моего приятеля.

– А ты, конечно, знаешь.

Как вы понимаете, мне было очень любопытно, чем же так не приглянулся Лоренсу наш хозяин.

– Не так, как ты думаешь, Николас. Я с ним не пью и не вожу дружбы. Я просто актер. Но кое-что мне о нем известно.

Продолжения я так и не дождался. Лоренс не сказал более ни слова. Он вообще незаметно ушел, чтобы не встречаться с Элкомбом лицом к лицу и не жать ему руку.

Стояло прелестное летнее утро. Я поглядел в окно, а когда, обернувшись, столкнулся с тем, кого удачно избежал Сэвидж, Джек Хорнер, оказавшийся тут же, представил меня:

– Николас Ревилл, милорд.

Мне ничего не оставалось делать, как поклониться.

– К вашим услугам, мастер Ревилл.

– Милорд.

– Вы недавно в труппе, не так ли?

– С прошлой осени, милорд. Роль в «Гамлете» мастера Шекспира.

– А какие были после… хм? – спросил Элкомб.

Я насторожился. Может быть, пристальный взгляд его ледяных голубых глаз смутил меня или то, что они были близко посажены… Трудно сказать. Вполне возможно, я просто оказался под впечатлением слов Сэвиджа.

– О, довольно незаметные. Отравители, послы…

– Но в «Сне» вам досталась роль более существенная?

– Да, Лизандра. Одного из любовников.

– Одного из нескольких, как я понимаю. – Губы Элкомба растянулись не то в усмешке, не то в типичной его улыбке.

– Порой любящих против своей воли, – добавил я.

– Что вы имеете в виду… хм?

Что я имею в виду… Да ничего особенного. Только теперь мне было необходимо дать кое-какие объяснения своим словам.

– Видите ли, в пьесе много влюбленных, по желанию и… или против него, – промямлил я под жестким взглядом Элкомба, который теперь и не думал улыбаться. – Как… например… как Титания и Моток. Королеве фей и в голову бы не пришло влюбиться в этого осла. Или, скажем, мой Лизандр. Он тоже стал жертвой волшебного отвара Пака. Так что должен был влюбиться в первого встречного, которого увидит. То есть против своей воли… Вот что я хотел сказать.

– Отвар творит любовь. Хм…

Как видите, у Элкомба была странная привычка завершать свои реплики этим «хм». Может быть, поэтому я продолжил:

– И, милорд, я думаю, что…

– Да?…

Я впал в замешательство. Почему-то мне вдруг показалось нахальством объяснять замысел Шекспира за него. Но, как бы то ни было, драматурга рядом не было, чтобы меня поправлять, так что была не была.

– Я думаю, мастер Шекспир объясняет, что людям свойственно часто менять свои сердечные склонности. Сегодня – Гермия, завтра, а может быть, в следующую минуту – Елена… Мы полностью во власти любви. Она может заставить нас полюбить даже какого-нибудь шута или полное ничтожество…

– Продолжайте. – Элкомб прекрасно держал себя в руках. Иллюзия, что ему крайне интересны взгляды жалкого лицедея, была полной.

– Но порой, страдая от такой изменчивости… (Господи! Что я говорю!) Мы… э-э-э… чтобы объяснить ее, выдумываем всяческие зелья, которые якобы заставляют нас вести себя именно так, а не иначе. Потом мы начинаем воображать разных фей и эльфов, которые будто бы очаровывают нас и добиваются от нас того, что мы бы и так сделали.

Я запнулся, чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног, потом добавил:

– Если вы понимаете, что я имею в виду.

Лорд посмотрел на меня в задумчивости. Я не удивился. Возможно, и мой взгляд не был лишен глубокомыслия, пока я мучился над объяснениями. Порой ты и сам не знаешь, что хочешь сказать, пока не произнесешь это.

– Так вы полагаете, что никакая сила воли не может устоять перед силой любви? Что мы способны действовать вопреки своим истинным желаниям и намерениям? Хм…

– По правде сказать, да, сэр.

– Бросьте, мастер Ревилл. Это все фантазии, годные лишь для поэтов и пьес, вроде той, которую вы будете играть. Скажите мне, вы когда-нибудь сходили с ума от любви, мучились от собственного бессилия перед нею?

– Ну…

– Сражала ли вас стрела Купидона? Сражала ли наповал? Хм…

Сказать по чести, сражала. Я так и хотел сказать. Когда мне было восемь, я без памяти влюбился в соседскую девчонку, которая была на пару лет старше. Но произнести это вслух я так и не решился.

– Я, э… Не совсем то, о чем вы говорите, но…

Господи Иисусе, да чем же я заслужил это мучение? Я вдруг почувствовал себя глубоко несчастным. Даже кровь к лицу прилила.

– Вам стоит побеседовать с моим сыном, – сказал Элкомб.

– Он… мм… философ?

Я чуть было не ляпнул «влюблен», но вовремя прикусил язык. В конце концов, я даже не знал, о каком именно сыне идет речь.

– Нет, но стал бы актером, если бы не был рожден аристократом.

Таков был ответ. Я посмотрел в сторону в поисках упитанной фигуры Кутберта. Так и есть. Болтает и смеется среди моих друзей. Что ж, подозрения оправдались.

– Вы знакомы с пьесой, милорд? – спросил я первое, что пришло в голову, лишь бы сменить тему разговора.

– Достаточно для того, чтобы посчитать ее достойным украшением свадьбы моего старшего сына, мастер Ревилл.

С этими словами и легким кивком лорд Элкомб отвел от меня свой пронизывающий, холодный взгляд и отошел к кому-то другому. Я был несказанно рад увидеть спину Элкомба. Наш диалог и так уже стал привлекать внимание. С другой стороны, я даже гордился, что он состоялся в такой манере. Разумеется, за это я поплатился во время обеда: меня засыпали вопросами и шутками по поводу того, что я теперь на короткой ноге с аристократами. Но это так, вполне безобидно. К тому же кто, если не слуги лорд-камергера, были аристократами на сцене? Поэтому нас сюда и пригласили.

Кстати, имя исполнителя роли Деметрия вскоре стало известно. Я уже и сам догадался, что Кутберт не случайно оказался на нашей репетиции. Так и вышло. Вскоре он был представлен мне как новый – пусть и временный – член труппы. И поскольку нам предстояло сыграть с ним в нескольких сценах, он был определен в опытные руки дядюшки Николаса.

Если подумать, я ничего не имею против того, чтобы аристократы рядились в сценические костюмы и читали роли до тех пор, пока они не начинают наступать нам на пятки и не нарушают наших законов. Ко всему прочему, даже будь у нас желание, мы бы не смогли отвергнуть Кутберта. Это означало бы воспротивиться решению, принятому, и не нами, еще до нашего отъезда из Лондона. Впрочем, Кутберт оказался отличным малым. Несмотря на благородную кровь и отсутствие надобности зарабатывать на жизнь (тем более ремеслом актера), он вел себя скромно и внимательно слушал все, что ему говорили. Просто ученик-мечта. Похоже, он твердо верил, что актеры – это самые загадочные существа, что их шутки самые остроумные, разум – самый возвышенный и ветры они пускают гораздо более ароматные, чем кто бы то ни было на этом свете.

Короче говоря, я решил, что мы сработаемся. Только вот, интересовался я, будут ли ему платить за это шиллинг з день. Или он заплатит всем нам за возможность выступать на одной сцене?

Репетиция с утра пораньше пробуждает отменный аппетит. Обед, как и вчерашний ужин, был обильным, дабы утолить голод всех и каждого, за исключением Кутберта, который удалился в более подходящие для его особы покои. Мы же накинулись на голубиный пирог и баранину. Освальд даже не появлялся – тот надменный дворецкий, который так «приветливо» встретил нас вчера. Вероятно, он всячески избегал общества горластых лицедеев. Наше счастье, что хотя бы его хозяин проявил больше дружелюбия и благосклонности.

Несмотря на то что репетировали мы в зале, само представление должно было проходить под открытым небом. Ричард Поуп велел нам собраться у южного крыла дома к трем часам дня, поскольку необходимо было осмотреть отведенное для игры пространство, так сказать, наши временные владения. Газон там должен был стать сценой, деревья и прочая растительность – декорациями, вечернее небо – крышей. Нам предстояло отметить все, что могло бы стать нам подспорьем: тропинки, живые изгороди, даже неровности почвы.