Шугар Раутборд - Сладость мести

• Название: Сладость мести
• Автор: Шугар Раутборд
• Издательство: АО "Все для вас"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-86991-75-7

«СЛАДОСТЬ МЕСТИ» — дразнящий и возбуждающий воображение роман о реальной жизни высшего света, о вихре блистательных балов, в котором теряются следы грандиозных банковских афер и грязных интриг. История жизни и смерти Флин, манекенщицы и супермодели, чье лицо десятилетие не сходило с обложек модных журналов. Мы погружаемся в чарующий мир премьер, презентаций, ночных клубов…, нас окружают изнеженные аристократы и собиратели древностей, пробивающиеся к славе художники и завсегдатаи ночных клубов, герои дивного повествования о всеобщем предательстве, разнузданных оргиях и СЛАДОСТИ МЕСТИ.

---

— Эй, долго вы будете копаться? — Маркс, не выдержав, сам шел к ним с ожерельем от Дэвида Уэбба в руках. Он застегнул этот воротничок из трех ниток жемчужин южных морей и кристаллом горного хрусталя в центре на гибкой шее Флинг. Это был своеобразный гимн тому скалистому, экзотическому пейзажу с чудовищными зубцами, вырвавшимися из моря, на фоне которого ей предстояло сниматься.

Уже у воды Гарсиа нанес золотую пудру на ее высокие скулы и плечи, чтобы лучше поймать на них свет солнца. А Маркс водрузил на голову Флинг жемчужную восьмизубчатую корону. Флинг с поднятым вверх позолоченным эквадорским зеркалом в руке была похожа на Статую Свободы, сбежавшую в южные широты. Облака разошлись, солнце вспыхнуло, и манекенщица и вправду превратилась в Богиню Солнца, возникшую в океане, на самом экваторе, в центре земли, который вобрал в себя все ее тепло и загадочность планеты.

— Волшебное мгновение! — вскричал Маркс. Они все только что стали очевидцами и свидетелями чудесной метаморфозы и засняли еще один грандиозный кадр.

Все время, пока Флинг находилась перед камерой, она снова представляла себя в своей квартире, — стоящую на пьедестале и позирующую своему дорогому, любимому Кингмену.

— Снимок будет потрясающим, — просиял Гарсиа. — Мне не терпится вернуться домой и поднять расценки.

— Все могут отдохнуть, — объявил Маркс.

— Ты сказал, все могут перекусить, Маркс? — капризно переспросила Флинг. — Кое-кто здесь не на шутку голоден.

— Тебе известны правила, Флинг. Никакой еды на острове!

Гид-натуралист, когда информировал эту веселую банду манхэттенцев о том, что они не имеют права прикасаться к животным, запретил им также приносить с собой пищу, курить, ломать ветки, копать и брать с собой что-либо с островов. Единственное, что они могли оставить после себя на острове Баталоме, — это следы ног на песке.

— Но у меня в желудке поют петухи, — простонала Флинг.

— Отлично. Для следующего снимка мне как раз нужно, чтобы у тебя был втянутый живот. Где металлическое аквамариновое бикини?

Когда она принялась рыться в стопке из бикини, один из голодных ассистентов проворчал:

— Согласен стать хоть морской свиньей, лишь бы меня здесь накормили.

Измученная, голодная группа сейчас, пожалуй, с удовольствием слопала бы даже брошенные на песке яйца морских черепах.

— А теперь поехали, ребята. Еще один кадр, и мы сможем вернуться на корабль и перекусить. Флинг, тебе нравится этот снимок! Все, что от тебя потребуется, это лечь на песок у воды и дать детенышам морских львов возможность укусить тебя за кончик ноги.

Флинг обхватила себя руками, откинула назад голову, взвизгнув от радости:

— О-о! Спасибо!

— И еще. Гарсиа, надо, чтобы Флинг на этой фотографии была чуть светлее.

— Нет проблем, дружище. Пара пустяков. — Гарсиа кивнул головой и взглянул на прелестное дитя земли, самозабвенно прыгавшее в воде и играющее с морскими львами, в то время как жгучие лучи экваториального солнца немилосердно сжигали ее кожу. Даже с берега он мог заметить, что за эти несколько минут она стала еще более загорелой. — Порядок, Маркс… Светлее…

Он в высшей степени осторожно вошел в море, исполненный трепета, ибо ему предстояло вернуть на землю бесстрашную девушку, плавающую в компании двух, явно влюбленных в нее морских львов. На острове живет свыше пятидесяти тысяч таких тварей, и Гарсиа готов был поклясться, что половина из этого огромного стада уже движется сюда, чтобы поиграть с милой и естественной в каждом своем проявлении Флинг — их новой возлюбленной. Казалось, эти морские млекопитающие уже передавали из уст в уста весть о том, что здесь появилась несравненная Флинг.

Гарсиа перепугался до смерти, когда ему вслед бросился, как реактивный бомбардировщик, большущий самец. Гарсиа, выросший в испанских трущобах-джунглях Манхэттена, решил, что не в меру ретивый морской лев зашибет его до смерти. И вообще, такое скопление животных в одном месте он видел лишь в фильме Хичкока "Птицы" и с ужасом вспомнил ту сцену, где бедного Типпи Хедрена заклевали чуть ли не до смерти. Вам! Это уже ОН почувствовал удар в ногу и тут же с поразительной для окружающих скоростью потащил Флинг из моря на песок.

— Ой-ой-ой, Гарсиа! Это в самом деле было чудно! Они лаяли на меня, но так мило, будто предлагали руку и сердце.

— Да? Знаешь, Маркс налает на меня, если ты станешь хотя бы ЧУТЬ-ЧУТЬ темнее.

Он снова надел широкую соломенную шляпу с полями ей на голову и поспешно раскрыл зонтик, чтобы защитить Флинг от солнца, когда они замаршировали по песку, как Робинзон Крузо и его друг Пятница. И тут Гарсиа пришла в голову другая знаменитая картинка, знакомая каждому фанату фотодела: Пабло Пикассо, с голым черепом и загорелый до черноты, с большим зонтиком в руке, шагает по пляжу за высокой Франсуа Жило, охраняя свою любовницу и мать Паломы от горячего средиземноморского солнца.

Из этого должен был выйти фантастический снимок, по сути, снимок для обложки! Флинг в три четверти, волосы забраны назад в узел, на манер Грэйс Келли, ее точеные черты ласкает солнце, веки, тронутые смесью "Карменовской Лазурной" и "Ревлоновской Бирюзовой", полусомкнуты. Она лежит, растянувшись на песке, в аквамариновой бикини с одной лямкой, бикини, отражающем всю синеву морской голубизны. Даже Маркс не смог бы спланировать такой снимок. Как можно приказать четырем блестящим черным детенышам морского льва, важным и непрерывно извивающимся, приползти, понюхать ноги Флинг и лечь к ней на локти, приняв ту же самую позу в три четверти? Маркс с трудом удержался, чтобы не подбежать и не подвесить драгоценности на их лоснящиеся тела. Хотя это было бы потрясающе: жемчуг на черном бархате! Флинг же являла собой зрелище стоимостью в четыре миллиона долларов — за счет жемчуга южных морей и рубинов, щедро украшающих ее шею, запястья и мочки уха. У Маркса было два девиза относительно того, где следует размещать драгоценности: "Настоящая леди всегда носит сережки, даже если она на пляже" и "чем больше драгоценностей появится на страницах журнала, тем больше рекламы драгоценностей сможет он получить". Что касается Флинг, то Маркс знал волшебное слово, с помощью которого он мог зажечь соблазнительно-колдовское сияние в ее глазах.

— Кингмен, золотце мое, думай о Кингмене, — скомандовал он, и глаза Флинг загорелись таким огнем, что немного, и, казалось, начнут плавиться объективы камер, ибо в это мгновение она видела перед собой только Кингмена Беддла.

И все же на всех Галапагосах не было более поразительного цвета, чем интенсивный ярко-голубой цвет ног местной разновидности олуш, Sula Nebouxu. К восхищению Флинг, эти пернатые, не зная стыда, устраивали брачные танцы у всех на виду средь бела дня, не обращая ни малейшего внимания на присутствующих здесь людей. Брачный ритуал начинался с того, что самец задирал голову так, что клюв устремлялся прямо к небу. Красуясь, он привлекал к себе внимание самки. Затем он и она начинали медленно танцевать, высоко задирая ноги, отчего Флинг сразу вспоминались показательные танцы на "Звукофабрике". Совсем как в танце диско-пары, самка попадала в ритм, задаваемый самцом, и они "клевали небо" уже на пару, держа крылья за головой, только не под мелодию Мадонны, а под переливчатый свист самца и гогот самки. Поскольку синеногие олуши никогда не устраивают гнезд, их суетливое перетаскивание веток и палочек представляло скорее предсвадебный ритуал, чем строительство общего дома. Флинг наблюдала, как они повторили эту церемонию несколько раз, прежде чем завершали ухаживания спариванием.

Совершенно неожиданно она затосковала по Кингмену. Прошло уже целых три недели, как она в последний раз видела его. Она закрыла глаза, чтобы вызвать в памяти образ любимого. Это казалось наваждением, но вдруг она отчетливо ощутила рядом знакомый до боли густой аромат его дорогого одеколона и сигар. Она могла побожиться, что это его запах. Открыв глаза, она повернула голову.

— Это вечеринка для избранных или все желающие могут присоединиться? — Голос у Кингмена Беддла казался мягким и хриплым.

— О, Кингмен! Не могу поверить! Ты здесь? Это в самом деле ты? Мне так хотелось, чтобы ты оказался здесь!

— Да, это действительно я. Можешь пощупать. — Он вслед за ней перевел глаза на птиц. — А что ОНИ там сейчас выделывают?

Флинг опустила глаза и хихикнула. Ей хотелось броситься в его объятия, но она застеснялась. Не для того же в конце концов он пролетел полсвета, чтобы проверить, как она снимается?

Она встала и взмахнула ресницами.

— Ну… птица-мальчик пытается пустить пыль в глаза и произвести впечатление на птицу-девочку. Здесь это называется "клевать небо".

— Да ну! А я тоже как раз строю небоскреб на Пятой авеню.