Роман Романов - Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

• Название: Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека
• Автор: Роман Романов
• Жанр: Исторические приключения

Художественная реконструкция обстоятельств Страшного Происшествия, случив­ше­гося за миллион или даже более лет до нашей эры само по себе является уникальным фе­номеном в жанре детективных расследований. Необходимой частью объективной рекон­струкции, основанной на известных науке фактах и закономерностях, является выд­вижение и проверка фундаментальной Гипотезы.

Критическое предисловие и научно-популярный обзор теорий и признаков антропо­генеза, предваряющие «сказку для младшего научного возраста», определяют масштаб поставленной перед расследованием задачи – определить начальные условия и стартовый механизм антропогенеза, то есть причины происхождения человека.

Дополняет сборник обзор теорий и признаков глоттогенеза, доказательно подтверж­дающий эвристическую силу предложенной научной гипотезы, которая снимает внешнее противоречие эволюционист­ского и креацио­ни­ст­ского подходов к происхождению человека.

(с) Р.Романов, 2008-11

---

Второе значение библейского символа «неба» или «воздуха» – это психологическое состояние Любви. Здесь объяснение будет не столь простым, как с верхушками деревьев. В отличие от «неба», символика «воздуха» как субстанции более абстрактная, а потому намного более поздняя, чем само «небо». Точно также как абстрактная «вода» со значением психологического состояния Надежды по­является много позже конкретного «моря». Да и само человечество должно достичь опре­деленного уровня развития и дифференциации психики, чтобы различать столь тонкие духовные субстанции, как вера, надежда и любовь.

Тем не менее, уже при первом появлении символики «неба» можно заметить, речь идет о не­з­римой, прозрачной преграде, разъединяющей две волнующихся части. Этот «небосвод» буквально пронизан достаточно сложными психологическими связями, сочетанием сил притяжения и оттал­ки­вания. Нижняя часть сообщества по-прежнему вожделеет Артефакт и одновременно боится его появ­ления. А верхняя, маргинальная часть стремится вниз, хочет воссоединиться с ос­новным, получить заветный взрослый статус, но при этом тайное обладание Артефактом делает его заносчивым и дерзким. Если это не описание ситуации любовного треугольника, то что? И вообще со­стояние любви отличается от обычной эротики именно этим – наличием проницаемого для ком­муникации, но трудно преодолимого социального барьера.

Что касается «воды» как символа надежды, то и здесь связь с воображением достаточно проз­рачна. Функция воображения как раз и продуцирует образы некоторого будущего состояния, что и составляет надежду. Другое дело, что воды как образ душевного волнения могут быть темными, ниж­ними, питаемыми страхом, негативным знанием. А могут быть прозрачными, верхними, очищен­ными светом знания об Артефакте и о том, как его делать.

Светлая середина второго этапа обусловлена достигнутым равновесием сил между верхним и нижним сообществом, психическим состоянием любви, питающим творчество верхнего сооб­ще­ст­ва «юных дев». Однако новые деревья растут медленно, а сломанные верхушки не вос­ста­нав­ли­ва­ют­ся. Поэтому рано или поздно, но материал для изготовления Артефактов голыми руками закончится, а нижнее сообщество методически отнимает и репрессирует оставшиеся экземпляры. То есть по­сте­пен­но общее настроение двух частей взволнованного сообщества клонится ко все более тем­но­му вечеру и ночи. Так завершается День Второй.

Теперь попытаемся представить, что будет значить на символическом языке, описывающем психологические состояния, утро Третьего Дня. Утро – это, очевидно, переход от темной к светлой полосе «зебры», от состояния фрустрации к удовлетворению, когда наиболее активная часть сооб­ще­ст­ва находит свет нового знания, чтобы хотя бы на время примирить отцов и детей, нижних и верх­них. Однако, как доказывает вся человеческая история, основой примирения сопер­ничающих групп в расколотом обществе может быть лишь уравнение в силах, достижение «стра­те­ги­ческого паритета».

Заведомо более слабое физически верхнее сооб­ще­ство «юных дев» должно было найти способ уравновесить силу и численность взрослого, нижнего сообщества. Причем это изобретение, новое знание должно появиться в процессе поисков способа изго­то­в­ления новых Артефактов из деревьев, на которых уже давно не осталось легко отламываемых частей. Очевидно, что таким изобретением в условиях Леса могло быть только использование острых камней для рубки дерева. Это намного более сложное изобретение, чем просто использование палки или кам­ня. Кроме того, использовать палку или камень умеют также нижние, более сильные, а потому хотя и просто, но более эффективно.

А вот использование камня в качестве топорика для работы с деревом требует гораздо боль­ше­го искусства. Такая изощренность и постоянная тренировка не нужны нижним, но жизненно необ­хо­димы верхним, чтобы создать новый Артефакт для ритуала инициации. По­этому орудование кам­нем и обработка дерева становится почти инстинктивным действием, напра­вляемым узко­направ­лен­ным, но все же творческим воображением. И что важно, сами по себе камни-рубила, в отличие от изготов­лен­ных Артефактов, не являются табу, не вызывают инстинктивных ревности и репрессий со стороны нижних. Нижние с их «темным» воображением не способны оценить последствий применения «юны­ми девами» новых каменных игрушек. Впрочем, и верхние тоже не думают о последствиях.

Очевидно, что темный период в начале третьего этапа антропогенеза столь же длительный, как и самая первая ночь. Одним из достижений этого этапа становится очередное усложнение психи­че­с­кого развития, формирование наряду с подростковой еще и юношеской стадии развития.

Коренное отличие событий Дня Третьего от первого этапа в том, что даже после изготовления Артефакта и инициации, «юные девы» не могут просто так приблизиться к основной стае для по­лу­чения полноценного статуса взрослых. Это первое поколение «дев-подростков» было для взрослых всего лишь детенышами, хотя и странными. «Юные девы» из третьего периода для основ­ного сооб­щества остаются чужими, опасными даже после инициации, именно из-за обладания Арте­фактом. Поэтому попытки преодолеть незримый психологический барьер между двумя частями сооб­щества заканчиваются ревнивыми репрессиями и возвращением «юной девы» в круг своих товарок. В этом случае восстановление депрессивного статус-кво по законам психологии ведет и к восста­нов­лению прежних занятий – маниакальной тренировке владения камнем-рубилом, что называется – до кро­ва­вых мозолей. Естественным продолжением становится обработка камнем всего, что попадается под руку, включая сами камни, то есть изобретение более острого оружия.

Затем неизбежно использование оружия в ссорах между самими «юными девами». А мы пом­ним, что в животных сообществах наличие острых зубов, когтей или иного оружия приводит к фор­мированию более жесткой иерархии во главе с вожаком. Такая волчья иерархия неминуемо должна была установиться и в верхней части стаи. Впрочем, как и в любом «революционном подполье» в дальнейшей Истории. Даром что самое первое «подполье» было на самых вер­хних вет­ках Леса. (Вот интересно, Достоевский фамилию «Верховенский» для своих «Бесов» долго придумывал?)

После формирования новой, более жесткой иерархии «юные девы» предпринимают более ор­ганизованные вылазки на нижний уровень, инстинктивно стремясь, естественно, к общению с вожа­ком «реакционного режима». «Мирная» депутация получает организованный отпор, в том числе с по­мощью камней – не забываем, нижние тоже умные и инстинкты подражания вполне работают. Да и просочились уже давно «юные девы» и их потомки, владеющие камнем, в ряды «охранителей».

Однако, кроме натренированного владения каменными орудиями, наши «юные девы» имеют теперь более агрессивную и сплоченную организацию. Посему переходят к «революционному тер­ро­ру» – нападают на отдельных самцов, слишком оторвавшихся от стаи, нанося серьезные раны, а то и убивая. Что вызывает рост общей напряженности и сплачивает основную стаю, все же способную дать отпор. Происходит «первая революция», в которой неизбежно гибнут самые агрессивные осо­би. Более осторожные приучаются вскоре не делать резких движений, возможно даже, привет­ство­вать друг друга открытой ладонью, чтобы показать отсутствие камня или Артефакта. Результатом стано­вится «разрядка напряженности», при которой верхние получают «политические права» в ос­новном сообществе, включая участие в общих ритуалах. Однако все участники «объеди­нительного процесса» отлично помнят, кто свой, кто чужой. Так что эта «светлая полоса» про­хо­дит под пасмур­ным небом короткого зимнего дня.

Весьма вероятно, что долгий период смуты в начале Дня Третьего должен был заметно осла­бить конкурентные позиции всей стаи в первобытном лесу – так что другие стаи приматов и хищники постепенно вытеснили стаю на самый край леса, сильно сократив угодья для сбора пищи. Так что внутреннее примирение и прекращение смуты рано или поздно, но должно было произойти просто в силу появления многочисленных хищных врагов, привлеченных запахом крови и наличием инва­ли­дов. Фактор внешней агрессии позволяет всему сообществу, кроме самых «твердокаменных» храни­тельниц Артефакта, вспомнить «старые добрые времена», когда порядок в стае и почитание вожака позволяли держать всех соседей в страхе и подальше от нашего Леса. С учетом агрессивной и осна­щенной новым оружием молодежи, достойный отпор внешней угрозе был обязательно дан, равно­весие в экологической нише восстановлено.