Максим Хорсун - Ушелец

• Название: Ушелец
• Автор: Максим Хорсун
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38330-6

Его зовут Федор Раскин, Ти-Рекс, он — герой, ветеран, модифицированный колонизатор первого поколения. Он — мутант, урод, в котором от человека остались, пожалуй, только сознание и совесть. И еще память. О боях, о планетах, по которым первыми прошли такие, как он, открывая дорогу людям и… спорам Обигура, способным подселяться к человеческому мозгу и превращать его в ячейку объединяющей и подчиняющей Всеобщности. О Земле, куда Федор уже никогда не вернется. Однако именно сознание, совесть и память становятся его оружием против Забвения, ада, в котором погибли его друзья, где только у Ти-Рекса есть шанс выжить и выполнить миссию, от которой зависит: сохранится ли человечество в Большом Космосе или станет пастбищем для уверенных в своем праве негуманоидов.

---

— Принято.

— Не опускаться ниже двух километров!

— Принято. Приступаю к маневру.

Шаттл накренился. Началась болтанка. Раскин крепко приложился затылком об шлем, на секунду забыв о своих пробах следить за потреблением кислорода. Центробежная сила заставила его подобрать колени.

Челнок обогнул точку высадки по широкой дуге. Лишь над дальней стороной Кратера Скарлетт удалось развернуть шаттл носом к цели. Цифры на экране альтиметра беспристрастно уменьшали свое значение. И опять они пронеслись мимо цели и закончили разворот уже в западном полушарии, на кромке заката. Скарлетт поставила метку на дисплее расхода топлива. Когда пока еще зеленый столбик опустится до указанного уровня и станет желтым, решила она, шаттл отправится обратно в космос.

А тем временем посадочный модуль ввинчивался в скудную атмосферу Забвения все глубже и глубже. Два километра — говорят, что выше этой отметки «смещение» еще ни разу не фиксировали, однако никто не брался утверждать, что аномалия действует только на поверхности планеты. Сейчас у них была прекрасная возможность проверить эту гипотезу. Альтиметр показал три тысячи метров над грунтом.

Раскин твердо решил, что если не высадят его сейчас, то во второй раз он черта с два согласится на эту авантюру. Больше всего ему захотелось подбросить забрало шлема и вставить в зубы сигарету. Хотя, еще накануне был уверен, что никотин не имеет над ним власти.

— Ушелец, мы сейчас над целью, — заговорила Скарлетт, — мы прямо над «скаутом»! Я сбрасываю скорость, выхожу на новый вираж, опускаю машину на двухкилометровую отметку…

— Есть сигнал! — закричал Шнайдер. — «Смещение» прекратилось!!!

— С богом, ребята! — включился Козловский.

— Повторите, хронодатчики работают? — Валькирия не стала разделять энтузиазм тех, кто находился в тысячах километрах над ними.

— Хронодатчики функционируют отлично! В эфире гимн СССР! — подтвердил Козловский и сразу же добавил: — На орбите работает шаттл «номер два». Ровно через двадцать четыре минуты он опустится на поверхность Забвения и эвакуирует Ушельца.

— Ушелец, держись! — заскрипела зубами Скарлетт.

И ему пришлось держаться.

Те перегрузки, которые он испытал на орбите, показались детским лепетом по сравнению с тем, что Скарлетт устроила при посадке. Корпус стонал, двигатели ревели; едва завершив последний разворот, она бросила шаттл в сторону мерцающей на навигационном мониторе точки. Она не знала, сколько времени даст ей Забвение на посадку и отступление: полчаса, десять минут или же тридцать секунд. Опускаясь ниже двухкилометровой отметки, она непроизвольно задержала дыхание.

Включила гравитронику и зажгла прожекторы: внизу от горизонта к горизонту тянулись каменистые гребни. Скорость челнока упала до минимальной. Теперь он плыл в собственном гравитационном поле, готовый зависнуть над подходящей для посадки поверхностью.

Над головой Раскина зажегся предупреждающий сигнал: шлем с поднятым забралом — в круге, перечеркнутый крест-накрест. Значит, Скарлетт начала стравливать в шлюзе давление, чтобы, когда откроется выход на планету, его не выбросило из шаттла вместе с воздухом, словно снаряд из пушки.

Раскин подобрался. Вот-вот, и пилот объявит касание. Ушелец отсоединил рацию от корабельной сети, в тот же миг в динамике захрипело и завыло — с качественной связью можно было распрощаться. Покрепче схватился за рычаги — слева и справа от себя, — чтобы убрать крепления, как только… как только…

Челнок скользнул брюхом по гребню. Скарлетт выругалась, зло ткнула пальцем в монитор контроля бортовых систем, выпуская наружу телескопические стабилизаторы. Вверх взлетели исполинские клубы пыли, похоронив под собой место посадки, а также надежду его разглядеть.

Шаттл сурово дернулся. Освещение в шлюзе вошло в прежний, красный, режим. Раскин понял, что Скарлетт сообщает ему о посадке, хотя не разобрал сквозь шум помех ни слова.

«Десять-пятнадцать секунд», — напомнил себе Раскин. А лучше — и того меньше. Ведь в любой миг шаттл может накрыть «смещение»: убить Скарлетт, уничтожить челнок.

Натужно загудели сервомеханизмы, опускающие трап, засвистели, вырываясь наружу, остатки воздуха. Раскин рванул рычаги, поднимая крепления, выскользнул из кресла.

…Он еще не находился в состоянии ускоренного метаболизма, однако все происходящее вокруг казалось ему донельзя медленным, изматывающим. Вот крепления: еле-еле поднимаются вдоль направляющих вверх; вот трап: все еще ползет навстречу грунту…

Он в два шага пересек шлюз, решительно вышел на трап, в пыльную кутерьму, мечущуюся в лучах прожекторов. Прыгнул вперед, умело сгруппировался в половинной силе тяжести, и приземлился на ноги уже среди серых валунов.

Ха! Раскин с изумлением понял, что он едва не смеется от радости. Высадка-то прошла на «пятерку»!

В этом вонючем лесу снова появился волк! Несмотря на возраст, он не потерял своих навыков и крепко стоит на лапах! Он по-прежнему молодец, он по-прежнему — Ти-Рекс, а не какой-нибудь дряхлеющий Ушелец!

Но нет, то ли с ним сыграла злую шутку инерция, то ли попросту что-то подвернулось под ноги; Раскин потерял равновесие, отчаянно взмахнул руками и затем на глазах у Скарлетт и всех тех, кто наблюдал за высадкой с «Ретивого» и «Микадо», позорно рухнул. Упал так же ловко, как мешок с навозом…

«Не хватало только разбить забрало об камень, — чтобы глаза наружу вывернуло…» — успел подумать он, врезаясь головой в закругленную вершину валуна.

Ему повезло, на стеклянном щитке не осталось ни царапинки. Скафандр собрали на славу.

Перевернулся на спину и минуту-другую лежал, наблюдая, как к звездам поднимается доставивший его шаттл. Слава богу, Скарлетт удалось убраться с этой планеты живой.

Присел. В левой щиколотке пульсировала тупая боль. Правое колено тоже ныло. Но в целом серьезную травму получило лишь его самолюбие.

Первым делом он выставил перед собой обе руки и проверил, что показывают его любимые циферблаты на наручах. Как всегда, ни черта не понял. Перед десантом у него так и не нашлось времени как следует изучить эти приборы. Неуверенно пощелкал переключателями газового смесителя за спиной: стрелочка на индикаторе «О2» дернулась в сторону нулевой отметки. Раскин поспешно вернул переключатели в предыдущее положение и зарекся к ним прикасаться до окончания миссии.

В динамиках по-прежнему хрипело. Хваленая рация и ее пьезомеханизм либо не стоили выеденного яйца (как Раскин и предполагал), либо сломались в минуту его позора, — когда он проверял прочность скафандра среди здешних глыб. Сколько ни верти неудобную верньеру, сколько ни изводи себя рычагом на бедре — эфиром распоряжалось лишь реликтовое излучение.

Тик-тик-тик — постоянно капало сверху. А идиотский хронодатчик функционировал — как назло. Наверное, и впрямь — самый надежный прибор в скафандре.

Кстати, время бежало, пора было приниматься за работу. Раскин огляделся: он находился в узкой, петляющей ложбине. Удивительно, как Скарлетт ухитрилась посадить сюда челнок! Слева поднимался крутой склон высотой в два — два с половиной человеческих роста. Справа, шагов через двадцать, начинался пологий подъем. Это были пресловутые каменные гребни, которыми встопорщилась лавовая долина после удара астероида. Все, как один, повернуты пологой стороной к Кратеру, крутой — ко всему остальному Забвению.

Раскин тремя прыжками поднялся на ближайший гребень. Взгляду предстал мертвый, но одновременно удивительный пейзаж. Застывшая страна каменных волн, бесконечная череда подъемов и спусков; ни тени движения, лишь унылая пыльная поземка текла вдоль дна впадин между гребнями. Горизонт так близок, что, казалось, можно было вытянуть руки в стороны и соединить север с югом. Над долиной — усыпанное звездами небо, полупрозрачные хвосты комет цепляют взгляд. Их возле 61-й Лебедя крутится — что мух возле сладкого. Небо подсвечено красным, словно заревом близкого пожара. На востоке чернел скальный хребет — ближняя стена Кратера. На западе звезды пропадали на фоне встающей стеной зари. 61-я Лебедя оставалась невидимой, но над горизонтом, словно инопланетный цветок в воспаленном обрамлении, извивалась нить протуберанца. Тонкая нить, словно гиф грибницы.

— Так вот ты какой, цветочек аленький… — пробормотал Раскин.

Неожиданно его внимание привлекло движение среди гребней на юге. Поднялся ветер. Он натянул и заставил трепетать полотно, непонятно как очутившееся здесь. От полотна вглубь расщелины тянулись перепутанные стропы. Парашют?

Раскин оттолкнулся от края гребня, пролетел метров пятнадцать, болтая ногами, и на этот раз смог мягко приземлиться на середине соседнего склона. Подпрыгивающей походкой взбежал на его вершину — он уже почти адаптировался к пониженной гравитации — и по щебенистой насыпи спустился в расщелину. Здесь он обнаружил прикрепленный к парашюту существенно помятый шар из тусклого металла. Шар был диаметром примерно в один метр и выглядел очень тяжелым. Сквозь дыру в округлом боку Раскин увидел переплетение толстых медных жил. Что это: один из тех радиопередатчиков, что установил в долине экипаж «Ретивого»? Зонд, отправленный исследовательским кораблем при царе Горохе, в пору тотального увлечения темпоральным ребусом Забвения?