Виктор Петров - Колумбы российские

• Название: Колумбы российские
• Автор: Виктор Петров
• Издательство: ТЕРРА-книжный клуб
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00265-3

В трилогии Виктора Петрова (1907-2000) «Колумбы российские» повествуется о судьбах русских первопроходцев, основателей Российско-Американской компании, посвятивших свои жизни освоению Русской Америки.

Повести «Колумбы российские» и «Завершение цикла» рассказывают о главном правителе русских колоний Аляски Александре Баранове. Герой романа «Камергер двора» — талантливый государственный деятель царский камергер Николай Резанов, с которым связана одна из самых романтичных и трогательных историй того времени — история его любви к пятнадцатилетней испанке Кончите.

---

— Пусть этот день будет началом нашей вечной дружбы с русскими, — проговорил он, схватив руки Баранова обеими своими руками.

Садясь в лодку, он заверил Баранова, что его дядя, великий тойон Котлеан, вскоре непременно приедет к Баранову, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение.

И, действительно, 28 июля в Новоархангельск приехал с еще большей помпой, в сопровождении нескольких лодок с индейцами, тойон Котлеан, в прошлом заклятый враг русских.

Прежде чем выйти из лодки Котлеан прислал Баранову подарок — роскошное одеяло из чернобурых лисиц Откровенно говоря, Баранову не очень хотелось встречаться с Котлеаном. Слишком еще свежи были его незажитые раны от недавних столкновений со свирепым вождем. Однако он переборол свои чувства и решил, что это свидание необходимо для сохранения хороших отношений с индейцами.

Опять, как было с племянником Котлеана, он был вынесен из лодки на ковре и с подобострастием отнесен к возвышению, где его ожидал Баранов.

Индеец был далеко не глуп и прекрасно понимал чувства Баранова. И он сделал удивительный жест. После всех обычных церемоний и приветствий Баранов и Котлеан сели на ковер друг против друга, окруженные на почтительном расстоянии группами русских и индейцев. Помолчав немного, Котлеан подозвал переводчика и попросил его передать Баранову, что он очень сожалеет о всех своих враждебных действиях против русских в прошлом.

— Скажи ему, — указал он головой на Баранова, — что я во всем виноват… Я признаю себя виновным… хочу теперь жить с вождем Барановым и со всеми русскими в мире… я очень уважаю Баранова и обещаю ему загладить свою вину в прошлом своей дружбой и верностью ему.

Переводчик передал его слова Баранову, а тот в полном изумлении смотрел на своего недавнего врага. Котлеан же сидел, как изваяние, точно это не он только что изливался в выражениях дружбы к русскому правителю.

Растроганный словами Котлеана, Баранов, по натуре очень сентиментальный человек, наклонился к нему и тихо произнес:

— Принимаю твою дружбу, вождь Котлеан… а о старом забудем… Кто старое помянет, тому глаз вон… Иван, подай-ка синий халат с горностаевой отделкой… Прими, Котлеан, в знак нашей дружбы этот халат, да табак, который, я знаю, ты любишь. Будем друзьями.

Так зародилась дружба между недавними врагами, дружба, которая продолжалась до конца пребывания Баранова в Русской Америке.

Нужно заметить, что при близком знакомстве с Котлеаном, тот оставлял приятное впечатление. Среднего роста, атлетически сложенный, лицо приветливое. Небольшая черная борода и усы придавали ему вид, отличный от других индейцев, а манера держать себя с достоинством, невольно вызывала у окружающих чувство уважения к нему. Да и одет Котлеан был по-парадному. На нем была длинная рубаха синего сукна, наподобие сарафана, поверх которой красовался английский фризовый халат. На голове — тяжелая шапка из черных лисиц с длинным хвостом наверху.

Таков был легендарный вождь индейцев Котлеан, от которого столько натерпелись русские и алеуты, пока не основали форт Новоархангельский.

4

В новой столице Русской Америки Баранов не боялся нападений индейцев ни с суши, ни с моря. Форт был выгодно расположен на возвышении, и с его башен можно было хорошо видеть как «задний двор» крепости — широкая полоса земли, протянувшаяся далеко к лесу, так и держать под наблюдением подходы к форту с моря и сам залив.

Пришло время и для Лисянского собираться в обратный длинный путь — сначала в Кантон, главный порт Южного Китая, а оттуда в Кронштадт.

Лисянский убедился, что Баранову никакая опасность от вероломных индейцев не грозит. Даже если бы они и вздумали напасть на крепость, Баранова врасплох им не поймать. Отплытие «Невы» было назначено на 2 сентября 1805 года.

— Юрий Федорович, хочу попросить вас о большом одолжении… До вашего приезда у меня не было оказии послать письмо в Петербург… — Баранов немного замялся, — писал я правлению, директорам компании через Охотск, писать не боялся… потонет корабль, другое письмо напишу, а вот… особое письмо послать с нашими мореходами не решился… Хочу вас попросить доставить в Петербург, лично, по адресу…

Лисянский в изумлении посмотрел на него. Что за письмо, и потом — этот торжественный тон.

— Конечно, отвезу. Почту за честь и удовольствие служить вам, господин правитель. Кому прикажете доставить письмо?

— С тех пор как получил я высокую награду от всемилостивейшего государя, который возвел меня в высокий ранг коллежского советника, давно хотел я написать государю императору благодарственное письмо, но не мог никому его доверить. Сегодня же напишу мое всеподданнейшее письмо, а вы, Юрий Федорович, соблаговолите его доставить по назначению.

— Сочту за большую честь, — учтиво поклонился Лисянский. — Вы понимаете, конечно, что лично передавать письма я не могу, но постараюсь передать лицам, которые вхожи к Государю.

Накануне отъезда Лисянского весь вечер 1 сентября просидел Баранов над письмом. Хотелось ему и выразить свои верноподданнические чувства, и излить свой восторг от монаршей милости, и в то же время от страха сжимало сердце — от своей смелости и решения писать самому государю.

Был уже поздний вечер, когда Баранов наконец закончил свое послание и приложил в конце свою подпись…

«Родившись в посредственном купеческом состоянии, — писал он, — и предоставлен в воспитание одной почти природе, без всякаго от наук просвящения характерным людям необходимо нужного, никогда не мог я ласкатся надеждою одостоинстве которым Ваше Императорское Величество, по представлению Американской компании ощастливить меня соизволили. Но когда уже угодно сие щедрой деснице вашей, то позволте Всепресветлейший государь, взять мне смелось пасть к стопам твоим и из глубины сердца излить благодарность затоль безподобныя благости»…

Вычурным, замысловатым стилем пишет письмо Баранов. Так ему казалось почтительнее, да и свое знание ученых слов продемонстрировал — это была его слабость.

Утром 2 сентября Лисянский сердечно распрощался с Барановым и его помощником Кусковым на борту своего корабля. «Нева» распустила паруса и резво направилась к выходу из бухты. Скоро силуэт фрегата скрылся за прибрежными скалами.

Лисянский исполнил обещание, данное им Баранову, и сначала зашел на Кадьяк, где взял на борт трех креолов-мальчиков, рекомендованных ему правителем. Этих мальчиков — Андрея Климовского, Ивана Чернова и Герасима Кондакова он доставил в далекий Петербург, где, по рекомендации директоров Российско-Американской компании, они были зачислены в штурманское училище.

Мальчики оправдали доверие Баранова, с отличием через несколько лет окончили училище и вернулись домой, в Русскую Америку, вернулись обратно в русскую колонию на Американском материке. Климовский был назначен командиром компанейского судна, а Кондаков и Чернов стали помощниками капитана.

Еще больше десяти лет пробыл Баранов в Русской Америке, поставил колонию на ноги, видел ее расцвет, расширение влияния на Американском материке. Слава о правителе Русской Америки разошлась далеко за пределы колонии. О Баранове знали в далеком Кантоне в Китае, на Сандвичевых островах, в Калифорнии и в Бостоне. Много было предложений ему, и особенно заманчивыми были предложения присоединиться к торговым фирмам в Бостоне, но не мог Баранов бросить своего детища, пока наконец не прислали на его место другого человека из Петербурга.

КАМЕРГЕР ДВОРА

Лике — с благодарностью…

Теки, Российский Гама!
Теки с тем же усердием,
в поприще трудов и славы,
с каким подвизалися Колумбы,
Веспуции, Албукерки. Но,
посылаемый от Государя
человеколюбивейшего, неси
не громы и ненависть —
неси мир и согласие…

Из письма сенатора Захарова Н. П. Резанову

ГЛАВА ПЕРВАЯ: ОТВЕТСТВЕННОЕ ПОРУЧЕНИЕ

1

Император Александр слегка склонил свою красивую голову, показывая этим, что аудиенция закончена. Резанов, сделав государю глубокий поклон, почтительно отступил к двери и вышел из кабинета. Необычайная честь, оказанная ему императором Александром, потрясла его. Этот неожиданный вызов к государю и вдруг неожиданное предложение!

Последние несколько недель, прошедшие со дня смерти жены, Резанов был сам не свой. Он внезапно почувствовал, что потерял интерес ко всему, что его окружает — так глубока была сердечная боль, вызванная неожиданной кончиной любимой Ани. Все вокруг оказалось неважным и ненужным. Вся его сознательная жизнь до сего времени была борьбой, тяжелой работой и борьбой за продвижение по служебной лестнице, начиная с юных лет еще во время царствования блаженной памяти императрицы Екатерины Второй. Стареющая Екатерина благоволила к нему и часто одаривала своей милостью. В царствование несчастного императора Павла Первого продолжалось продвижение наверх и, наконец, как ему казалось, во времена царствования императора Александра Первого он достиг вершин своего продвижения и благополучия.