Фридрих Клингер - Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад

• Название: Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад
• Автор: Фридрих Клингер
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1961

Талантливый ученый и просветитель-первопечатник, отринув современную ему науку и религию, предался силам тьмы и продал душу дьяволу, движимый «безумной жаждой познания истины» и мечтой о всеобщем счастье. Таким в 1791 году, еще до появления великой гетевской трагедии, увидел и изобразил легендарного Фауста младший современник и друг Гете немецкий писатель Фридрих Максимилиан Клингер. Сюжет его книги проводит Фауста, а с ним и читателя, сквозь все круги европейского социального ада и завершается трагической гибелью души главного героя. В гротескно-сатирическом действии романа наряду с вымышленными персонажами участвуют и подлинные «актеры истории», снискавшие себе мрачную славу, — английский король Ричард III, великий инквизитор Торквемада, кардинал Чезаре Борджа, его сестра Лукреция и их отец, Римский Папа Александр VI…

---

— Святая Катерина! Какая великолепная голова! Что за нежная, ласковая, неземная мечтательность! Сколько чувства и какая преданность в его лице!

Звуки эти, как дивная мелодия, прозвучали в сердце Фауста. Он поднял глаза к окну, но красавица, еще раз взглянув на него, отошла, и Фауст сказал дьяволу:

— Я не уйду из города, не переспав с этой женщиной. В ее глазах горит огонь сладострастия, прикрытый тонким флером набожной мечтательности, которая придает чувственному наслаждению особую остроту.

Едва они успели свернуть в переулок, как к ним подошел один из физиогномистов, который храбро попросил написать для него несколько слов, чтобы иметь возможность, как он их заверил, определить свойства их воли — вялая она или энергичная, выяснить, что присуще их характеру — прямота, настойчивость и ясность или угловатость. Он добавил при Этом, что до сих пор еще не один чужеземец не отказывал ему в такой любезности и что он того же ожидает от них.

Вынув записную книжку, перо и чернила, он навострил уши.

Ф а у с т: Погодите, мой друг. Услуга за услугу. Скажите мне сперва, кто эта девица, которую я только что видел в окне вон того дома и наружность которой так ангельски прекрасна?

Ф и з и о г н о м и с т: О, она ангел в полном смысле этого слова. Наш великий пророк уверяет, что ее глаза — зеркало чистоты и целомудрия. Ее прелестные уста созданы лишь для того, чтобы выражать возвышенный восторг души, мечтающей только о небесных радостях. Ее чело — блестящий щит добродетели, о который разбиваются все соблазны, все земные и плотские чувства. Нос ее чует райские селения бессмертных. Если бы божеству явилась мысль показать смертному взору прекрасную и совершенную душу, — эта девушка могла бы послужить идеалом красоты и всех сопутствующих ей добродетелей.

Ф а у с т: Право, вы расписываете ее совсем неземными красками. Расскажите мне что-нибудь и об ее житейских обстоятельствах.

Ф и з и о г н о м и с т: Они не столь блестящи, но все же не мешают ей оставаться верной небесным добродетелям.

Ф а у с т: Ее имя?

Ф и з и о г н о м и с т: Ангелика.

После этого Фауст и дьявол написали на клочке бумаги несколько бессвязных, бессмысленных фраз, и физиогномист удалился, радуясь обретенному сокровищу.

Ф а у с т: Как ты думаешь, дьявол, не подобраться ли нам к этому благочестивому ребенку? Я как раз в самом подходящем настроении, чтобы осквернить идеал здешнего пророка.

Д ь я в о л: Фауст, иди к человеческому сердцу прямой дорогой, так ты скорей всего овладеешь им. Рано или поздно на прямую дорогу сворачивает всякий человек, как бы далеко в сторону его ни уводила фантазия.

Ф а у с т: Это» должно быть, восхитительно — наполнять картинами сладострастия такое горячее воображение.

Д ь я в о л: Монах уже подготовил тебе почву, он так раздразнил ее чувственность, столько тщеславия и самоуверенности вложил в ее душонку, придал такой чувственный характер ее религиозности, что тебе остается только громко постучать в двери ее сердца, и ты поселишься в нем в качестве реального предмета ее благочестивых мечтаний. Дай мне проделать опыт и установить, к чему в конце концов приводит женщин мечтательность.

Ф а у с т: Так скорее же! Я лежал с монахинями и убедился, что они такие же точно женщины, как и все остальные. А теперь дай мне увидеть, как ведет себя мечтательница.

10

Дьяволу важно было похитить у неба эту душу и поскорее заставить Фауста преступить всякую меру греховности. Поэтому он в одно мгновение превратился в старика, показывающего панораму, и, подав Фаусту знак, отправился на площадь. Здесь он поставил свою будку и стал зазывать прохожих, чтобы они взглянули на его удивительные картины. Народ устремился к нему толпой. Тут были служанки и мастеровые, девушки и вдовы, дети и старики. Дьявол показывал им разные сцены, сопровождая их благочестивыми поучениями и назидательными словами. Все отходили от панорамы в самом веселом настроении и своими рассказами о виденных чудесах разжигали любопытство других. Прелестная Ангелика смотрела из окна и, слыша, какие назидательные пояснения давал дьявол своим картинам, вдруг почувствовала непреодолимое желание самой посмотреть на эти чудеса в ящике и дать милостыню благочестивому старцу. Она велела позвать его к себе. Дьявол был поражен ее дивной красотой, ее мягкосердечием и добротой, и это еще усилило его желание смутить ее душу. Она приблизила мечтательные глаза к отверстию в ящике, а дьявол снова завел свои душеспасительные речи. Перед взором девушки проносились любовные сцены, картины утонченного сладострастия и чувственного восторга. Дьявол так быстро и искусно чередовал в ее воображении духовное с плотским, что она почти не замечала перехода. Едва только Ангелика хотела отвратить свой взор, как оскорблявшее ее видение превращалось в величественную картину, которая сглаживала неприятное впечатление и располагала ее сердце к следующей картине. Щеки девушки пылали. Ей казалось, что она стоит перед неведомым, волшебным миром. Во всех этих сценах дьявол показывал ей Фауста, всегда изображая его в самом привлекательном виде. Она видела, как он гнался за тенью, похожей на ее тень, как он ради нее совершал величайшие подвиги и подвергался страшнейшим опасностям, и когда дьявол уже совершенно приковал ее внимание и понял, что ее любопытство ищет выхода из путаницы, в которую она была вовлечена вместе с Фаустом, он изменил характер видений и дал ее невинным глазам увидеть весьма красочные и соблазнительные сцены сладострастной телесной любви, сменявшие одна другую в хаотическом беспорядке. Молния не может с такой быстротой озарить тьму, жажда прелюбодеяния не так быстро рождается в душе сластолюбца, как эти картины мелькали перед глазами прекрасной Ангелики. Секунда показалась ей вечностью. Едва девушка приблизила глаза к ящику, как яд уже проник в ее сердце. Она увидела все прежде, чем могла убежать. А теперь, закрыв обеими руками глаза, она бросилась к себе в спальню и упала в объятия Фауста. Дерзкий воспользовался минутой беспамятства… В ее сопротивлении, в ее слезах и вздохах он нашел новый соблазн, и никогда еще более невинная душа, более прекрасное, непорочное тело не были так осквернены наглой рукой совратителя. Когда она наконец пришла в себя и осознала свое падение, она спрятала лицо и оттолкнула наглеца.

Он положил к ее ногам драгоценные ожерелья. Она топ тала их и кричала:

— Горе тебе! Рука мстителя когда-нибудь тяжело покарает тебя за этот час!

Безумец радовался своей победе и без малейшего раскаяния вернулся к дьяволу, который встретил его громким смехом. Он ликовал, уже заранее зная, каковы будут ужасные последствия этого поступка.

11

Фауст чувствовал себя в своей стихии. Фанатизм заронил в человеческие души искры самых диких страстей, и Фаусту достаточно было немного раздуть их, чтобы они вспыхнули ярким пламенем. Он летал от победы к победе, только изредка пользуясь чарами дьявола. Гораздо чаще он пускал в ход свое золото и драгоценные камни, из которых и благочестивые души умеют извлекать пользу. Ангелика больше не показывалась, и все старания Фауста еще раз сойтись с нею были тщетны. Да он, впрочем, скоро забыл о ней среди новых увлечений. В свободные минуты он вместе с дьяволом читал трактат по физиогномике, который один из приверженцев нового учения продал ему за большие деньги, и злился на автора за его самоуверенность, невежество и напыщенность. Когда дьявол нашел в рукописи свой собственный портрет, который молодой монах характеризовал с ему одному присущей беззастенчивостью, он пришел в страшную ярость. Его так рассердила эта шутка по отношению к его высокой особе, что он не мог отказать себе в желании отомстить, и так как Фауст был о монахе не лучшего мнения, то они решили позабавиться и отправились в монастырь. В своих роскошных одеждах они выглядели знатными и влиятельными лицами, и монах встретил их очень любезно. Как только он внимательнее присмотрелся к лицу дьявола, то немедленно пришел в неописуемый восторг. Он забыл все слова приветствия, крепко пожал дьяволу руку, а затем отступил на несколько шагов и стал разглядывать его то анфас, то в профиль. Потом он восхищенно воскликнул:

— Ах! Кто ты, великий?

— Можешь добиться того, чего хочешь!

— Хочешь того, чего можешь добиться!{51} Об этом мне говорит твое лицо. Не нужно знать тебя, чтобы понять это. Никогда еще я не был так уверен в своей науке, как в этот миг. Кто может смотреть на это человеческое лицо без интереса, без восторга и упоения? Кто не увидит, глядя на этот нос, глубокое, естественное величие и каменную твердость? Лицо с орлиным взором, полное страсти и силы!

Он ощупал лоб Левиафана и продолжал:

— Позволь мне измерить выпуклость твоего лба. Да, на этом челе ясно отразилось железное мужество, как в линии рта — истинная дружба, верность, любовь к богу и людям. Какое сильное, устремленное вперед, жаждущее взаимности чувство можно прочесть на этих устах! Какое благородство во всем! Да, лицо твое — физиономия необыкновенного человека, который остро и глубоко видит, крепко к себе приковывает, отталкивает, действует, летит, творит, находит немногих, на которых он может положиться, но очень многих, желающих положиться на него. Ах, если бы у обыкновенного человека мог быть такой лоб, такой нос, такой рот или даже только такие волосы, то физиогномика ничего не стоила бы. Может быть, нет на свете человека, которого твоя наружность попеременно не привлекала бы и не отталкивала. О. детская невинность и тяжкое величие героя! Столь известны и столь непоняты будут лишь немногие смертные. Орел! Лев! Сокрушитель! Реформатор человечества! Вперед! Исцели смертных от их слепоты, надели их своей силой. Природа предназначила тебя для этого высокого жребия.