Алексис Трубецкой - Крымская война

• Название: Крымская война
• Автор: Алексис Трубецкой
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91678-076-5

О Крымской войне 1853–1856 гг. написано немало, но она по-прежнему остается для нас «неизвестной войной». Боевые действия велись не только в Крыму, они разворачивались на Кавказе, в придунайских княжествах, на Балтийском, Черном, Белом и Баренцевом морях и даже в Петропавловке-Камчатском, осажденном англо-французской эскадрой. По сути это была мировая война, в которой Россия в одиночку противостояла коалиции Великобритании, Франции и Османской империи и поддерживающей их Австро-Венгрии.

«Причины Крымской войны, самой странной и ненужной в мировой истории, столь запутаны и переплетены, что не допускают простого определения», — пишет князь Алексис Трубецкой, родившейся в 1934 г. в семье русских эмигрантов в Париже и ставший профессором в Канаде. Автор широко использует материалы из европейских архивов, недоступные российским историкам. Он не только пытается разобраться в том, что же все-таки привело к кровавой бойне, но и дает объективную картину эпохи, которая сделала Крымскую войну возможной.

---

Командующим французскими экспедиционными силами Наполеон назначил маршала Лероя де Сент-Арно, шестидесятипятилетнего ветерана алжирской кампании. Именно этот человек обеспечил военную поддержку государственного переворота, который возвел Луи-Наполеона на престол в 1851 году. Назначение де Сент-Арно было довольно странным. Наполеон умышленно пренебрег такими выдающимися военачальниками, как генералы Шангарнье, Барагэ д'Илье, де Кастеллан, Вайан и Пелисье — все они были ветеранами Первой империи, которые участвовали в сражениях при Лейпциге, Ваграме и Бородине. Похоже, Луи-Наполеон ценил не столько военный опыт и талант, сколько покладистость и безусловную преданность ему самому, а уж в этих качествах Сент-Арно он не сомневался.

Еще в молодости Сент-Арно приобрел репутацию человека посредственных способностей и к тому же нерешительного и непоследовательного. В 1821 году младший лейтенант Сент-Арно был уволен из армии после пятнадцатидневного заключения в военной тюрьме. Он отправился в Лондон, где давал уроки фехтования. Обнаружив, что спрос на его услуги невелик, Сент-Арно стал учителем танцев, а позже — маркером в бильярдной. Он пробовал свои силы в пении, поэзии, игре на скрипке, но в конце концов тайно покинул Британию, оставив после себя неоплаченные счета. Владея четырьмя языками, он играл комические роли в разных труппах под именем Флоридор, а в Бельгии даже пел в опере теноровые партии.

В 1831 году Сент-Арно вернулся в армию. Женившись, он приобрел более серьезный взгляд на жизнь. Через пять лет он попал в Алжир, где и начала восходить его звезда. В 1847 году он уже мог писать брату: «Меня знают и ценят, я — бригадный генерал и командор Почетного легиона[88]. Я достиг желаемого, и мои дети имеют имя и прочное положение». В 1851 году Сент-Арно занял пост военного министра, а годом позже получил звание маршала Франции и был избран в сенат.

Маршал де Сент-Арно был человеком добродушным и энергичным, но вместе с тем беспечным и тщеславным. Опытный администратор, деятельный офицер, он вместе с тем не отличался выдающимися военными способностями. Среди его черт Кинглейк отмечает «необычную готовность лишать людей жизни». Сам Сент-Арно с гордостью писал, как в 1845 году расправился с крупным отрядом арабов, который скрывался в пещерах Северной Африки: «Я приказал наглухо закрыть все отверстия, превратив пещеры в один огромный склеп. Никто туда не вошел, и только я знал, что там погребены пять сотен бандитов, которым никогда уже не удастся пролить кровь француза… Мне не в чем упрекнуть себя — я исполнил свой долг командира и готов повторить это снова».

Когда Сент-Арно получил свое последнее назначение, он был серьезно болен. Предвестники этой болезни, которая сведет его в могилу уже в Крыму, начались лет десять назад. Незадолго до смерти боли, сопровождавшие рак желудка, стали невыносимыми, маршал был изнурен до крайности. «Его состояние, — писал Кинглейк, который знал Сент-Арно лично, — не позволяло ему руководить войсками на поле боя. И хотя между приступами, когда боль отступала, он снова преисполнялся энергией, недуг возвращался вновь и вновь, лишая его последних сил».

Командирами дивизий французских экспедиционных сил в Крыму Наполеон назначил генералов Канробера, Боске и Форе. Как и Сент-Арно, они были ветеранами Северной Африки, но более молодыми — их средний возраст равнялся сорока шести годам. Получил назначение и принц Наполеон — племянник великого императора и наследник трона своего кузена. Принц был весьма усердным молодым человеком, но не имел военного опыта. Перед отплытием на Восток Канробер получил и «отложенные полномочия» — в случае смерти Сент-Арно он становился главнокомандующим. Это назначение держалось в тайне (даже от маршала) до 29 сентября 1854 года. Через пятнадцать дней после высадки союзных войск в Крыму Сент-Арно умер, и командование французской армией принял на себя Канробер.

Командующим британскими войсками стал лорд Раглан. Законченный аристократ во всех проявлениях — гордый, сдержанный, с изысканными манерами и в то же время крайне скромный, — он в полном соответствии с традицией своего народа не терпел открытого проявления чувств. Кроме того, это был мастер преуменьшения и замалчивания. Из его писем правительству, официальных и личных, было невозможно составить сколько-нибудь полное представление о переживаемых армией лишениях. «Молчание лорда Раглана, — сетовал лорд — хранитель печати, — напоминает пытку. Он доносит до нас только сухие факты!» С одной стороны, главнокомандующий был убедителен и обладал даром привлекать к себе людей. «С кем бы он ни говорил, будь то политик или простой школьник, его собеседник уходил покоренный», — писал о нем Кинглейк. С другой стороны, его отношения с рядовыми и нижними чинами оставались холодными и формальными, а редкие беседы с солдатами были лишены даже намека на сердечность. Так, прибыв в расположение Бригады легкой кавалерии после ее знаменитой кровопролитной атаки, он не сказал ни слова ободрения или благодарности.

Офицерскую должность Раглану купил его отец, когда сам он еще учился в Вестминстерском колледже. На заре своей карьеры Раглан женился на племяннице герцога Веллингтона и стал его адъютантом. При Ватерлоо он потерял правую руку и в последующие сорок лет занимал ряд дипломатических и административных должностей: секретаря посольства в Париже, а позже — в Санкт-Петербурге, секретаря командующего Королевской конной гвардией и, наконец, члена Тайного совета. Так что ко времени своего назначения Раглан был законченным государственным гражданским служащим, иначе говоря — чиновником.

«Трагедия Раглана, — пишет английский историк У. Пембертон, — заключается в том, что его качества оказались непригодны для человека, которому надлежало командовать армией в Крыму после сорока лет мира. Этой армии не был нужен безупречный джентльмен и апатичный аристократ. Ей не был нужен мягкий и добродушный пожилой господин. Армия нуждалась в человеке помоложе, в генерале с железным кулаком, который не потерпит никаких вольностей, и пусть он будет скорее хамом, чем джентльменом; армия нуждалась в жестоком, ярком, энергичном, властном человеке, надсмотрщике, если хотите, который накормит, оденет и согреет солдата, обеспечит армии приличные условия, будет угрожать, горячиться, ругаться последними словами и при надобности снимет с должности своего лучшего друга. Шестидесятисемилетний Раглан не был и не мог быть таким человеком».

Вступив в новую должность, Раглан оказался перед необходимостью укомплектовать штаб и другие командные посты. «Он не мог позволить себе оставаться в неведении о качествах своих офицеров, — писал в редакционной статье журнал „Фрейзере мэгэзин“. — И Раглан с тщанием подошел к набору персонала. Он заявил, что те, кто в течение долгого времени был занят на мирной службе, получат преимущество при назначении на должность перед офицерами, уже познавшими войну в Индии и иных местах. В результате в армию Раглана пришли люди из Королевской конной гвардии и их родственники. Командующий полагал, что если его самого долгие годы мирной и благополучной службы не испортили, то и другие, само собой разумеется, приспособятся к новым условиям».

Наконец все посты были распределены. Ни один новый командир дивизии или бригады никогда прежде не возглавлял сколько-нибудь значительный военный отряд во время боя, в том числе и сам Раглан. Из четырех командиров дивизий трое участвовали в войне с Наполеоном будучи молодыми офицерами — сэр Джордж де Лейси-Ивенс, сэр Джордж Кэткарт и сэр Ричард Ингленд. Их средний возраст равнялся шестидесяти двум годам. Тридцатичетырехлетний герцог Кембриджский, внук Георга III и двоюродный брат королевы Виктории, имевший за плечами шестнадцать лет штабной работы, получил должность командира Первой дивизии. Подобно принцу Наполеону, он отправился в Крым, «ради славы и чести королевской семьи». Сэр Джордж Браун получил под свое начало артиллерию, а граф Джордж Чарльз Лукан — кавалерийскую дивизию. В 1828 году Лукан воевал с турками на стороне России, через десять лет оставил военную карьеру и вот уже пятнадцать лет не служил. Граф Кардиган и Джеймс Скарлет были назначены командирами бригад — соответственно легкой и тяжелой кавалерии. Ни один ранее не участвовал в активных военных действиях. Инженерную службу возглавил ветеран войны 1812 года сэр Джон Бургойн семидесяти одного года.

Таков был старший офицерский состав объединенной армии, взявшей курс на Восток летом 1854 года. Профессор Гуч отмечает: «Поразительное различие в облике и эффективности французской и британской армий можно в значительной мере объяснить тем обстоятельством, что французами командовали офицеры, а англичанами — джентльмены». Французские офицеры были моложе и при этом обладали существенно большим опытом — почти все они на протяжении двадцати лет принимали участие в активных боевых действиях в Северной Африке. Помимо прочего, алжирский опыт породил у французов чувство товарищества и уверенность во взаимовыручке. «Люди, безусловно, разные, они с самого начала установили друг с другом теплые, даже сердечные отношения», — пишет тот же историк профессор Гуч.