Алексис Трубецкой - Крымская война

• Название: Крымская война
• Автор: Алексис Трубецкой
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91678-076-5

О Крымской войне 1853–1856 гг. написано немало, но она по-прежнему остается для нас «неизвестной войной». Боевые действия велись не только в Крыму, они разворачивались на Кавказе, в придунайских княжествах, на Балтийском, Черном, Белом и Баренцевом морях и даже в Петропавловке-Камчатском, осажденном англо-французской эскадрой. По сути это была мировая война, в которой Россия в одиночку противостояла коалиции Великобритании, Франции и Османской империи и поддерживающей их Австро-Венгрии.

«Причины Крымской войны, самой странной и ненужной в мировой истории, столь запутаны и переплетены, что не допускают простого определения», — пишет князь Алексис Трубецкой, родившейся в 1934 г. в семье русских эмигрантов в Париже и ставший профессором в Канаде. Автор широко использует материалы из европейских архивов, недоступные российским историкам. Он не только пытается разобраться в том, что же все-таки привело к кровавой бойне, но и дает объективную картину эпохи, которая сделала Крымскую войну возможной.

---

Получив эти требования, Рифаат пришел в сильное волнение и немедленно ознакомил с ними Стратфорда. На следующий день Великий Элчи испросил аудиенцию султана, чтобы обсудить с ним создавшееся положение. Министры Абдул-Меджида, похоже, склонялись к тому, чтобы последовать прежнему совету Стратфорда, и дело было только за одним — решить определенно, отказать Меншикову категорически или в более мягкой форме. «У меня сложилось впечатление, — сказал Стратфорд, — что, если ваше величество утвердит такое решение, Меншиков может разорвать все отношения с Портой и уехать, захватив с собой всех сотрудников посольства. Я также не исключаю и временной оккупации Россией Дунайских княжеств, сколь несправедливым бы это ни было. Но я не думаю, что в настоящее время можно ожидать объявления войны или других откровенно враждебных действий». Затем особенно доверительным тоном Стратфорд заявил султану, что у него есть право в случае немедленной опасности послать командующему средиземноморским флотом ее величества приказ привести вверенную ему эскадру в полную готовность. «Сам по себе такой приказ немногого стоил, — замечает по этому поводу Кинглейк, — и свидетельствовал лишь о весьма ограниченных полномочиях. Но тот факт, что султану в ходе личной беседы сообщил о нем лорд Стратфорд де Редклиф, имел больший вес, чем обещание вооруженной помощи из уст любого другого политика». Абдул-Меджид остался весьма удовлетворен встречей.

На следующий день турецкое правительство официально сообщило Меншикову о решительном отказе выполнить его требования, что привело князя в неописуемую ярость. Он отказался признать эту ноту в качестве ответа и пригрозил, что сочтет свою миссию законченной, если его условия не будут приняты до истечения трех дней. Удовлетворительный ответ должен быть доставлен в российское посольство до 14 мая, в противном случае он вернется в Санкт-Петербург. Вся ответственность за последствия его отъезда ляжет на министров султана.

Тринадцатого мая в турецком правительстве произошли новые перемены и министром иностранных дел стал Решид-паша, а Рифаат получил пост председателя совета. Теперь Меншиков возлагал надежды на Решида, полагая его «просвещенным и миролюбивым». Однако князь снова ошибся — новое правительство не более прежнего стремилось пойти навстречу его требованиям.

Четырнадцатого мая Решид-паша встретился со Стратфордом, они вместе набросали письмо в русское посольство с просьбой о нескольких днях отсрочки для подготовки ответа. На следующий день Стратфорд пришел к султану и убедил его разрешить беспрепятственный проход британских военных судов через Проливы, а 17 мая военный губернатор Дарданелл получил приказ пропустить два французских военных корабля. В тот же вечер было созвано чрезвычайное заседание Большого совета для обмена мнениями по вопросу российских требований. В состав Большого совета входили наиболее видные государственные деятели империи, включая всех членов кабинета, бывших министров, губернаторов и правоведов. Этот форум, по существу, отражал истинное мнение нации, насколько это было возможно в то время. На совете прозвучали голоса, что Турции уже приходилось подчиняться унизительным требованиям другой державы — а именно Австрии. Неужели подобное должно повториться? В результате голосования выяснилось, что 42 голоса из 45 было подано против России. На это раз Турция не уступит.

На следующий день Решид-паша встретился с Меншиковым. Примирительным тоном он заверил князя, что Турция ничего не желает так сильно, как мирного урегулирования всех разногласий. И тут же передал послу окончательные предложения турецкого правительства. Отныне никаких изменений в отношении статуса святых мест не может происходить без согласия России. Султан подписывает фирман, гарантирующий права православных в Оттоманской империи. И наконец, издается конвенция, согласно которой в Иерусалиме выделяется место для строительства русской православной церкви и приюта для паломников. В этих предложениях министра содержалось практически все, что требовал князь, и даже больше. Там не было только одного — пункта о русском протекторате в отношении православных христиан на территории Турции. Меншиков ответил Решиду, как он впоследствии сам писал, «холодным и решительным отказом, изложенным в самых сильных выражениях». Генерал-губернатор Финляндии был неумолим: всё или ничего. И в качестве последней возможности спасти положение дал туркам еще три дня.

Во время этого разговора лорд Стратфорд де Редклиф совершал прогулку по Босфору под парусом. С Решидом он встретился до того, как тот отправился к Меншикову, и теперь ждал возвращения министра, чтобы узнать последние новости.

Вернувшись в посольство, разгневанный князь приказал убрать со здания российский флаг. Его миссия была завершена, и он покидал «презренный город». Все документы и архив были упакованы в ящики и переправлены на борт «Громоносца». Туда же по распоряжению Меншикова перешел весь персонал посольства за исключением торгового атташе, которому надлежало остаться в Константинополе. Восемнадцатого мая Меншиков отдал капитану приказ выйти из гавани. На внешнем рейде он велел стать на якорь. Там он провел три дня в ожидании сведений от турок. Но все было тихо, никто не появился. Двадцать первого мая сразу после полудня «Громоносец» поднял якорь и взял курс домой. К закату земля пропала из виду, а корабль, если смотреть на него с берега, превратился в крохотное пятнышко на горизонте.

Глава 8 Военная лихорадка

Меншиков покинул Константинополь; Стратфорд там остался. В докладе Николаю русский посол, не жалея красок, жаловался на «антихриста в облике гордого англичанина, которому небо позволило восторжествовать над царем и православной церковью и чье злокозненное искусство послужило причиной его неудачи».

До возвращения в Константинополь Стратфорда турки находились в состоянии нерешительности и тревоги. В течение сорока пяти дней после приезда английского посла они обрели уверенность в себе и твердость — исключительно его усилиями. Авторитет Элчи в Порте не подвергался сомнению. Стратфорд успешно довел до завершения дело о святых местах и при этом отразил попытки России распространить свое влияние на Оттоманскую империю.

Еще в начале года распад Турции был любимой темой размышлений и обсуждений в европейских столицах, а теперь Европа с восхищением смотрела на Оттоманскую империю, которая проявила незаурядные выдержку, терпение и стойкость в переговорах с Россией. На царя Николая давно смотрели со страхом как на властителя, обладающего неслыханным могуществом и склонного к распространению своего господства на другие страны. И вот он явлен миру потерпевшим поражение.

Когда известие о неудаче Меншикова в Константинополе достигла Петербурга, гневу императора не было границ. Провал миссии русского посла был вызван исключительно интригами этого несносного Стратфорда, который, похоже, фактически управлял Портой. У Николая было ощущение, что султан дал ему пощечину. Стратфорд не только переиграл его личного посланника, но этот негодяй теперь сам осуществляет протекторат над всеми церквями в Турции, в том числе и над его церковью — Царя, Отца, Первосвященника православного христианства. Как пишет Кинглейк, «Николай был ввергнут в такое состояние, что его ярость прорвала все плотины, лишив даже чувства собственного достоинства, которое всегда заставляло императора сдерживаться».

Через десять дней после того, как Меншиков покинул Константинополь, канцлер Нессельроде направил Решид-паше послание, в котором предупредил о весьма тяжелых последствиях для султана при отказе выполнить все требования России. Если в течение восьми дней Порта не даст положительного ответа, русские войска пересекут турецкую границу, чтобы «силой, но не войной» добиться того, что султан отказался сделать по доброй воле.

В течение нескольких недель ситуация в зоне Проливов резко изменилась и в нее были вовлечены все великие державы. Британское правительство оказалось втянутым в военный союз с Турцией. Абердин продолжал говорить о мире, но при этом не выступил за нейтралитет и не заявил об отказе от оборонительного договора с султаном. Он снова и снова одобрял отчеты Стратфорда, почти ежедневно приходящие из Константинополя. Каждый в отдельности такой отчет казался разумным, сдержанным и вполне достойным одобрения, но, как подчеркивает Кинглейк, «если некий государственный деятель раз за разом одобряет подобные документы, не пытаясь приложить усилие, чтобы шире взглянуть на происходящие события, о которых его извещают такими дробными порциями, он может оказаться вовлеченным в действия, им отнюдь не предусмотренные и для него нежелательные».