Алексис Трубецкой - Крымская война

• Название: Крымская война
• Автор: Алексис Трубецкой
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91678-076-5

О Крымской войне 1853–1856 гг. написано немало, но она по-прежнему остается для нас «неизвестной войной». Боевые действия велись не только в Крыму, они разворачивались на Кавказе, в придунайских княжествах, на Балтийском, Черном, Белом и Баренцевом морях и даже в Петропавловке-Камчатском, осажденном англо-французской эскадрой. По сути это была мировая война, в которой Россия в одиночку противостояла коалиции Великобритании, Франции и Османской империи и поддерживающей их Австро-Венгрии.

«Причины Крымской войны, самой странной и ненужной в мировой истории, столь запутаны и переплетены, что не допускают простого определения», — пишет князь Алексис Трубецкой, родившейся в 1934 г. в семье русских эмигрантов в Париже и ставший профессором в Канаде. Автор широко использует материалы из европейских архивов, недоступные российским историкам. Он не только пытается разобраться в том, что же все-таки привело к кровавой бойне, но и дает объективную картину эпохи, которая сделала Крымскую войну возможной.

---

Такого человека Франция обрела в лице принца Луи-Наполеона — племянник великого императора недавно вернулся на родину из Англии. Глава наполеоновского клана принц Луи-Наполеон унаследовал авторитет своего дяди — для крестьян само его имя воплощало идею закона и порядка. Лишенные предводителей рабочие с одобрением встретили его брошюру L'Extinction du paupérisme[55]. Для патриотов и военных Луи воплощал былую славу Франции. В результате Луи-Наполеон одержал полную победу на выборах, получив 75 % голосов, и 20 декабря принес клятву президента Французской республики.

Наполеон обещал своим избирателям процветание и длительный мир. Процветание он действительно дал, чего нельзя сказать о мире: уже через шесть лет началась война с Россией. «Он утверждал, что к войне его принудили, — писал о Луи-Наполеоне его современник, — и мы ему верили. Мы думали, что он стал жертвой честолюбивых планов России или желания Британии разрушить Кронштадт и Севастополь… а сейчас мы видим, что он сам способствовал разжиганию этой войны… что он инициировал все решительные действия для ее начала».

Внешне Луи-Наполеон вряд ли подходил для президентского поста. Короткие ноги и чересчур длинный торс производили впечатление неуклюжести. Несколько выше он казался в седле. Особенно сильное впечатление производили его усы — длинные, черные, нафабренные. Взгляд первого Наполеона пронизывал собеседника, взгляд его племянника был тусклым и вялым. Как писал Кинглейк, он походил на «ткача, согбенного, с погасшим взором, угнетенного долгими часами монотонного труда в душном помещении».

Но в личности Луи-Наполеона было и немало привлекательного. Его отличали дружелюбие и добродушный нрав. Чем лучше его узнавали люди, тем большей симпатией к нему проникались. Он очаровывал своей любезностью и мягкостью, серьезностью и внезапными вспышками остроумия. Легче всего он завоевывал расположение детей, ученых, священников и женщин. В Англии Луи-Наполеон особенно нравился владельцам сельских усадеб, поскольку очень быстро овладел навыками верховой охоты с гончими. (Умение Луи обращаться с лошадьми восхищало его дядю, бывшего артиллерийского офицера, чье искусство верховой езды оставляло желать лучшего.)

Люди считали Луи-Наполеона нудноватым. Он неторопливо излагал свои мысли, и его лицо при этом отнюдь не излучало блеска ума. Однако он упорно трудился, и из-под его пера вышли десятки брошюр, статей и писем по вопросам общественной значимости — о конституции, о швейцарской политике, о производстве сахара. Он издал Manuel d'artillerie, des idées napoléoniennes[56], размышлял о строительстве канала через территорию Никарагуа, о вербовке солдат во французскую армию. Луи-Наполеон вел переписку с республиканцами и социалистами. В годы изгнания, проведенные в Англии, его воспринимали не столько серьезным претендентом на французский престол, сколько просто оригинальной личностью.

Луи-Наполеон был сыном младшего брата Бонапарта, голландского короля Луи, и Гортензии Богарне, дочери Жозефины Богарне, первой жены Бонапарта. Юный принц воспитывался матерью в Германии, Италии и Швейцарии. Он посещал гимназию в Аугсбурге, где приобрел свой немецкий акцент. С молодых лет он приобщился к либерализму, который в его понимании был синонимом бонапартизма. В 1830 году Луи-Наполеон примкнул к карбонариям и участвовал в итальянском освободительном движении. Едва избежав ареста австрийскими властями (в значительной степени благодаря связям своей матери), бежал во Францию, где присоединился к республиканцам, за что вскоре был выслан в Англию.

В 1832 году умер сын Наполеона, его законный наследник герцог Рейхштадтский. Отец Луи-Наполеона, который тихо и мирно жил во Флоренции, не выказал ни малейшего намерения претендовать на французскую корону. То же можно сказать о дяде Луи-Наполеона Жозефе, в прошлом неаполитанском и испанском короле. Луи-Наполеон воспользовался сложившимися обстоятельствами и объявил себя истинным законным наследником Бонапарта. С тех пор все его ученые труды и иные усилия были направлены на то, чтобы отвоевать эти права у ненавистных Бурбонов.

Часами напролет он сидел за бумагами и строил планы. Незаурядная сила воображения помогала ему разрабатывать изощренные схемы. Однако этого воображения не хватило для того, чтобы предугадать собственную реакцию на критическую ситуацию. Он опрометчиво ввязался в борьбу, но, встретившись лицом к лицу с опасностью, испугался и отступил.

Однако мысль о французском престоле не покидала Луи. В мечтах он видел себя на высоком посту, взирающим на мир, который в свою очередь смотрел на него снизу вверх. Такое честолюбие сочеталось в нем со страстью к мелодраматическим эффектам. Будь Луи-Наполеон обычным человеком, он не оставил бы следа в истории. Но случайные обстоятельства его рождения сделали его претендентом на французский престол.

Свое первое впечатляющее театральное действо Луи представил миру в возрасте двадцати восьми лет. С помощью горстки романтически настроенных друзей молодой принц подстрекал на мятеж страсбургский гарнизон. Его главным сообщником в этом деле стал полковник Водри, ветеран наполеоновской армии и командир 4-го артиллерийского полка. Утром 30 октября 1836 года Водри объявил своим подчиненным, что в Париже революционеры свергли короля. Он убедил их признать Луи новым королем Наполеоном II и приказал заключить под стражу префекта и командира гарнизона. Вооруженные отряды направились к домам названных людей и без малейшего шума арестовали обоих. Гарнизон оставался в полном неведении относительно происходящего. Затем, облачившись в исторический мундир своего дяди, воспроизведенный с величайшей тщательностью до малейших деталей, Луи-Наполеон явился к арестованному генералу, не сомневаясь в том, что сможет убедить старого воина принять его сторону. Однако генерал Вуараль не выказал ни восхищения, ни готовности к сотрудничеству. Тогда Луи в сопровождении «императорской свиты» отправился в казармы 46-го полка.

Солдаты полка были застигнуты врасплох, услышав, что перед ними — их новый монарх Наполеон II. В обстановке общей растерянности воцарилась почтительная, но неловкая и подозрительная тишина. В этот момент в расположении полка появился его запыхавшийся командир подполковник Таланте, которому уже было известно о предшествовавших событиях. Он немедленно приказал закрыть все выходы и направился прямо к самозваному императору. Обряженный в имитацию мундира великого полководца, Луи, привыкший скорее к перу, чем к шпаге, в растерянности стоял на площади для смотров. Перед ним был вполне реальный, в отличие от наполеоновского костюма, и при этом брызжущий яростью полковой командир, в казармы которого вторгся непрошеный гость. Ситуация была крайне неприятная, хотя и вполне ожидаемая. Подполковник потребовал немедленно прекратить балаган. Луи, поколебавшись, залился краской и уступил. У него отобрали шпагу и украшавшие мундир ордена и вместе с несчастным Водри и прочими членами «императорской свиты» взяли под стражу.

Министры короля настаивали на тюремном заключении для незадачливого претендента на престол. Однако Луи-Филипп не захотел делать из него мученика, пострадавшего за преданность бонапартизму. Принца отправили в Лориент и посадили на корабль, плывущий в Америку. От щедрот короля изгнаннику выдали 600 фунтов. Однако через год, выправив себе швейцарский паспорт, принц Луи вернулся в Европу, вынашивая новые планы восхождения на французский трон.

Таким был человек, который в 1848 году вполне законным образом стал президентом Французской республики.

В то время, когда русский император помогал Австрии подавить венгерское восстание, а Луи-Наполеон восходил на вершины власти, вдали от кабинетов и дворцов Парижа, Лондона и Санкт-Петербурга разворачивались события совсем иного толка. На застывших в оцепенении холмах Палестины, казалось бы, пустяковые раздоры между невежественными монахами вдруг приобрели международное значение. Раздоры, касавшиеся ключей, лестниц, привратников, огородов и различных построек, в конечном счете привели к столкновению самых сильных европейских армий. Это, говоря словами Пальмерстона, «само по себе совершенно незначительное дело» послужило непосредственным поводом для Крымской войны.

С эпохи ранних христиан храбрецы, движимые верой и страстным желанием прикоснуться к земле, по которой ступали святые ноги Спасителя, отправлялись в Иерусалим. В Средние века это стремление было настолько сильным, что оно заставило многие тысячи верующих принять участие в крестовых походах для завоевания этой далекой бесплодной земли. К XIX веку страсть к паломничеству отнюдь не остыла — люди продолжали толпами прибывать на Святую землю, где повсеместно возникали религиозные общины. Греки, грузины, армяне и даже американские конгрегационалисты[57] открывали там приюты и гостиницы для паломников.