Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

• Название: Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Прочие приключения

Где-то есть мир, в котором тяжело жить и тяжело умирать — и тем не менее, он чем-то привлекателен…

Эта книга никогда не была предназначена для коммерческой публикации (в отличие от остальных моих книг — каюсь в гордыне…) Поэтому сюжеты и образы из неё могут встречаться моим читателям в других моих произведениях. Роман написан полностью, но, к сожалению, в те времена, когда у меня не было компьютера, и это занятие меня угнетает — переписывать с бумажных листов в файл. Тем не менее, перед вами — вполне самостоятельный роман. Откройте его. Может быть, он вам понравится.

---

В помещении было около десятка ребят и девчонок, прикованных друг к другу и к этой машине — именно прикованных, грубыми металлическими цепями. Я снова ощутил толчок злости: да что ж это такое?! Ну ведь две руки, две ноги, голова, ну откуда же это — завести рабов, бить их, заковывать в цепи, унижать тех, кто слабее; ну что за б…ство такое?!

Я никого не разбудил. Да и трудно было бы разбудить явно до предела замученных людей. Перешагивая через спящих, вслушиваясь в стоны и бормотание, я подобрался к самой машине.

Как известно — что сделал один человек, другой всегда может раскурочить.

* * *

Я проснулся от внутреннего толчка — и столкнулся взглядом со взглядом сидящего на краю дивана Гонсалеса. Двух девчонок, которые оказались моими соседками и которых я вчера толком и рассмотреть не успел, в каюте не было.

— Доброе утро, — сказал Гонсалес. — А что-то ты в куртке спишь?

— Доброе утро, — я протянул руку за снаряжением — и пальцы нащупали пустоту там, куда я всё сложил вечером. — Что за шутки?

— Никаких шуток, — Гонсалес встал и сделал два шага назад и в сторону, а в каюту вошёл, на ходу беря меня на прицел, парень с винтовкой. Но и это было не самым неприятным — куда неприятней оказался вошедший следом рыжеволосый, широко улыбающийся парень.

Я обмер, внешне оставаясь спокойным.

— Он? — коротко спросил Гонсалес, не сводя с меня глаз.

— Он, — ответил Мэнни, продолжая улыбаться. — Но каков маскарад! Олег Верещагин, король поединков!

— Дерьмо не тонет, — пробормотал я, — вот уж точно…

Мне было досадно, не страшно. До чего же везёт на поганые встречи! Я сдёрнул с волос стяжку, выругался шёпотом, залез за ворот куртки и, оборвав подкладки, бросил их на пол.

— А девчонка была симпатичная, — хмыкнул Гонсалес. — Ну да ничего, — он дружески улыбнулся мне, — у нас тут есть любители, побудешь девчонкой ещё… А как надоешь — отправим тебя к машине…

— Гонсалес идиот! — крикнул Мэнни. Он больше не улыбался, его лицо стало уродливой металлической маской. — Убей его! Сразу, сейчас! Не играй с ним, не говори с ним, ты не знаешь, на что он способен!

Гонсалес не успел ответить — в каюту ворвался блондин Роб. Мельком взглянув на меня, он закричал:

— Капитан, негры! В трёх километрах отсюда, не меньше трёхсот, идут в нашу сторону!

— Взлёт, — небрежно махнул рукой Гонсалес, и Роб исчез. Я засмеялся и сел на диване удобнее. И, если Гонсалес изумлённо уставился на моё смеющееся лицо, то Мэнни помертвел, а потом, бросившись ко мне, схватил за отвороты куртки:

— Что ты сделал, русская сволочь?!?!?!

— Ничего особенного, — я не пытался освободиться. — Но взлететь вам вряд ли удастся. Я, конечно, не рассчитывал на негров, нет! Но тут вокруг в скалах прячутся около полусотни ребят. Ещё я советую расковать ваших пленных и раздать им оружие. Все вместе мы можем справиться с неграми. А личные счёты сведём потом.

— Что он несёт? — нетерпеливо спросил Гонсалес.

— Капитан! — Роб снова влетел внутрь, зацепившись за косяк рукоятью сабли. — Капитан, что-то с машиной! Мы не можем набрать мощность!

— Увы, — я развёл руками. — Решайте скорей. Или негры — или мы.

— Роб! — Гонсалес повернулся к блондину. — Ра… пленных освободить. Оружие раздай. Быстрее! — и он выскочил наружу. Мэнни смотрел на меня сумасшедшими глазами, полными больной ненависти. Я уже успел заметить в углу своё оружие, у входа, но сидел спокойно.

— Не радуйся, — сказал Мэнни, облизнув губы — и обнажил меч. — Для тебя всё кончено.

— Мэнни, — я оставался неподвижен, — это ты убил Андрея?

— Я, — ухмыльнулся он. — За наших, которых убили вы. И я сделал это с наслаждением. Но тебя я прикончу с ещё большим наслаждением!

Меч взлетел, но меня на диване уже не было — оттолкнувшись плечом, я прокатился по полу сбоку от Мэнни и, в кувырке вырвав палаш из ножен, тем же движением метнул его в американца.

Мэнни швырнуло к стене, пришпилив к ней. Меч упал на пол. Покачав головой, я поднялся, неспешно начал застёгивать ремни, потом нагнулся за сапогами. Мэнни, слабо икая, смотрел на меня умоляющим взглядом — рукоять палаша торчала у него справа под рёбрами.

— Вот так, — я затянул ремни и выпрямился. — Извини, времени на поединок не было. А это, — я взялся за палаш, — мне нужно.

— Не надо… — попросил Мэнни, цепляясь за мою руку. — Я не хочу… ради всего святого…

— Всё справедливо, Мэнни, — я покачал рукоять палаша, с наслаждением наблюдая, как каждое движение вызывает судорогу боли во всём теле американца. — Никто не просил тебя становиться тем, кем ты стал. У тебя даже второй шанс был… больно, да?.. Но ты снова нашёл мерзавца, к которому можно прибиться. Так на что же ты жалуешься?

Слёзы текли из глаз Мэнни, рот перекосился. Улыбаясь, я неспешно потянул палаш из него, придерживая у стенки левой рукой бьющееся тело. Мэнни выплёвывал кровь и булькал.

— Знаешь, за что я люблю этот мир? — осведомился я. — За то, что в нём таких, как ты, можно просто убивать.

Я выдернул палаш и убрал руку. Мэнни упал в лужу крови и ещё какое-то время возился, пока я вытирал об него палаш…

…В коридоре я столкнулся с Гонсалесом и придержал его за плечо. Улыбаясь, сказал в его сумасшедшее лицо:

— Мэнни лежит в каюте. Я его зарезал, как свинью, и перед смертью он остался трусом, каким и был всегда — выл и скулил. А тебя я убью после боя, сволочь.

Над полем боя — мерцанье свеч.
То звёзды горят всё краше.
Здесь будет каждому щит и меч,
Когда придут наши.

Усни, накрывшись моим плащом.
И не опасайся кражи.
Здесь будут каждому хлеб и дом,
Когда придут наши.

Пойми изломы лесных дорог,
Испей из славянской чаши.
Здесь будут каждому Свет и Бог,
Когда придут наши.

Я правду тебе не скажу в упор —
Стоят на дороге стражи…
…Но зачитают им приговор
В тюремных подвалах наши!

Мария Струкова
* * *

Стоя возле камня, я переодевался почти с наслаждением — избавиться от девчоночьих шмоток. Танюшка стояла рядом. Собственно, все стояли рядом, дальше или ближе — и наши, и ребята Герберта, и вчерашние рабы (обалделые, но сжимающие в руках оружие), и банда Гонсалеса… Негров, кстати, тоже уже было видно — они вываливали толпой из-за скал в полукилометре от нас.

— Олег, к тебе, — подошёл Сергей с обнажённым палашом в руке. — Один из этих.

Я уже издалека увидел «этого» — это был Роб. Кстати, к этому блондину у меня почему-то особой неприязни не было. Американец приближался быстрым шагом, держа в руках сабли. Мои расступились, но неохотно.

— Привет, — сказал Роб, подходя. Он почему-то тяжело дышал, словно бежал долго и упорно.

— Да виделись уже сегодня, — весело ответил я, шнуруя ремни сапог. — Тань, принеси бригантину, пожалуйста…

— Сейчас будет драка, — Роб покусал уголок губы. — Наши и люди Герберта… и…

— И рабы, — добавил я. — Ваши рабы, да?

— Наши рабы, — повторил Роб. — Негры же идут, Олег.

— Ай, как интересно! — восхитился я. — Негры идут! А раньше — не ходили? — Роб молчал, глядя мёртвыми глазами, и я поднялся. — Ладно, негры идут — и мы пойдём себе…

…Схватка в самом деле готова была вот-вот начаться. Если бы не негры, я бы сказал, что она плохо кончится для бандитов Гонсалеса… но только сейчас она готова была плохо кончиться для всех.

Роб свернул к своим. А я прошёл между отрядами (их разделяло шагов десять, не больше) и встал посередине. Огляделся, словно только что свалился сюда с неба. Зевнул. Слева и справа блестела сталь, оскаливались зубы, сверкали глаза…

— Чего это вы тут затеяли? — полюбопытствовал я. — Не вовремя…

— Олег, уйди! — крикнул Герберт. — Всё по чести, они это заслужили!

Его люди поддержали Герберта злым гулом. Я увидел, что подходит Танюшка, подставился под бригантину, потом попросил её помочь застегнуть крючки. За нами внимательно и слегка недоумённо наблюдали с обеих сторон, и я, храня спокойное выражение на лице, про себя с усмешкой отметил, как ярость всё больше сменяется недоумением.

— Что ты там сказал? — уточнил я у Герберта. — Заслужили? Да кто спорит? — я кивнул в сторону негров. — Если только вон они… Вообще, как вы думаете, — я обращался ко всем сразу, — они подождут, пока мы свои дела закончим, или сразу навалятся? — ответом мне было молчание. — Пошли, — я махнул рукой. — Пошли-пошли, сначала негры, а личные счёты потом, потом.

И, не оглядываясь, пошёл к своим.

* * *

Негры остановились в сотне метров от нас полукругом, вогнутой стороной к нам. Мы так и встали — четырьмя квадратами-отрядами.