Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

• Название: Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Прочие приключения

Где-то есть мир, в котором тяжело жить и тяжело умирать — и тем не менее, он чем-то привлекателен…

Эта книга никогда не была предназначена для коммерческой публикации (в отличие от остальных моих книг — каюсь в гордыне…) Поэтому сюжеты и образы из неё могут встречаться моим читателям в других моих произведениях. Роман написан полностью, но, к сожалению, в те времена, когда у меня не было компьютера, и это занятие меня угнетает — переписывать с бумажных листов в файл. Тем не менее, перед вами — вполне самостоятельный роман. Откройте его. Может быть, он вам понравится.

---

У Сани, как и у меня, прибавилось шрамов (интересно, многие ли ему оставили те, кого он вот так грабил?) Но в целом он не изменился — по-прежнему был худощав и гибок. И оружие осталось то же самое — валлонская шпага, такая же длинная и широкая, как мой палаш, и дага-пойнгард, цельнокованая, с ремённой оплёткой тонкой рукояти, короче, но шире, чем моя.

— Кистень-то оставил? — поинтересовался я.

— А ты — револьвер и ножи? — ответил он, салютуя мне. Салюту научил его я, и на миг мне почудилось, что это просто обычная тренировочная схватка.

Я ответил на салют и, плавно пригнувшись, мягко пошёл по кругу, подняв оба лезвия: даги в вытянутой и поднятой левой, палаша — в опущенной к бедру руке. Саня двинулся напротив меня, зажав пойнгард в левой, согнутой перед грудью, руке испанским хватом, а валлонку — положив клинком на плечо.

Круг. Ещё. Ещё.

Саня, кажется, ждал, пока у меня устанет правая рука. Он не заметил, что я упираю кулак в бедро…

…Его клинок с плеча выстрелил мне в лицо! Я перехватил удар дагой, отбросил, атакуя палашом в колено. Саня отшвырнул ударом вниз-вбок моё оружие своим пойнгардом. Я подпрыгнул, спасая ноги от кругового рубящего удара валлонки, из-под правой руки уколол дагой в левой…

Саня отскочил, и мы вновь закружили в той же позиции. Я не хотел его убивать. Я не мог его убивать.

Он был мой друг. Друг.

Валлонка со свистом рубанула в голову. Я вскинул дагу на блок, одновременно уколол палашом в грудь… и не понял, в какой неуловимо краткий миг валлонка отдёрнулась, не завершив удар. Её клинок скрестился буквой Х с клинком пойнгарда. Саня поймал палаш на уколе в эту развилку. Его пойнгард резко взвизгнул по клинку валлонки, быстро, сильно и беспощадно отшвыривая мой палаш в сторону, а правая рука Сани молниеносно метнулась назад — и тут же вперёд, прежде чем я успел опустить дагу в защиту.

Всё это заняло меньше секунды. И всё, что я успел — чуть повернуться, поэтому валлонка пропахала брызнувшую кровью рану слева по рёбрам.

А должна была вонзиться между них — в сердце.

— А ведь ты мне показывал этот удар, — Саня улыбался.

— Я, — согласился я, на миг прижав к ране локоть. — Знаешь, я не верил, что ты правда будешь стараться меня убить.

Саня поцеловал окровавленный кончик своей валлонки и принял мою же стойку. Я тоже вернулся в неё. А через секунду круговой свистящий удар на уровне лица заставил Саню отшатнуться. Не завершая круг, я нанёс укол в плечо обратным движением — Саня перехватил клинок гардой пойнгарда, рванул в сторону; я заблокировал его валлонку дагой, дёрнул в другую и с такой силой ударил Саню ногой в открывшуюся грудь, что он полетел в воду. Щусь вскрикнул. Я, махнув клинками, бросил:

— Сань, хватит. Уходи.

Улыбаясь, Саня поднимался на ноги. Валлонка в его руке загудела, описывая круг, постепенно превращавшийся в серебряный кокон. Рука с пойнгардом спряталась за спину. Держа свои клинки скрещенными на уровне колен, я отступал. Кокон вдруг разразился серебряной молнией — клинки тяжело лязгнули, а через миг наши даги столкнулись гардами где-то у живота. Палаш и валлонка с противным визгом соскользнули на гарды тоже, и я увидел совсем близко лицо Сани — улыбающееся, с тёмной прядью на лбу.

Стремительно наклонившись вправо, я перестал сопротивляться, расслабив правую руку — валлонка давившего изо всех сил Сани неудержимо соскользнула влево-вниз, а он сам, увлечённый в падение собственной силой, получил резкий встречный удар локтем в лицо. Ударом ноги в запястье правой я вышиб валлонку, а рывком даги — пойнгард.

— Всё, Сань, — мирно сказал я, опуская оружие. — Уплывайте.

Он отнял руки от лица. Из носа и угла рта текла кровь. Но Саня — улыбался.

— Ловко, — сказал он и спустил на песок длинную, густую алую нить.

— Ты спас мне жизнь тогда, — вздохнул я.

— Мы давно друг другу ничего не должны, — возразил Саня.

— Уходи, — я показал палашом на море. — Уговор.

Бок засаднило. Навалились тоска, усталость, холод подступил к сердцу. Я повернулся и пошёл по песку к Сергею.

Не знаю, что меня предупредило. Лицо Сергея? Какое-то мелькание теней? Боевой инстинкт?

Падая на правое колено и одновременно поворачиваясь туловищем назад, я толчком даги вверх отбил валлонку Сани на ударе. Палаш выбросил вверх и вперёд. Уколом.

Саня наделся на него солнечным. До гарды. Мягко упала на песок выбитая валлонка. Я услышал, как закричал Щусь, ещё крики, но не понимал, что происходит. Саня нависал надо мной, как башня, рассматривая меня очень внимательными спокойными глазами. Он улыбался.

Потом руке стало тяжело, её невольно повело в сторону, и Саня рухнул на песок сбоку от меня. Его рука ударила меня по колену, голова чуть повернулась, и он смотрел мимо меня задумчиво и печально. С улыбкой.

Я посмотрел в сторону металлического лязга — это Сергей выхватил палаш. Но Сморч, всё это время, оказывается, бежавший ко мне, вдруг остановился и опустил топор — верхняя часть полотна бессильно уткнулась в песок. Догнавший его Вадим положил на плечо Сморча ладонь.

Щусь, подойдя, долго смотрел на тело Сани. Потому рухнул на колени и, ломаясь в поясе, упал ничком на грудь убитого. Плечи мальчишки затряслись от рыданий, он стонал сквозь зубы и обеими руками гладил волосы мертвеца. Смотреть на это было противно и… страшно. Жалости во мне не было.

Я поднялся с песка. Отдал дагу Сергею, который наклонился посмотреть, что у меня с боком — но я его отпихнул. А в следующий миг Щусь с каким-то утробным хрипом прыгнул на меня, выхватывая кинжал.

Но в последний миг — задержал удар. Может быть, потому что я не двинулся с места, не попытался защититься, не отвёл взгляд. Только выпрямился и сказал в искажённое бешенством лицо:

— Бей. Только сразу насмерть.

Щусь рыдал. Беззвучно теперь, захлёбываясь слезами. Его рука с кинжалом дёргалась, словно он мысленно колол меня снова и снова.

— Прости, — сказал я, покачав головой. Щусь заглянул мне в глаза. Быстро оглянулся на труп Сани. Искривил губы.

И с размаху вогнал кинжал под рёбра слева.

Себе в грудь.

Предательство,
предательство,
предательство,
предательство —
Души незаживающий ожог!
Рыдать устал,
рыдать устал,
рыдать устал,
рыдать устал,
Рыдать устал над мёртвыми рожок!
Зовёт за тридевять земель
Трубы серебряная трель,
Где лошади несутся по стерне…
Но что тебе святая цель,
Когда пробитая шинель
От выстрела дымится на спине?!.
Учитесь вы,
учитесь вы
учитесь вы
учитесь вы
Учитесь вы друзьям не доверять!
Мучительно,
мучительно,
мучительно,
мучительно,
Мучительно нам после их терять!
И в горло нож вонзает Брут,
И под Тезеем берег крут,
И хочется довериться врагу!
Земля в пожаре и в дыму,
Я умираю потому,
Что жить без этой веры не могу…

Александр Городницкий

… — Последний год он словно с ума сошёл. Одного за другим убил троих наших ребят, которые отказались грабить. Однажды приказал утопить пленных — парня и девчонку, связать спина к спине и утопить.

Сморч замолчал и, свесив руки между колен, вперил взгляд в море. Лицо у него было печальным и сосредоточенным.

— Что ты будешь делать? — спросил Вадим. Сморч промолчал, и Вадим продолжал: — Оставайся с нами… Игорь.

Вот теперь Сморч покачал головой:

— Нет… Понимаешь… он и раньше был моим лучшим другом… а за эти годы… когда только палуба и чужие берега… нет.

— Он хотел убить Олега, — заметил Сергей.

Подошедшие люди Сани уже укладывали тела Сани и Щуся на импровизированные носилки. Один из них хотел бросить мой палаш, извлечённый из трупа, к моим ногам, но, помедлив, протянул рукоятью вперёд. Я взял. Лезвие уже очистили от крови.

— Знаю, видел, — кивнул Сморч. На меня он не смотрел. — Не, Вадим, я не останусь. Я поведу корабль в море.

— Продолжать дело Сани? — кривовато усмехнулся Вадим.

— Нет, — Сморч покачал головой. — Попытаться кое-что исправить. Я знаю, — он вдруг улыбнулся, — вообще-то меня считают туповатым, это, кстати, правда… но кое-что я понимаю.

— А те, на корабле, они захотят? — уточнил Вадим. Сморч поднял бровь:

— Там разные ребята… А кто не захочет… — он погладил рукоять топора.

— Значит, не останешься? — повторил Вадим.

— Нет, — Сморч встал. — Может быть, когда-нибудь мы встретимся…

— Ладно, — Вадим посмотрел в сторону, потом подал Сморчу руку. — Бывай.

— Угу, — вместо рукопожатия Сморч крепко обнял его, и Вадим ответил. Сергей, помедлив, пожал руку, спросил: