Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

• Название: Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Прочие приключения

Где-то есть мир, в котором тяжело жить и тяжело умирать — и тем не менее, он чем-то привлекателен…

Эта книга никогда не была предназначена для коммерческой публикации (в отличие от остальных моих книг — каюсь в гордыне…) Поэтому сюжеты и образы из неё могут встречаться моим читателям в других моих произведениях. Роман написан полностью, но, к сожалению, в те времена, когда у меня не было компьютера, и это занятие меня угнетает — переписывать с бумажных листов в файл. Тем не менее, перед вами — вполне самостоятельный роман. Откройте его. Может быть, он вам понравится.

---

— Ну — проверим как раз, — пообещал я, сгребая пачки в вещмешок. — Спасибо, Франсуа!

— О чём разговор! — широко улыбнулся он.

* * *

Воду у берега сковал лёд — тонкий и прозрачный. Дул резкий холодный ветер, грозно стонали на перевале сосны. Километрах в трёх над берегом шёл серый дождевой заряд.

— Холодно, — сказал Кристо. Он подошёл ко мне, оскальзываясь на покрытых плёнкой льда камнях. — Мы пойдём дальше?

— Да, сейчас, — я тряхнул головой, отгоняя наваждение — мне показалось на миг, что берегом идут несколько человек — как, бывало, ходили тут наши девчонки, чтобы надрать мидий.

— А в вашей пещере точно есть кто-то? — Кристо вытер перчаткой мокрое от солёных брызг лицо.

— Не знаю, — грубовато отрезал я, и Кристо обиженно на меня поглядел. Мне не хотелось объяснять, что теплится во мне какая-то болезненно-идиотская надежда: вот сейчас подойду к пещере, а наши все — там, и ждут меня… обязательно ждут. — Пошли, — почти приказал я, и, отвернувшись от мрачнеющих на глазах вод залива, первым двинулся в сторону перевала… того самого, с которого — четыре года назад! — Сергей крикнул: «Ёлки, море!»…

…На перевале стоял крест. Очевидно, в солнечные дни — особенно при восходе — его хорошо было видно снизу, летящим чёрным силуэтом в небе, но сейчас я понял, что это не дерево, только когда мы поднялись на две трети склона.

— Это вы поставили? — Кристо приостановился, оглянулся — он лез впереди — на меня. Я покачал головой:

— Нет, при нас этого не было…

Крест рос в хмуром небе — казалось, он раздвигает серую пелену, нависшую над землёй, чёрным разрезом. Теперь я видел, что вокруг креста — на высоту половину человеческого роста — насыпаны черепа. Множество, не меньше двухсот. А когда мы подошли ближе, то стало видно, что это низколобые, со скошенной челюстью, черепа негров.

— Кто-то хорошо погулял, — заметил Кристо, трогая носком сапога один из черепов — расколотый наискось. Я наступил на другой череп, побалансировал, находя равновесие, подался вверх-вперёд, потому что на кресте что-то было написано.

На перекладине всё ещё поблёскивали вбитые в дерево серебряные полоски букв. Это был чешский, и я, сосредоточившись и беззвучно шевеля губами, начал вчитываться в странно звучащие на слух, но знакомые слова…

18 мая 1990 года

ЗДЕСЬ,

на этом перевале,

одержав победу над врагом в бою,

ПАЛ

князь Борислав Шверда.

(р.1965 г.)

Ниже — на опоре креста — шли колонкой одиннадцать имён и фамилий с датами.

— Ты его знал? — тихо спросил Кристо.

— Да, — машинально ответил я, всматриваясь в имена и фамилии — наших, вроде бы, не было, на кое-кого я, кажется, вспомнил. — Это чех, его крепость была в скалах… — я махнул рукой, — там, не очень далеко. Мы вместе сражались… Май 90-го — это как раз когда мы начинали битву на Кавказе… Жаль. Он был хороший парень. Спокойный и твёрдый, как эти скалы… Пойдём, Кристо.

Мы обошли крест. Тропинки, которой мы, бывало, выходили на перевал, просто не существовало — она лежала внизу грудами щебня. Похоже, Ян взорвал её порохом… Но с тех пор появилась ещё одна — петлёй спускавшаяся в долину с другой стороны. И я вздрогнул, увидев над ней — на чёрно-зелёном диабазе — белёсые штрихи букв, складывавшиеся уже в русские слова…

Зимой 91-го зимовали в нашем месте.

Ушли в мае на северо-восток, если кому интересно.

Люди отряда «НОРД» (вятичи с Тамбовщины).

— Полгода назад! — вырвалось у меня. — Полгода назад!

— Это твои? — быстро задал вопрос Кристо. Шмыгнул носом. Я кивнул:

— Мы как раз встретились с Саней на Тихом, когда они отсюда ушли… Опоздал я.

Кристо тронул меня за плечо:

— Если хочешь — мы пойдём по их следам. Они ведь должны были где-то остановиться на зиму…

— Пошли к пещере, — вместо ответа сказал я. И только когда мы миновали надпись, добавил: — Нет, Кристо. Мы зазимуем в пещере. Идти сейчас на север — это идти навстречу зиме…

* * *

То, что пещера обитаема, стало мне ясно ещё довольно далеко от нашего прохода — пахло дымом. Я заметил, что и Кристо начал озираться, взявшись за оружие. Но характерных для негров следов — отходов, мусора, ломаных кустов — не было, и я немного успокоился, хотя оружия не выпустил. Кристо, повинуясь моему сигналу, сместился в тыл и чуть вправо. А я уже не сводил глаз с прохода.

Нас, наверное, заметили ещё раньше. Едва ли очень обеспокоились — ясно было, что нас всего двое, и едва ли мы имели очень уж грозный вид (дождь нас наконец-то догнал и накрыл сплошным холодным потоком) — но, когда оставалось метров сто до прохода, навстречу вышел мальчишка в кожаном широком плаще, с непокрытой головой. По длинным белёсым волосам сбегала вода. Широко посаженные в стороны от курносого носа светло-синие глаза со скуластого лица смотрели спокойно и внимательно. В руках оружия у него не было, но плащ — отодвинут назад так, что я видел левую руку, лежащую на рукояти тяжёлого прямого кракемарта. «Финн, скорее всего, — подумал я и тут же заметил вышитый на широком поясе узор в виде утиных следов. Точно — финн.»

— Терве, — припомнил я словечко, медленно протягивая навстречу ему обе руки ладонями вверх.

— Терве туоло, — неспешно кивнул финн, осматривая нас. Потом заговорил, но, видя, что я не понимаю, спросил на неплохом чешском: — Ты чех? Словак?

— Я русский, — покачал я головой. — Мы жили здесь… давно… — я с трудом подбирал чешские слова, но финн, усмехнувшись, остановил меня:

— Я знаю русский… В это… эту зиму тут жили русские. Когда мы пришли, их уже не было…

— Это мои друзья, — сказал я, опуская руки. — Мы долго не виделись.

Финн свёл широкие рыжеватые брови:

— О. тебе не повезло немного. Проходи и ты, и твой друг. Если вам надо — вы будете зиму жить здесь. Или совсем останетесь. Если хотите.

— Скажи… — я помедлил. — Чехи — тут, в горах — ещё живут?

— Живут, — кивнул финн. — Но там мало чехов. Совсем мало. Много из других мест. Мы вместе обороняемся… А там, — он махнул на юго-восток медленным, плавным движением, — поселились испанцы. Они пришли вместе с нами… Так проходите же. Плохая погода…

* * *

В пещере мало что изменилось. Может быть, поэтому я не ощутил себя тут чужим — Кристо задержался у входа, тщательно опуская занавесь, а я, кивнув всем, прошёл к огню, раздёргивая шнуровку плаща.

На нас смотрели около тридцати пар глаз — в основном это были финны, причём ярко выраженные, но виднелись и другие. Сопровождавший нас часовой (он, оказывается, не один там дежурил) подошёл к сидевшему на чём-то вроде кресла, обтянутого шкурами, рослому парню — тот не перестал отбивать бруском длинный палаш, упёртый в шкуру между широко расставленных ног, но, когда часовой закончил короткий тихий доклад и вышел, парень поднял на нас лицо.

Это тоже был финн. Но его нацпринадлежность я определил позже. А в тот момент мне бросился в глаза страшный шрам, уродующий лицо этого парня — лет четырнадцати-пятнадцати. Правого глаза у него не было — кожаная повязка закрывала эту сторону. Из-под неё, шрам, проложив жуткий провал в переносице, спускался, грубо расширяясь, на левую скулу, прерывался — и, очевидно, переходил на левое ухо, мочка которого была срезана.

— Меня зовут Хаахти Салоранта, — сказал финн на безупречнейшем русском. — Я вождь этого племени. Так ты жил здесь?

— Меня зовут Олег Верещагин, — я отсалютовал вскинутой рукой с перчаткой, — а со мной Кристо Ириди, он грек. Мы бежали из плена больше года назад и странствовали — сперва чтобы сбить погоню со следа, потом я искал своих. Они были здесь. Весной я вновь пущусь в путь, а сейчас — может быть, вы позволите мне и моему другу остаться у вас?

— Конечно, — кивнул Хаахти.

— Тогда… — я помедлил. — Тогда я хочу просить позволения взять здесь одну вещь, которую оставил когда-то.

По кругу сидящих у огня парней и девчонок прошло любопытное движение. Сдерживая внезапно возникшую нервную дрожь, я подошёл к лежакам «для мальчиков» — они остались на прежнем месте и были те же самые, только кое-где настил поменяли, — испытывая странное чувство уже бывшего (кажется, оно называется «дежа вю»). В голове почему-то со стуком в ритме сердца колотились строчки:

…никогда не возвращайтесь

В прежние места…

Я приподнял край настила. Удерживая его левой рукой, правой достал дагу, несколько раз стукнул яблоком по размазанной у самого пола глине — она отвалилась кусками, открыв каменную забивку, которую я расковырял наконечником ножен. Убрав дагу в перевязь, я запустил руку в открывшуюся неровную дыру — и пальцы мои наткнулись на холодную кожу.

При общем нетерпеливо-удивлённом молчании я достал кобуру, с которой свисал ремень с пустым патронташем. Отпустил топчан. Повозившись с клапаном — кожа высохла и потрескалась — я достал, пачкая пальцы салом, наган.