Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

• Название: Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Прочие приключения

Где-то есть мир, в котором тяжело жить и тяжело умирать — и тем не менее, он чем-то привлекателен…

Эта книга никогда не была предназначена для коммерческой публикации (в отличие от остальных моих книг — каюсь в гордыне…) Поэтому сюжеты и образы из неё могут встречаться моим читателям в других моих произведениях. Роман написан полностью, но, к сожалению, в те времена, когда у меня не было компьютера, и это занятие меня угнетает — переписывать с бумажных листов в файл. Тем не менее, перед вами — вполне самостоятельный роман. Откройте его. Может быть, он вам понравится.

---

Не знаю, что ощущала Танюшка. А я в конце концов просто плюнул на произошедшее и решил жить окружающей нас весной.

Дважды мы встречали ребят из местных, но расходились с ними без особых разговоров, хотя они охотно делились с нами продуктами, предоставляли место для ночёвки и оба раза предлагали остаться навсегда. Люди были нужны везде, ребята — хорошие… но мы, по-прежнему не сговариваясь, продолжали свой путь на юг.

* * *

— Гвадалквивир, — Танюшка глубоко вздохнула всей грудью. — Осталось километров триста.

Пятого мая мы стояли на правобережье знаменитой реки, глядя, как ровный тёплый ветер раскачивает волны лавровых и апельсиновых рощ на холмах.

— Ночной зефир
Струит эфир,
Журчит, бежит
Гвадалквивир

— так, кажется? — задумчиво спросил я, держа обе руки на рукояти палаша. Я был голый по пояс, летняя куртка — обмотана вокруг бёдер, вещмешок тоже переместил на ремень, чтобы не натирал плечи лямками, а к нему ещё вдобавок подвязал сапоги. Танюшка тоже шагала босиком и голая по пояс. — Ну и как дальше? Вплавь тут едва ли можно, река-то, кажется, бурная…

— Бурная, — подтвердила Танюшка. — И широкая.

— А я — знаешь? — хотел этим летом обратно в Россию вернуться. На Ергень, — признался я. — Ладно, пошли, посмотрим, что там, как и где.

— Подожди! — Танюшка схватила меня за руку. — Стой, смотри!

Внизу — примерно в полукилометре от нас — на берегу из лавровой рощи галопом, закинув к спинам короны роскошных рогов, выскочило оленье стадо — не меньше тридцати голов огромных оленей, которые тут на каждом шагу, в нашем мире давно уже ископаемые. Вихрем олени пронеслись вдоль берега. Но не это привлекло внимание Танюшки. Следом за оленями, легко ломая деревья, показалась огромная, внешне медлительная рыже-чёрная туша. На длинной сильной шее сидела кирпичеобразная голова с круглыми ушами и вытянутыми вперёд массивными челюстями. Тварюга имела вид странного клина: невероятно массивный перёд на длинных мощных лапах и узкий, хиленький даже какой-то, зад — на кривых коротеньких.

Холка этого животного была на высоте около трёх метров.

Я прикрыл рот. Только сейчас заметил, что он у меня опять сам собой открылся. Второй раз в жизни… В этом мире я уже видел пещерного медведя и тигрольва — хищников, давным-давно вымерших на той Земле. Но это… Стоп, я где-то читал про такого… или видел картинки… Существо было настолько странным, что я не ощущал страха, хотя бояться, кажется, стоило. Переваливаясь с боку на бок и временами переходя на смешной галоп, гигант преследовал оленей с вялой целеустремлённостью.

— Эндрюсархус! — вырвалось у меня. Танюшка повернулась ко мне. — Первобытная гиена!

— Похож, — согласилась девчонка. — Он так с голоду сдохнет, олени-то вон уже где…

— А мы — вот где, — я обратил внимание, что эндрюсархус остановился и неожиданно легко повернул голову в нашу сторону. Можно было легко различить, как задвигался большой чёрный нос. — Та-ня… мотаем-ка отсюда…

Мы побежали, не сговариваясь, вверх по течению, на бегу прислушиваясь. Но, похоже, смешная и страшная махина за нами не погналась. Тем не менее, мы отмахали километра четыре галопом не хуже оленьего и остановились только вылетев на открытый берег, где Гвадалквивир образовывал большую заводь. В тихой воде между кувшинок бродили фламинго. Ещё росли какие-то синие с золотом водные цветы, и Танюшка, ахнув, начала раздеваться, но я удержал её:

— Помнишь пословицу про тихий омут? Кто в нём водится?

— Черти, — вздохнула девчонка. — Ладно… А, может, ты мне достанешь эти цветы? Ты же чертей не боишься…

— Чертей не боюсь, — согласился я, — а вот его — боюсь, и даже очень.

По воде между совершенно пофигистских фламинго скользил костяной гребень метров пяти в длину.

— Местность кишит жизнью, — заметила Танюшка, резво отскакивая от болотистого бережка. — Как всё-таки переправляться будем?

— А стоит ли? — раздался насмешливый голос, говоривший по-английски.

Мы резко обернулись.

В десятке метров за нашими спинами стояли трое мальчишек.

* * *

Всё-таки чутьё — великая вещь. И я сразу почуял, что сейчас жди неприятностей. И больших.

К вопросу о дырявом счастье.

Один мальчишка — он стоял в середине — был постарше меня на пару лет, тоже голый по пояс. Его руки лежали на рукоятях двух коротких клинков, а серые глаза смотрели из-под тёмных прядей безжалостно-оценивающе. Двое других выглядели моими ровесниками. Один из них — угрюмый крепыш — качал в руке боевой топор. Его лицо ничего не выражало, белокурые волосы были забраны в длинный пышный «хвост» на макушке. У второго — русоволосого — лицо было нежное (хоть и загорелое), тонкое, большие синие глаза (такие лица я часто встречал на иллюстрациях художника Медведева к книгам моего любимого Крапивина) Но в правой руке (широкий рукав подкатан до локтя), перевитой жгутами мускулов, этот милашка держал длинную тяжёлую шпагу. И именно он высказался первым (в его английской речи прозвучал такой же, как у нас с Танькой, акцент — русский!):

— А грудки у девчонки ничего.

Танюшка вместо того, чтобы вспыхнуть или хотя бы прикрыться ладонями, молча достала корду. Это не смутило никого из троих. Старший — это он окликал нас — спокойно распределил роли:

— Ты, Рауль, в рот, я спереди, ты, Валер, в зад, а пацан пусть посмотрит пока. Потом посмотрим…

Слова о том, что я хочу разойтись мирно, замерли у меня на губах. Вместо слов я извлёк палаш. Лицо старшего стало удовлетворённым, он тряхнул тёмной гривой и приказал:

— Уберите его… Не убивайте, пусть всё-таки посмотрит, как мы будем развлекаться, а потом мы и с ним повеселимся, как он того заслуживает.

Я быстро оглянулся на Танюшку — её некуда было оттеснить, да она и не собиралась особо «оттесняться». Она улыбалась, и корда описала вокруг её ладони три круга, быстрых и свистящих, как лопасти вентилятора. В руках у черноволосого оказались две ландскетты, и он пошёл к Танюшке. Ко мне приближался, держа топор перед собой боевым хватом, белобрысый Рауль. Валерка со своей шпагой держался чуть в стороне.

— Не думаю, что это честно, — услышал я голос Таньки и, прежде чем хоть кто-то успел среагировать, упруго щёлкнула аркебуза. Рауль успел только извернуться всем телом, и пуля, летевшая ему в затылок, раздробила левую лопатку — он с криком выпустил своё оружие.

Дальше мне стало не до внешнего мира. Шпага Валерки была длинней моего палаша, и он пользовался ею мастерски. Чистое наслаждение было драться с ним! Из второй позиции он с ходу нанёс мне в пах укол с переводом. Я ответил второй круговой защитой и рубящим ударом в голову справа. Вместо ожидаемой мною пятой или шестой Валерка взял третью и рубанул в правый бок. Я прикрылся второй и хотел прервать фразу, но этот юный мушкетёр взмахнул шпагой и рубанул сверху по голове, прыгая вперёд. Я вынужден был взять шестую и атаковал ударом левый бок. В ответ — четвёртая защита и укол в грудь, который я отразил такой же четвёртой и попытался исполнить обволакиванье, но он ушёл в третью защиту и атаковал уколом в пах. Я отбил шпагу фруассе, проведя его до столкновения гард — и, левой рукой одновременно выхватив дагу, вогнал её в правый бок противника со словами:

— Тут не дорожка… — и быстро осмотрелся.

Если их старший рассчитывал встретить в Танюшке лёгкую поживу, то он ошибся. Сражались на равных, и два клинка едва позволяли ему держать Танюшку с её кордой на расстоянии. Рауль, стоя в нескольких метрах от меня, держал в правой — левая висела плетью — тесак и смотрел на меня расширившимися глазами.

— Печальный исход, правда? — спросил я по-английски. — А главное — совершенно определённый… Ну? Каково это — знать, что умираешь?

— Я ещё живой, — ответил он. Я улыбнулся:

— Это ненадолго. Сколько ты здесь?

— Третий год, — ответил он.

— Ну и хватит, — кивнул я. Он попытался защититься, но я обвёл тесак и убил его. Если честно, мне не хотелось его мучить, поэтому я заколол его слева в грудь между рёбрами, сразу.

Помочь Танюшке я уже не успел, потому что она в моей помощи совершенно не нуждалась. Как раз когда я к ней повернулся, она сумела рубануть черноволосого снизу вверх между ног. Удар был быстрым и лёгким, но кордой именно такие удары и наносят — при её длине, отточенности и небольшой кривизне клинка ничего иного и не надо.

Выпустив оба клинка сразу, парень встал на колени, зажимая живот и пах в тщетной надежде не дать выползти внутренностям… впрочем, самым страшным был не распоротый живот, а то, что Танюшка снесла ему половые органы и вспорола пах — оттуда туго били тёмные струйки.

— Ну что?! — в запале заорала Танька. — Ты, кажется, хотел трахнуть меня в п…ду?! На, попробуй, — она подала вперёд бёдрами, — я разрешаю, я даже хочу посмотреть, как у тебя это получится!