Эрик де Би - Призрачный путник

• Название: Призрачный путник
• Автор: Эрик де Би
• Жанр: Фэнтези

Этот шрам на моей руке оставил клинок тощего.

Эти, на груди, — меч-цеп варвара.

Этот, на плече, — топор дровосека.

А этот скрипучий шёпот — всё, что осталось от моего голоса, — шрам, нанесённый ревностью Лорда Певца.

Они забрали моё тело и мою жизнь, бросили меня на растерзание воронам. Но не все мертвецы покоятся в мире.

---

Яркость духа зависела от силы его переживаний; кое-какие казались ему живыми. О том, что на самом деле те мертвы, Путник судил только по красноречивому отсутствию сияния жизни. Некоторые — молодые, самые растерянные духи — умоляюще тянули к нему руки, прося помощи, утешения или покоя, но Путник не отвечал.

Был лишь один дух, который никогда не разговаривал с ним, и Путник обратился к нему.

— Отец, — сказал он мягко. — Тарм, отец мой.

К нему, будто бы в ответ, повернулся дух человека средних лет. Тёмные волнистые волосы падали ему на плечи. Мягкие карие глаза вгляделись в Путника. Тарм был одет точно так же, как в момент своей смерти, в облачение служителя Тира35, божества правосудия, последователем которого он был. Дух, как всегда, молчал, позволив Путнику разговаривать с самим собой, заставляя его мысли звучать в его же собственных ушах.

— Отец, я прикончил одного из них. Одного из убийц, — произнес Путник. — Спустя столько лет справедливость наконец-то восторжествовала.

Тарм смотрел на него с прежним печальным выражением. Затем дух отвернулся и исчез среди деревьев, как будто Путник опечалил его.

Путник мог бы почувствовать боль, если бы не знал это чувство так хорошо. Отец никогда не одобрял смертей, которым Путник стал причиной, даже если те были необходимы. Обычно он всегда был здесь, но не тогда, когда Путник убивал. В такие моменты Тарм уходил бродить своими невидимыми тропами, которых призрачный путник не знал.

Он обернулся к собравшимся вокруг него духам, умолявшим обратить на них внимание. Пришло новое непрошенное воспоминание — проблеск прошлого, который Путник не смог расшифровать. Призрачный смех, казалось, из тени.

Несмотря на это, Путник, как всегда, проигнорировал мольбы призраков. Многие из слабых духов даже не видели его толком — его жизненная сила была слишком близка эфирному плану. Как и в материальной жизни, он был скорее наблюдателем, существовавшим где-то на самом краю мира. Так или иначе, он все равно не смог бы принять или выполнить эти просьбы, даже если бы попытался — точно так же, как и не мог стать частью мира призраков, потому что нечто тянуло его назад, нечто слишком вещественное, то, что можно было сделать только в мире живых.

Отмщение.

Он жаждал покарать тех, кто так жестоко обошелся с ним — тех, кто был к нему жесток. Он существовал ради этой мести. Это была его цель, цель, которая стала единственным смыслом. И когда эта цель будет достигнута…

Туманные воспоминания — смеющееся лицо, покрытое его кровью, склонилось над ним. Дрекс… воин с топором дровосека. Другие лица… другие люди, четверо позади Дрекса. Он пока не знал их имен, но он узнает…

Улыбка отражалась в лунном свете.

Нет, это не так. Ему не придется искать их заново.

Эта глумливая усмешка. Эти губы, произносившие такие добрые слова, теперь проклинали его, пока он задыхался, валяясь в траве. «Давайте-ка научим его петь» — сказали они.

Одного он знал, даже не видя лица. Его он убьет последним.

Эта мысль и вид врага вытолкнули его из мира призраков. Но прежде, чем он вернулся в свое тело, Путника посетило еще одно видение. Всего лишь вспышка.

Мальчик. Мальчик с тёмными глазами и чёрными волосами.

Было в мальчике что-то важное, какая-то боль в его глазах.

Не имеет значения. Путник должен был осуществить свою месть — его жажда не даст удовлетвориться меньшим. Месть — единственное, что двигало им, сколько он себя помнил.

* * *

— Здравствуйте, миледи, — сказал Путник на превосходном эльфийском.

— Здравствуй, — ответил глубокий, звонкий голос. В нём таился смешок. — Как ты узнал, что я здесь?

— Мне спокойно, — пояснил Путник. — И мне всегда спокойно, когда ты рядом.

Он открыл глаза.

Перед ним стояла миниатюрная женщина с сияющей золотистой кожей и блестящими волосами до самой талии. Её глаза были карими, с багровыми точками, а губы тронуты легчайшим касанием инея. Ослепительна в своем наряде из листьев — куски кожи в форме листьев сплетались в затейливый узор и обвивали гибкую фигуру, и это было непередаваемо дико и настолько же прекрасно — она скрестила руки на груди и улыбнулась.

Гилтер'йель, легендарная Призрачная Леди.

Её улыбка была едва заметна.

— Это не значит, что я не смогу подобраться к тебе незамеченной. Твои способности с каждым днем становятся сильнее.

— Способности, которым научила меня ты.

Гилтер’йель приняла комплимент как сам собой разумеющийся.

— Ты не готов, — произнесла она. Путник испытал укол раздражения.

— Мы уже говорили об этом, — прохрипел он ровным тоном, в котором крылось предупреждение. — Каждый год ты говоришь мне одно и то же — что я не готов.

— Я не буду обсуждать твои методы и твое стремление отомстить, — ответила Гилтер’йель. — Я говорю о выборе времени. Ещё год тренировок…

— Моё обучение закончено. Я нанес первый удар, — отрезал Путник. — Предупреждение сделано. Достижение моей цели теперь зависит от скорости, и я не могу остановиться.

— Понимаю, но почему именно в это время года? — спросила Гилтер’йель спокойным тоном. — Снега сошли, возвращается солнце, но Ориль36 еще не сдала позиций. Зима не закончилась.

— Это лучше подходит моей мести, — ответил ей Путник. — Пускай они почувствуют стужу, которая холоднее зимней. Когда дует холодный ветер, я становлюсь сильнее.

— А я слабее, — возразила его собеседница. И в самом деле, знал он, друид-призрак37 лучше владел огненной магией. — Холод отринает мои силы.

— В это десятидневье будет годовщина моей смерти, — пояснил он. — Время подходящее.

Она продолжила, игнорируя его слова:

— Ты мой страж, мой избранник… Что если они последуют за тобой сюда? Я заботилась о тебе не для того, чтобы ты привел опасность к моему порогу.

Путник улыбнулся.

— Не думал, что у тебя такое хорошее чувство юмора, Гилтер’йель, — произнес он своим скрипящим голосом. Путник видел, как Призрачная Леди бросала огонь и призывала молнии, чтобы покарать путешественников, сошедших с пути.

Он отвернулся.

— Любой, кто окажется настолько глуп, чтобы бороться с тобой, заслуживает, чтобы его прах послужил земле удобрением.

Гилтер’йель не стала кивать, но намек на улыбку пробежал по ее золотистому лицу.

— Все-таки я предупреждаю — не позволяй своей вендетте повредить моим лесам, — она помрачнела. — Если будешь сражаться здесь, ты будешь сражаться один, и если ты погибнешь — да будет так. Я не стану спорить с природой.

— Выживают сильнейшие и самые приспособленные, знаю, — согласился Путник. — Но не волнуйся. Даже самый свирепый волк уводит вепря прочь от своего логова. И прочь от своей семьи.

Его серебряное кольцо с волком сияло. Единственный сапфировый глаз на волчьей морде излучал ровный, но угрожающий свет. Волк казался молчаливым, решительным и твёрдым; прямо как сам Путник.

— Верно, — согласилась солнечная эльфийка. — Но время для этого…

Путник развернулся к ней.

— Я видел его, Гилтер’йель! — воскликнул он, внезапно заговорив на всеобщем38. Голос дрожал и ломался. — Я видел мальчишку, он важен, я это знаю!

С этими словами Путник упал на колени, закрыв лицо ладонями, сотрясаемый непонятной дрожью. Его плащ вздымался на ветру. Вокруг было тихо.

Гилтер’йель шагнула к нему, чтобы успокоить, но остановилась, обратив внимание на другое лицо. Тарм, жрец бога правосудия, возник из тени, будто привлеченный горем Путника, пытаясь заговорить. Она шикнула на Тарма, и дух исчез. Он всегда побаивался Гилтер’йель — единственной матери, которую знал Путник.

Друид отступила, сложив руки на груди.

— Прости, Путник, — сказала она. — На миг мне вспомнился твой прекрасный голос, струившийся по ветру, дувшему в этих местах, когда…

Она умолкла.

Его синие глаза распахнулись.

— Не напоминай мне о днях, которые давно прошли, — сказал он, опять на эльфийском. В искалеченном голосе слышалась горечь. — Я помню клинок, который оборвал моё пение. Теперь осталась только месть.

— Путник, я все еще помню твои песни… — заговорила Гилтер’йель.

— Единственная моя песня — это лязг стали, гимн поединка, — прервал ее Путник.

Она замолчала, подчиняясь его словам.

— Не бойся за свою землю, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Это место прекрасно. Единственный дом, который я знал. Единственный, который я помню, — он отвернулся, чтобы взглянуть на закат.

Губы Призрачной Леди изогнулись в горькой усмешке.

— Прости, Путник. Я не хотела тебе напоминать…

— Ничего, — ответил он, опять прерывая эльфийку. В его голосе была боль, подавленная, но боль, и Гилтер’йель не стала продолжать.

Долгое время они молчали. Солнце опустилось за горизонт и над Фаэруном раскинула свое покрывало тьма.