Андрей Колганов - Жернова истории - часть 1

• Название: Жернова истории - часть 1
• Автор: Андрей Колганов
• Жанр: Прочая старинная литература

В этом романе главный герой не будет набиваться в советники ни Иосифу Виссарионовичу Сталину, ни Лаврентию Павловичу Берии, и даже не окажется таким советником помимо своей воли и желания. Главный герой не будет расправляться с Хрущевым, изобретать промежуточный патрон, вводить хроноаборигенам (это не ругательство, это просто люди, которые издавна живут в том времени, куда попал главный герой) в культурный оборот песни Высоцкого. Он не будет также советовать поставить на Т-34 командирскую башенку, а двигатель расположить поперек. Усилиями главного героя не будет сказочными темпами перестроена промышленность СССР, чтобы она стала способна уже в самом начале второй мировой войны производить противотанковые гранатометы, атомные бомбы, шариковые ручки, реактивные самолеты, памперсы и танки Т-54 (нужное подчеркнуть… или ненужное вычеркнуть). Главный герой не окажется крутым спецназовцем (снайпером, диверсантом…), и не будет сокрушать врагов, пользуясь соответствующими навыками, а также не будет обучать тамошний осназ ставить растяжки. А! Вот еще забыл! Главному герою не светит специальное звание в системе НКВД.

---

— Да, — спохватываюсь я, — и попробуйте прислушаться к одной совершенно конкретной рекомендации. Когда на Пленуме ЦК 25 сентября вы дойдете до точки кипения, не пытайтесь покинуть заседание, хлопнув дверью. У вас попросту ничего не выйдет, — глядя прямо в расширившиеся от гнева глаза Троцкого, поясняю. — Дверь в зале заседаний слишком тяжелая и поворачивается крайне медленно. Попытавшись хлопнуть этой дверью, вы только поставите себя в смешное и даже жалкое положение. — Троцкий, готовый уже выпалить какую-нибудь саркастическую тираду в мой адрес, все же в последний момент сдерживается.

— Мой телефон вашему секретариату известен, к тому же дополнительно указан в списке консультантов для Спотэкзака. Честь имею!

Расправить плечи. Легкий наклон головы. Щелчок каблуками. Четкий поворот через левое плечо – и я почти строевым шагом покидаю кабинет, не дав хозяину возможности попрощаться (не кричать же ему "до свидания!" в спину уходящему). Так, маленькая месть за аналогичное поведение человека, звонившего из его секретариата.

* * *

После ухода посетителя, разговор с которым повернулся столь неожиданной стороной, Троцкий некоторое время сидел неподвижно, затем встал, подошел к окну и с минуту смотрел невидящими глазами на хмурое сентябрьское небо над Москвой.

"Да, интересный поворот. Откуда у этого Осецкого, мелкой шишки из НКВТ, такие сведения? И зачем он мне их выкладывает? — размышлял Троцкий. — Что тут за интрига раскручивается, и кто за этим стоит? Напугать меня хотят? Для чего? Вывести из игры? Но я и так вроде к власти не рвусь…"

Лев Давидович прервал размышления, резко повернулся, устроился за столом и цепким движением взялся за один из телефонов:

— Сермукс здесь? Передайте ему трубку!.. Николай? Срочно мне все подробности об Осецком Викторе Валентиновиче. Главное – с кем связан или ранее был связан в партийной верхушке. И не забудьте такую деталь – где получил военное образование, где служил и так далее…

* * *

Закончив беседу с Троцким, я вернулся к своим делам в наркомате. Сентябрьскую зарплату нам выдали совершенно новыми купюрами – это были первые деньги с символикой СССР. Купюры крупные – по десять, пятнадцать и двадцать пять тысяч, с гербом СССР, с надписью "Государственный денежный знак Союза Советских Социалистических Республик". Вот полиграфическое исполнение было довольно примитивным, только изображение герба было гравировано со всей тщательностью…

Деньги для выдачи заработной платы привезли в кассу наркомата только к самому концу рабочего дня, а выдачу начали вообще лишь около семи вечера, и поэтому, против обыкновения, в тот день я возвращался домой довольно поздно. Темные, едва ли не черные дождевые тучи висели, считай, над самыми крышами домов, превращая вечерний сумрак почти что в ночную темень. Когда я свернул в Малый Левшинский переулок, и до моего дома оставалось дойти едва пять десятков шагов, дорогу мне преградили двое.

Рожи их совершенно недвусмысленно говорили о той цели, с которой они вылезли из-за кустов мне наперерез. Один из них, крепко сбитый, невысокий, лет тридцати, одетый в некогда щеголеватое, а теперь совсем затасканное полупальто, смотрел цепким недобрым взглядом. Второй, молоденький – и двадцати-то ему, наверное, не набиралось, — был повыше, довольно широк в плечах, в распахнутой шинельке почти без пуговиц. Его взгляд излучал даже некоторое удовольствие – похоже, предвкушал развлечение от предстоящей стычки.

— Ну что, гражданин-товарищ… — хмуро начал коренастый, но тут молодой перебил его:

— Короче, дядя! Снимай котлы, пальто, а заодно и кошелек твой тебе тоже больше без надобности! — с неким даже торжественным оттенком в голосе объявил он.

Во мне быстро закипало раздражение. Так вышло, что ни приемами рукопашного боя, ни какими-либо восточными единоборствами я никогда не владел, не обучался ничему подобному и мой реципиент. Все, что было у меня за душой – подростковые потасовки и шесть месяцев в секции спортивного самбо в студенческие годы. У реципиента опыт был не богаче – две-три стычки после студенческих попоек по неясным причинам и с неопределенным результатом, поскольку все участники были уже пьяны в стельку. Ну, еще раз ему крепко досталось от местной шпаны в эмиграции, в Брюсселе, в пролетарском квартале Les Marolles, буквально в сотне-другой шагов от подножия монументального Дворца Юстиции, воздвигнутого около двух десятков лет назад. Для его строительства была снесена значительная часть квартала и выселено пятнадцать тысяч человек. Сумасшедший архитектор, проектировавший это самое большое судебное здание в Европе (а тогда, наверное, и в мире) умер еще до окончания строительства. И долго еще слово architect было одним из самых ходовых ругательств среди старожилов в местных кафе… Короче, если бы не двое мастеровых, спугнувших шпану, разбитым носом и губами, синяками и кровоподтеками дело могло и не ограничиться.

Но что-то во мне уперлось – отступать я категорически не хотел. Медленно я процедил сквозь зубы:

— Что же ты, мазурик, совсем с людьми говорить разучился? Сявке позволяешь поперед себя вякать?

Похоже, мои слова его все-таки немного зацепили. Старший недобро зыркнул глазами на своего молодого подельника. Секундное замешательство коренастого привело к тому, что ухмыляющийся молодой выступил вперед, картинно надевая на пальцы кастет.

"Пугает, зараза" — мелькнула мысль. — "Вытащить ремень? Не успеваю. Да и не умею ремнем отмахиваться".

Больше нельзя было терять времени даром, пока и второй не пошел на сближение. Чисто теоретически я знал, что бить ногами в реальной драке следует только по нижнему уровню: по подъему стопы, по берцовой кости, в крайнем случае – по колену. Нанося удары выше – сам раскрываешься и подставляешься под удар, находясь к тому же в неустойчивой позиции. Поэтому решение было простое – с шагом вперед от души впаял молодому жестким рантом ботинка по голени. Проняло. Он осел на землю и завыл, схватившись обеими руками за подбитую ногу.

К сожалению, попытавшись применить тот же прием по отношению к коренастому, уже вышедшему на дистанцию удара, я не преуспел. Моя правая нога уже вылетела вперед… Но тут же мне пришлось с большим трудом пытаться сообразить – почему это я валяюсь на земле, от чего у меня так болят нос и губы, и почему так плохо соображает голова?

Кое-как удается сфокусировать зрение и приподнять голову. Надо мной возвышается какая-то фигура. Кажется, коренастый.

— Ногами лягаться, падла! — зашипел он, и мне крайне чувствительно прилетело сапогом по бедру. Бедро налилось дикой болью и буквально онемело.

— Кот, дай мне перо, порежу суку! — это истерично выкрикивает молодой, и снова завывает от боли, не вставая с земли.

Теперь мне уже достаточно ясно видно, как старший несколько раз дергает руку, засунутую в карман, и, наконец, у него в руке виден блеск полоски металла. Нож! Ну, все, приплыл! С большим трудом пытаюсь подтянуть непослушные ноги к животу – может быть, удастся его хотя бы отпихнуть от себя, выигрывая время?

Но тут, на мое счастье, неподалеку раздается заливистая трель свистка. Дворник или милиция? Видимо, нападавшим не очень-то хотелось решать эту задачку, потому что коренастый крикнул – "Шухер!" — и, подхватив за шиворот так еще и не поднявшегося с земли молодого, рывком поставил его на ноги, и резво потащил за собой в темноту ближайшего проходного двора.

Пошатываясь, кое-как поднимаюсь на ноги, и бреду к своему подъезду. Да, это мне еще повезло. Похоже, просто начинающая шпана попалась. Настоящие урки без разговоров заехали бы кастетом или свинчаткой по голове, либо сунули финку под ребро, а потом бы уже обчистили остывающую тушку…

Все мои потери в этой стычке свелись к испачканному грязью пальто и к двум внушительным синякам, из которых меня больше всего беспокоил фингал, большим фиолетовым пятном расползшийся между носом, губами и глазом, заняв почти всю скулу (синяк на бедре был еще больше, но его хотя бы под брюками не видно…). И если пальто кое-как удалось отчистить, то с фонарем под глазом мне пришлось на следующий день топать на работу в родной наркомат!

Нечего и говорить, какими взглядами провожали служащие ответственного работника с таким украшением на физиономии. Многие не ограничивались взглядами, а сочувственно интересовались – где это меня угораздило? Чтобы не вдаваться в подробности, я отбрехивался наскоро придуманной байкой о падении на лестнице и последующем столкновении моего лица с деревянными перилами.

Последними заинтересовались моим внешним видом студенты-практиканты из РКИ, с которыми мы собрались к концу рабочего дня решать накопившиеся вопросы. Но излагать им придуманную мною версию не пришлось. Паша Семенов сразу спросил: