Иван Рахилло - Московские встречи

• Название: Московские встречи
• Автор: Иван Рахилло
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Сборник воспоминаний Ивана Спиридоновича Рахилло «Московские встречи» (1961).

---

Прихожу — они уже поднимаются. В номере у них радио, слушаем Москву — вдруг:

— Слушайте «Последние известия». Слушаем, и… я слышу:

— «Комсомольская правда» сегодня печатает рассказ двух спасённых с вепринского маяка».

И пятнадцать минут по радио передавали мой материал! Я сидел и слушал, радуясь, что он напечатан, а кроме того, удивлялся, что они (радио) прочли его целиком. Раз так, значит, должно быть, интересно. Очень, очень рад!

Сейчас уже семь часов утра. Поздно. Бегу на аэродром. Хочу дать сегодня отлёт Бабушкина и Козлова…»

И вот ты взбегаешь по трапу на борт ледокола: «Малыгин» отправляется к Земле Франца-Иосифа. Это любопытная экспедиция: по пути к бухте Тихая ледокол должен встретиться с дирижаблем. Необыкновенное событие привлекло на борт ледокола массу иностранных туристов. Здесь англичане, французы, американцы. Среди туристов и Умберто Нобиле, начальник экспедиции с трагически погибшего при перелёте через полюс дирижабля «Италия».

На рассвете 19 июля «Малыгин» выбрал якоря, дал отходные гудки и вышел в Белое море. Двадцатого он прорывался в туманах Баренцева моря, через два дня ты уже рассматривал в бинокль скалистый берег острова Мак-Клинтока. Это уже была Земля Франца-Иосифа.

На крутой волне «Малыгин» вошел в бухту Тихая. На берегу гремят выстрелы, с крыши самого северного в мире здания одиннадцать зимовщиков салютуют ледоколу.

В тумане Баренцева моря ты жадно читал книги полярных путешествий, запоминая названия островов и имена исследователей Арктики, историю их отважных подвигов: полёт к полюсу воздушного шара Аидрэ, исторический дрейф нансеновского «Фрама», гибель лейтенанта Седова, мучительное плавание «Святого Фоки», полёт «Норвегии», катастрофу «Италии», жертвенный подвиг Руала Амундсена…

Здесь, в бухте Тихая, состоялась встреча ледокола с дирижаблем «Граф Цеппелин». Шлюпка с почтой подъехала к гондоле, и дирижабль, не задерживаясь ни минуты, взял направление на Северную Землю.

А ты, свидетель этого единственного события, стоишь на палубе ледокола, охваченный одной мыслью, одним страстным желанием.

— Даёшь в советскую Арктику советский дирижабль!.. Пусть у ворот полюса гудят ледоколы, летают самолёты, носятся моторные лодки. Но мы должны все силы отдать, все на НАШ, НАШ дирижабль!

Хочется кричать, звать, доказывать.

И ты озаглавливаешь свой очередной очерк зовущим лозунгом: «Он будет! Он полетит!»

Ты привлекаешь внимание читателя сенсационными подзаголовками: «Три радиограммы. + Почта закрывается. + Видим землю. + Воздушный гигант над ледоколом. + Шлюпку! + Почту. + Восемнадцать минут».

…Если бы на секунду разверзлись скалы островов Земли Франца-Иосифа, расступились бы льды, развеялись туманы, если бы вся страна на секунду увидела дирижабль у острова Гукера, — с полей колхозов, с гор Дагестана, из степей Украины, из сибирской тайги, с гор Памира, от границ Афганистана и Китая, — по всей стране раздался бы могучий клич:

— Даёшь советский дирижабль!

Он будет, и он полетит, наш дирижабль, — ты убеждён в этом.

С каким тонким юмором и чувством превосходства мог осмеять ты «цивилизованных» туристов, приехавших из Америки, чтобы увидеть своими глазами «диких людей севера», питающихся сырым мясом и танцующих первобытные шаманские пляски.

В «Долине Молчания» туристы познакомились с девушкой Арктики.

Окружая девушку с фотоаппаратами, они с настойчивым любопытством оглядывали стройную фигуру в полушубке и высоких сапогах, рассматривали её спокойное, полное достоинства лицо в кожаном шлеме.

Девушка из Арктики!.. На краю земли, среди вечных льдов… и… она не дрессирует белых медведей, не пляшет диких танцев на вершине глетчера и не ест сырого мяса?! Спокойно, уверенно она показывала вершковую полярную иву, цветы, взращённые ею среди вечных снегов; как хозяин острова, она вела гостей по долине, карабкаясь по камням к месторождениям открытого ею угля. Как опытный лектор разъясняла геологические породы, и… на второй день иностранцы уже не снимали девушку советской Арктики.

С какой трогательной теплотой рассказывал ты по возвращении о незаметных советских героях, зимующих на далеком Севере.

— Во время полярной ночи их станцию вызывает Ленинград. Им устраивают разговор с родными. Зимовщики стоят у рупора, взволнованные до глубины души. Трёхлетняя дочка молодого зимовщика говорит: «Папа, ты слышишь?.. Это говорю я, папа…»

Ты рассказываешь, и глаза твои почему-то становятся влажней: не твоя ли это маленькая Марианночка говорила с тобой?

Чтобы скрыть волнение, ты переводишь разговор на шутку, на охоту, на весёлое свидание с белыми медведями.

— Как-то сидят зимовщики, английским языком занимаются. Вдруг залаяли собаки. Охотники Кузнецов и Хантазейский бросились с фонарями в темноту. Смотрят, а на берегу неподвижно стоят два медведя.

Это были единственные гости в зимнюю ночь…

Далеко от Москвы до Мадрида,
Но сильней и сильней каждый час
Плач испанских детей, как обида,
Отзывается в сердце у нас.

Далеко до бойцов Барселоны,
Но доходит до них наш привет
Сквозь огонь, и туман, и заслоны —
Для любви расстояния нет.

И, далекий привет наш услыша,
Забывая опасность и страх,
Мигуэль, а по-нашему Миша,
На скаку привстаёт в стременах…

Джек Алтаузен.

Осень 1938 года. Взоры всего передового человечества с тревогой устремлены к осаждённому Мадриду. Над городом, над кварталами плывут дымные облака пожарищ. Фашистские лётчики стремятся выполнить приказ генерала Франко: «Разрушить Мадрид квартал за кварталом!»

Разве можно в эти дни усидеть на месте, не побывать там, где решается судьба республиканской Испании!

Но как туда попасть?..

Одесса! Отсюда направляются советские корабли с грузами продовольствия для героического испанского народа.

Здравствуй, Одесса!

Одесские журналисты до сих пор разводят руками от удивления.

— Нам в подарок был преподнесён «большой арбуз». Розенфельд и Корольков прибыли в город инкогнито. В Одессе их знали в лицо; чтобы не возбуждать лишних подозрений, они появлялись на улицах или очень рано или поздно ночью. Их рейс: гостиница — Управление Черноморского пароходства. 

Журналисты — народ наблюдательный: раз появился Розенфельд, значит, жди важных событий! Но меньше всего ожидали одесситы от прибывших москвичей этого «подарка». Розенфельд и Корольков поступили на корабль, отходящий в Испанию… рядовыми матросами. Они скрыли от Управления пароходства свою настоящую профессию.

Жаркое утро. У пирса стоит огромный «Трансбалт». На блоках спущена «беседка», в ней сидит матрос и красит борт. Он увлечён своим занятием. С борта корабля по всему порту разносится громовой голос боцмана.

На палубе появляется в рабочей брезентовой робе и полосатой тельняшке Розенфельд, он держит в руках ведро, лицо его растерянно.

— Юрка, — кричит он вниз, — боцман какую-то команду подаёт!

И Корольков (это он раскачивается в «беседке», орудуя малярной кистью) отвечает приятелю:

— Делай что-нибудь! Бери швабру и начинай мыть палубу…

Корабль вот-вот должен отправиться в рейс, и так обидно в последнюю минуту быть списанным на берег. Нет, черт возьми, пусть там орёт непонятное боцман, швабру в руки — и Михаил с остервенелым ожесточением начинает драить палубу… Боцман любуется старательным моряком.

Через три года все впечатления войдут в книгу «Морская тайна». Приписанные другому герою, преломленные через призму личных и непосредственных переживаний, они приобретут бесценную простоту художественной правды.

Сжигаемые жестоким солнцем, словно приподнятые на воздух, качаются в дымке белые дома Алжира. Морской переход полон опасностей, подводные лодки фашистов топят мирные корабли. Ночью пароход отрывается от берегов Африки. Ты не спишь, с нетерпением ожидая утра, чтобы первому увидеть суровое побережье Испании.

И может быть, здесь, в одиночестве, под звездами чужого неба впервые приходят образы героев будущей ненаписанной книги о героях Мадрида…

С рассветом на горизонте открылись далекие горы.

Вот она, Испания…

Серые скалы окружили спокойную бухту Картахена. На рейде в загадочной тишине медленно разворачиваются на якорях иностранные военные корабли.

На вершинах скал старинные каменные башни с орудиями. Ночью Картахену бомбили фашистские самолёты.

Погибло несколько рабочих семей.

Об этом рассказывает человек в берете с выпирающим из-под пиджака револьвером, с воспаленными от бессонницы глазами — чиновник испанского правительства.

— За несколько часов до налёта германский крейсер экстренно снялся с рейда и ушёл в море. И тут, сразу… самолёты. Надо признаться, — устало улыбается испанец, — немцы в высшей степени внимательны к нам. Они всё время снуют у берега. На днях ни с того ни с сего два торговых судна привезли к Картахену… вино и фрукты! Ввозить в Испанию вино — это то же самое, что притащить зимой к вам, в Архангельск, баржу со снегом и льдом…