Иван Рахилло - Московские встречи

• Название: Московские встречи
• Автор: Иван Рахилло
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Сборник воспоминаний Ивана Спиридоновича Рахилло «Московские встречи» (1961).

---

Старик Геккерен не медлит больше ни одной минуты. «Мне остается только сказать, — надменно пишет он Пушкину, — что виконт д'Аршиак едет к вам, чтобы условиться о месте встречи с бароном Георгом Геккереном, прибавляя при этом, что эта встреча должна состояться без всякой отсрочки».

Секундант Дантеса д'Аршиак тоже торопит поэта.

«Барон Георг Геккерен, готовый со своей стороны явиться в назначенное место, просит вас не медлить. Всякая отсрочка будет принята им, как отказ…»

Убийцы торопятся. Они нагло угрожают поэту.

Наконец дуэль назначена.

Преждевременный выстрел Дантеса валит Пушкина на снег, и он падает лицом вниз, заливая своей кровью шинель Данзаса…

Подойдя к окну, Викентий Викентьевич горестно умолк.

Мне показалось, что я и так слишком много отнял у него времени и зря разбередил сердце старика.

На дворе уже совсем стемнело. Я распрощался с добрым и гостеприимным хозяином, сославшись на то, что опаздываю на поезд.

Вересаева удалось повидать потом лишь несколько лет спустя. Я ушёл добровольцем в Военно-воздушный флот. И вот однажды, прилетев со своей эскадрильей на первомайский парад в Москву, я встретил Викентия Викентьевича на Смоленской, в парикмахерской. Он очень обрадовался, увидев меня, и после приветствия сразу же спросил: не помню ли я случайно того молчаливого архангельца, что жил в Малеевке, не встречал ли его?

— Нет, не встречал.

— Жаль, жаль, — посетовал Викентий Викентьевич, — он мне так нужен…

После парада наша эскадрилья улетела обратно на Дон.

Вдали от Москвы следил я за газетами и журналами, с надеждой увидеть статью или очерк на волнующую меня тему о дуэли Пушкина, но нигде об этом не было ни слова.

У мер Вересаев, и загадка осталась нерешённой.

И вот тогда по чувству долга я решил написать о Викентии Викентьевиче и попробовать заняться дальнейшим раскрытием загадочной истории с дуэлью Пушкина. Аккуратно стал собирать вырезки и записывать все факты, имеющие хотя бы самое отдалённое отношение к этому невыясненному делу.

Съездил в Ленинград, побывал на месте дуэли, заходил в квартиру Пушкина, где он жил и скончался, видел круглую пулю, подобную той, какая оборвала его жизнь, библиотеку и книги, с которыми попрощался в последнюю свою минуту умирающий поэт. Переписал первый протокол полицейского врача Юденича. Наведался в Публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина. Разыскал последнего потомка поэта, 37-летнего Григория Григорьевича Пушкина. Ещё раньше, в Москве, я познакомился с 84-летней правнучкой Пушкина, Александрой Александровной, жившей на Арбате, в доме № 31. Но ничего нового о Пушкине узнать так и не удалось.

Надо было найти письмо уральского инженера, а также разыскать архангельского незнакомца, подробнее расспросить его о той дорожной книге для приезжающих, где был записан посланный от Геккерена человек.

Уже после войны ездил я в Малеевку с тайной надеждой отыскать там какие-нибудь записи или документы тех лет, повидать колхозников из соседней деревни, бывавших в нашей писательской коммуне. Но, кроме старой Феклуши, когда-то возившей нам из лесу дрова, в живых уже почти никого не осталось.

Фашисты сожгли дом и библиотеку. А библиотекаршу, пытавшуюся отстоять ценные книги и рукописи, немецкий офицер застрелил из пистолета.

Я выспрашивал у своих друзей и знакомых, живших или бывавших когда-либо в Архангельске — лётчиков, моряков, писателей и журналистов, — не попадалась ли где им такая книга дорожных записей.

Несколько писем послал я в различные городские организации Архангельска с запросом: есть ли там улицы или пригороды, где жили когда-либо оружейники (или их потомки), или улицы, имеющие по названию отношение к оружию. Пришёл ответ из адресного бюро Архангельска; в нём любезно сообщали, что, по сведениям Краеведческого музея, в XVII веке в Архангельске действительно существовали улицы оружейных мастеров: Стрелецкая, Посадская и другие, где, вероятно, и проживали мастера-оружейники. Но после перепланировки Архангельска найти эти улицы трудно.

В январской книжке журнала «Новый мир» за 1956 год были опубликованы материалы Тагильской находки, касающиеся дуэли Пушкина с Дантесом, с литературными пояснениями И. Андроникова.

Переписка Карамзиных ещё раз подтверждает, что первый вызов Пушкина застал Геккеренов врасплох и они спешат с женитьбой Дантеса на старшей Гончаровой, смахивающей, по словам современника, «на иноходца или на ручку от помела». Их действиями руководит чувство мести и страха перед яростью Пушкина, слывшего, как известно, отличным стрелком.

Вот строки из писем Тагильской находки:

«Завтра, в воскресенье, будет происходить эта странная свадьба».

«Что это — великодушие или жертва?» — спрашивает императрица, желавшая знать подробности о «невероятной женитьбе Дантеса».

«Очень все это странно и необъяснимо, и вряд ли приятно для Дантеса. Вид у него отнюдь не влюблённый».

И старый, хитрый развратник Геккерен, и молодой повеса — его пасынок на первых порах ведут себя в высшей степени тактично, плетя тонкую и сложную интригу, стараясь привлечь друзей Пушкина на свою сторону.

Перед нами признание одного из членов той самой семьи, куда Пушкин обращался в особенно тяжёлые минуты своей жизни, Александра Карамзина:

«Наше семейство он (Дантес) усерднее, чем раньше, заверял в своей дружбе; он делал вид, что откровенен со мной до конца, и не скупился на излияние чувств, он играл на таких струнах, как честь, благородство души, и так преуспел в своих стараниях, что я поверил в его преданность м-м Пушкиной и в любовь к Екатерине (Гончаровой), словом, во всё самое нелепое и невероятное, но только не в то, что было на самом деле».

Прошли те необходимые для выполнения задуманного злодейского плана две недели — и так разительно, буквально на глазах, меняется поведение обоих авантюристов! С открытой, вызывающей наглостью уже женатый Дантес начинает приволакиваться за женой поэта. Сестра жены Пушкина, Александра Николаевна, рассказывала впоследствии: «…они встречались в свете, и там Жорж продолжал демонстративно восхищаться своей новой невесткой: он мало говорил с ней, но находился постоянно вблизи, почти не сводя с нее глаз. Это была настоящая бравада, и я лично думаю, что этим Геккерен намерен был засвидетельствовать, что он женился не потому, что боялся драться, и что, если его поведение не нравилось Пушкину, он готов был принять все последствия этого».

Пусть говорят найденные письма очевидцев-современников.

«Это начинает становиться безнравственным сверх всякой меры, — читаем мы в письме С. И. Карамзиной. — Пушкин называл Геккерена «старой сводней» (тот, действительно, играл эту роль)», — заключает она в скобки своё мнение, основанное на личных и непосредственных наблюдениях.

Дуэль в письме описана, несомненно, со слов Дантеса или Жуковского. Опять та же выдуманная версия с пуговицей. «Он долго целился, пуля пробила руку Дантеса, но только мягкую часть, и остановилась против желудка — пуговица на мундире предохранила его, и он получил только лёгкую контузию в грудь, но в первую минуту он зашатался и упал».

В найденных письмах снова подтверждается, что автором рассылаемых пасквилей был старый Геккерен. Враги не останавливались ни перед какими гнусными средствами. И кольчуга, надетая под мундир, вероятно, не очень терзала совесть убийцы. Он не боялся.

Данзас, свидетель головокружительной карьеры Дантеса, рассказывал, что, приехав в Россию, этот никому не ведомый авантюрист «был принят в кавалергардский полк, прямо офицером, и, во внимание к его бедности, государь назначил ему от себя ежегодное негласное пособие».

Царь прикармливал и одаривал (негласно!) будущего убийцу ненавистного ему поэта.

Пушкин убит. Казнён ли убийца, согласно суровым русским законам?

Нет, помилованный царём, он отпущен за границу.

Загадочная история с дуэлью не давала мне теперь покоя ни днем ни ночью.

Однажды в разговоре писатель М. Никитин случайно обронил фразу о том, что он где-то читал заметку, посвященную дуэли и пуговице Дантеса. К сожалению, он не помнил где. В каком-то провинциальном журнале. Напечатано это было после войны. Фамилия автора — Алексеев. Полковник Алексеев — это он помнил твердо.

Не буду описывать все хлопоты и огорчения — а их было не мало, — в конце концов все же удалось выяснить, что заметка действительно была напечатана в одном из сибирских журналов. Но опубликована она была не после, а до войны, и фамилия автора вовсе не Алексеев, а Комар, и он — не полковник, а инженер.

«А может быть, это и есть тот самый инженер, что писал Вересаеву?» — подумал я.

И вот наконец журнал в моих руках. Заметка небольшая, и называется она: «Почему пуля Пушкина не убила Дантеса?»