Иван Рахилло - Московские встречи

• Название: Московские встречи
• Автор: Иван Рахилло
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Сборник воспоминаний Ивана Спиридоновича Рахилло «Московские встречи» (1961).

---

— Крепка земля наша богатырями! Один за всех, все за одного! Запомнил, парень? Только наперёд в своём деле всё обдумать и осмыслить надобно. Тогда и слово поможет. Сила уму уступает.

Поднял дед вверх свою чёрную, задымленную рукавицу: Яшка покрепче намотал на руки вожжи, попробовал — кони беспокойно заплясали на месте, зазвенев бубенцами.

— Пошёл! — крикнул старый кузнец и взмахнул рукавицей. Ямщик свирепо ожёг кнутом коренника и отпустил вожжи, застоявшаяся тройка, будто стрела, выпущенная из лука, бросилась вперёд — вихрь поднятого копытами снега сразу застлал и Яшку и его чёрные, похожие на ялик, лакированные саночки с крылатым ковриком, подбитые медвежьей шкурой.

Валерий на минуту замешкался: весь косогор завыл, засвистал, заулюлюкал.

— Эх, раздуй тебя мех, какой неповоротливый! — с досадой сплюнул Ермолай, но Валерий, оттолкнувшись с места, уже мчался по снежной дороге вслед за тройкой, оседающая паль сыпалась в лицо, хлестала в глаза. Сожмурив ресницы и сжав зубы, он упрямо набирал скорость. На первом повороте задок саней так швырнуло в сторону, что пьяный ямщик, потеряв шапку, едва не вывалился в сугроб. Оглядываясь через плечо, рассыпая над дорогой пронзительный разбойничий свист и беспощадно нахлёстывая по спинам коней, Яшка отрывался от своего соперника, легко уходя вниз. Валерий мчался следом, приседая на неровностях дороги и круто креня тело на поворотах.

По сторонам дороги — некогда было даже оглянуться — то и дело мелькали испуганные прохожие, недоуменно провожавшие взглядами лихую тройку и догоняющего её на лыжах паренька. Сверху, с косогора, было хорошо видно, как по уходящей вниз дороге уносились маленькие саночки и как их бесшабашно заносило на каждом зигзаге.

— Эх, не достать ему тройки! — вздыхали болельщики.

— Обалует его злодей Яшка!

— Не каркайте!

— Гляди, гляди, поднажимает!

И Колчин и Павел Григорьевич с побледневшими лицами следили за тройкой.

Теперь уж и тройка и лыжник мчались на одной скорости, но их направления непрерывно скрещивались. Когда Валерий спускался направо, Яшка, уже пройдя поворот, уходил по нижней петле в обратном направлении: сверху обманчиво казалось, что они вот-вот столкнутся и разобьются вдребезги. Яшка без устали наотмашь стегал кнутом лошадей, следом за санями оставался взбаламученный хвост сверкающей морозной пыли.

На полдороге Валерий понял, что тройки ему не догнать. Обычно препятствия удваивали его силы, заставляли напрягаться и преодолевать любую преграду. Он знал скрытую силу своего характера, но здесь она была неприменима.

Он уже и на поворотах не притормаживал, выигрывая секунды, но недосягаемая тройка уносила торжествующего Яшку вниз, к реке. Жгли стыд и досада. Неужели он проиграет? А как же отец? Он вспомнил, с какой надеждой провожал его дедушка Ермолай. Нет, не быть Яшке впереди, душа из него вон!

Через два поворота — крутой обрыв, и дорога выходила прямо к берегу Волги. Последние секунды… Давай, брат Балерин! Лыжи со свистом скользят по накатанной следовине саней. Он пригнулся пониже, от этого скорость прибавилась, но поздно: Яшка уже выходил на последнюю прямую. Кони скачут, яростно выбрасывая вперед свои тонкие точеные ноги: коренник — держа голову прямо, а обе пристяжные — по-лебединому изогнув в стороны гривастые шеи.

На предпоследнем повороте Валерий решил сократить путь и срезать угол склона по прямой. Не задумываясь, он резко свернул с дороги и, круто сорвавшись с обочины, стремительно понёсся по снежной целине вниз. На минуту тройка скрылась за выступом, и тут в последний, решающий миг он с какою-то пронзающей ясностью вдруг понял что совершил страшную, непоправимую ошибку: их пути с тройкой сейчас пересекутся! Удар оглоблей в висок, и по его измятому, изуродованному копытами телу пронесутся железные подрезы саней. На косогоре тоже увидели эту неминуемую опасность.

— Ой, батюшки, пропал Волька!

— И куда его черти понесли!

— Вались в снег, в снег вались! — орали сверху.

Скачущая тройка вот-вот должна вырваться ему наперерез. Оставался последний выход — махнуть с обрыва. Стало страшно… Эх, была не была! «Крепка земля богатырями! Один за всех, все за одного!» — вспомнил Валерий заветное слово и на всей скорости повернул к крутому обрыву.

Его с ходу бросило вниз, потом вверх. Инстинктивно вытянув в стороны расправленные руки, он взлетел над заснеженной скалой и, как машущая крыльями большая птица, описывая в воздухе кривую, на несколько секунд невесомо повисав голубом пространстве. Это был удивительный, похожий по ощущению на дивный сон, миг освобожденного полета! С чувством непередаваемого счастья и гордого превосходства он увидел где-то там, далеко внизу, под висящими на ногах лыжами, взмыленную тройку, как раз в эту секунду пересекавшую его путь; он пронёсся по воздуху и на огромной скорости первым коснулся лыжами поверхности реки. Не удержавшись на ногах, Валерий перевернулся через голову и весь зарылся в снежную перину глубокого сугроба.

Одна лыжа сломалась.

С трудом выбравшись из снежной ямы и отряхивая шапкой снег с влажного разрумянившегося лица, припадая на ушибленную ногу, он невыразимо счастливыми глазами глядел туда, на откос, откуда сыпались восторженный свист и ликующие крики друзей.

Протрезвевший Яшка сердито поправлял у коренника дугу, кони, устало перебирая ногами, выталкивали из ноздрей кипящий пар.

И так радостно смеялось солнце и искрилось всё вокруг, что Валерий не выдержал и, бесшабашно хлопнув шапкой о снег, победно наступил на неё валенком.

— Ого-го-го-го! — заорал он во всё своё молодое, сильное горло, и удалой голос его, повторённый эхом, с ветром разнёсся над всей широкой Волгой.

Удалая голова

Много лет минуло с той славной зимы в Василёве, и Валерии Чкалов из простого деревенского паренька вырос в смелого лётчика-истребителя.

Трудна была дорога в небо, но он никогда не отступал.

С утра до вечера бил он в кузне тяжёлой кувалдой, а летом поступил на пароход кочегаром. Но ни в дымной кузнице, ни в жаркой кочегарке ни на минуту не оставляла его мечта о небе. На всю жизнь запомнился тот удивительный и незабываемый миг освобождённого полета в голубом пространстве, когда он перелетел на лыжах со скалы на снежный покров широкой Волги. Он летал во сне, в своих жарких разговорах с приятелями. Выбегая на палубу парохода по дышать свежим воздухом, молодой кочегар очарованно наблюдал за полетами белых чаек — мартынов, когда они распластав широкие крылья, легко и свободно проносились, взмывая и скользя над зеркальной рекой. Как страстно хотелось ему, расправив вот так же свои сильные руки, с палубы взмыть над лесом над дутыми зелеными жигулями. внизу, в кочегарке — африканская жара. Днём и ночью швыряет он тяжёлой лопатой уголь в ненасытную огненную пасть топки. По силе и выносливости с ним не может потягаться ни один взрослый

Он стоит на палубе с открытой головой, и прохладный волжский ветерок шевелит его русые волосы.

Это он, Валерий, летит и в то же время как бы сверху видит на палубе самого себя — кочегара и когда он пытается бессвязно передать это удивительное ощущение своему сменщику, тот насмешливо сплёвывает за борт.

— Блажной ты, Валериан. Сходи-ка к бабке-знахарке, полечись.

Однако мечта когда-нибудь на самом деле подняться в воздух все больше и больше захватывала подростка. В 1919 году, когда ему минуло шестнадцать лет, он поступил добровольно в 4-й авиационный парк слесарем но ремонту самолётов. Валерий не терял зря времени и, подружившись с механиками, усердно изучал мотор.

Лишь через два года, когда он прошёл все ступени — от рядового слесаря до сборщика самолетов, его командировали в школу военных пилотов. Мечта сбылась!

На всю жизнь запомнилось ему чистое июльское утро, когда суровый инструктор — «бог» — выпустил его в первый самостоятельный полёт. Он пел, он смеялся от счастья. С этого десятиминутного полета он и повёл счёт своей лётной жизни.

Чкалов закончил школу высшего пилотажа. В школе воздушного боя он научился владеть не только самолетом, но и оружием, применяемым в воздушных боях.

Неуступчивый, упрямый и любознательный, молодой волгарь не удовлетворялся однообразными полётами в общем строю самолётов. Он часто уходил на своей машине в сторону от аэродрома и там, тайно от всех, выкручивал самые замысловатые фигуры: вводил машину в штопор, бросал её в пике, летал вверх колесами, в течение сорока минут выполнял подряд двести пятьдесят мёртвых петель. Часто расплачивался он за своё молодечество гауптвахтой.

«Я должен быть всегда готов к будущим боям, — говорил Чкалов, — и к тому, чтобы только самому сбивать неприятеля, а не быть сбитым».