Фридрих Незнанский - Грязные игры

• Название: Грязные игры
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-7390-0980-4, 5-237-05460-9

---

26 сентября 1997 года

8 часов

Москва,

Фрунзенская набережная

Я уже не раз повторял, что высыпаюсь по-насто­ящему только после окончания очередного дела. До того самого момента, как обвинительное заключе­ние будет составлено и подшито, а Костя Меркулов скажет свое обычное: «Ну все, старик. Отдыхай», я практически не сплю. Так, дремлю. Кемарю несколь­ко часов в сутки. Причем мозг в это время продол­жает работать на полную катушку. Как уж это ему удается — не знаю.

Но зато когда очередное следствие закончено — тут уж я отрываюсь. Дрыхну, как медведь в бер­логе, по восемнадцать часов в сутки. И если бы не моя жена Ирина, которая время от времени тычет меня в бок, чтобы убедиться, что ее муж не впал в летаргический сон, я бы вообще не вставал с по­стели.

В блаженное состояние долгожданного отдыха я погрузился вчера, вернувшись из прокуратуры в первом часу ночи. Как водится, мы с Меркуловым и Грязновым опрокинули по рюмочке, чтобы отме­тить окончание очередного запутанного дела, а по­том я поехал домой — спать.

Когда изобретут машину времени, я первым де­лом убью того американца, который придумал те­лефон. Разумеется, до того, как он сделал эту вели­чайшую на свете глупость. Хотя наверняка это оказалось бы в итоге бессмысленным. Выдумали бы еще какой-нибудь аппарат, чтобы общаться друг с другом на расстоянии. В конце концов овладели бы телепатией. Вот так лежишь ночью, а в голове раздается звоночек. Точь-в-точь телефонный. И по­том голос Меркулова:

Привет, Турецкий, как дела?..

Меня прошиб холодный пот. Что и говорить, сон был кошмарный.

Однако телефон все-таки звонил. Я, не открывая глаз, нащупал трубку.

Интуиция меня не подвела. Это действительно был Костя.

Я глянул на часы. Половина восьмого утра. Ран­ний звонок мог означать только одно — на этот раз выспаться мне не дадут.

Так и вышло.

Привет, Саша. Как дела?

Фу-ф... Ты, Меркулов, мне уже по ночам стал сниться. Имей совесть, перестань...

Во-первых, уже утро. Пора вставать. А во- вторых, ты срочно нужен. Так что собирайся. Ма­шину за тобой я уже выслал.

Я хмыкнул в трубку:

Хоть бы раз позвонил и сказал, что я не ну­жен. Никому. И никогда больше не понадоблюсь. Вот был бы действительно праздник.

На том конце провода раздались щелчки. Я очень хорошо знал, что это такое. Когда Меркулов не­рвничает, он начинает постукивать ручкой о стол. Волнуется, значит.

А что случилось?

Убийство.

Ну ясно, что не рождение, раз ты за мной машину послал.

Хватит трепаться, Турецкий. Давай собирай­ся. — Меркулов явно разозлился. — Машина при­едет минут через десять.

И куда ехать?

Дуй в Лужники. Грязнов уже там.

Тон у него был очень серьезный. Такой тон у Мер­кулова бывает только в двух случаях — если слу­чилось что-то действительно из ряда вон выходя­щее и после разговора с начальством. Собственно говоря, разница была небольшая. Лично мне, сле­дователю по особо важным делам Александру Ту­рецкому, ни первый ни второй вариант не сулил ничего хорошего. Во всяком случае, на этот раз выс­паться мне уже не дадут — это факт.

Стой, — закричал я, — кого убили-то?!

Но Меркулов уже повесил трубку.

Я открыл глаза и тут же снова закрыл. Послать бы все к чертовой матери и...

Кто это, Саша? — раздался из кухни голос Ирины. Она, как обычно, проснулась рано и уже шуровала у плиты.

Любовница, — подумав, ответил я. Это я так шучу.

Ира сделала паузу. Потом закричала:

Это не смешно, Турецкий!

Конечно. Скорее грустно, — со вздохом отве­тил я и рывком откинул одеяло.

8 часов 45 минут Москва,

Лужники

Я сразу догадался, что он раньше был спортсме­ном. Бывает так у опытных (скромнее, Турецкий!) следователей. Посмотришь на кого-нибудь, вроде человек как человек. Ничего примечательного. А где-то в неизведанных глубинах мозга вдруг само по себе появляется определение — «инженер», «быв­ший военный». Или вот как сейчас — «спортсмен». Как будто внутри сидит маленький Шерлок Холмс и подсказывает. Правда, по большей части он все- таки бездействует. Так что ничего не поделаешь — приходится шевелить мозгами самостоятельно.

Так вот, это, безусловно, был спортсмен. Не знаю почему, но я сразу определил.

Кроме того, лицо убитого было мне как будто известно. Хотя я мог бы поклясться, что знаком с ним не был. Интересно, правда? Такое ощущение, кажется, называют дежавю.

Почему-то когда спортсмены выходят на пенсию, они очень быстро превращаются в рыхлых, обрюз­гших толстяков. Видимо, организм не выдержива­ет резкого перехода от интенсивных тренировок к обычному образу жизни. Продолжает вырабатывать энергию, которая теперь превращается в жир.

Мужчина лежал прямо на мокром асфальте. Руки разметало в стороны, носки туфель были врозь. Брю­ки нелепо задрались, обнажив узкие полоски белой, покрытой редкими волосами кожи над носками. Го­лый рыхлый живот убитого расплылся по всей ниж­ней части туловища, почти прикрыв собой брючный пояс. Прямо у подбородка белела задранная рубашка, из-под которой выглядывал дорогой пес­трый галстук. Черный пиджак из отличной ткани показывал свою шелковую подкладку. Первое, что бросалось в глаза, — маленький лейбл на внутрен­нем кармане пиджака. «Hugo Boss» — значилось ка нем.

«Ну вот вам и социальный статус налицо», — сразу подумал я.

Впрочем, о том, что убитый был человеком не­бедным, свидетельствовала и машина, из которой он, по всей видимости, выходил, когда его шлепну­ли. Это был, разумеется, давно ставший банальным, как «икарус», шестисотый «мерседес» с затемнен­ными стеклами и чистыми, будто хрустальными, стеклами фар.

На безупречно отполированных боках машины отражались и стадион с недавно возведенной кры­шей, и милиционеры, и люди, столпившиеся погла­зеть на происшествие. Заграничная полировка де­лает окружающий мир умытее и чище — это свой­ство в свое время подметили бессмертные Ильф и Петров.

Толпа уже начинала редеть. Впрочем, зевак, по-видимому, и так было немного — в Москве начали привыкать к заказным убийствам...

Над трупом уже давно колдовали эксперты — криминалисты и медики, а руководил ими дежур­ный следователь Мосгорпрокуратуры.

Маленькое входное отверстие пули находилось точнехонько над диафрагмой. Другое, такое же, было у виска. Ведущие телепередачи «Дорожный пат­руль», завидя такие раны, сразу делают вывод — «стрелял профессиональный киллер». Эх, ребята, если бы все было так просто...

В машине сидели шофер и еще один тип в костю­ме. Судя по мощному телосложению — охранник. Вид у обоих был задумчивый. Может, они вспоми­нали своего бывшего хозяина. А может, просто при­кидывали, где бы найти новую работу.

Но скорее всего, их просто не отпускал Грязнов.

Чем больше я смотрел на все это, тем меньше мне хотелось браться за расследование. Вообще-то я не люблю поднимать лапки кверху и признавать­ся в том, что раскрыть преступление мне не по зу­бам. Делаю это крайне редко. Вы знаете. Но тут мне показалось, как раз такой случай. Наконец-то и тебе, Турецкий, сдаться придется. А почему — сам знаешь. Произошло заказное убийство — тут разобрался бы даже «Дорожный патруль». Как из­вестно, подавляющее большинство заказных убийств не раскрываются. А значит, Меркулов повесил мне на шею почти стопроцентный «висяк» (почти ка­ламбур!).

Спасибо тебе, Костя!

Я давно приметил Грязнова, который о чем-то бе­седовал с постовым милиционером, время от време­ни делая пометки в своем блокноте. Молоденький сержант в черной форменной куртке из кожзамени­теля с кучей разных ремешков, карманчиков и кно­почек, мялся и теребил в руках рацию. Видимо, это был дежурный, который первым прибыл на место происшествия. Выражение лица Грязнова было стро­гим и даже каким-то суровым. Любит Слава напус­кать на себя угрожающий вид. Сто раз говорил: тебя свидетели пугаются. Нет, не помогает...

Мне не хотелось подходить к ним. Я знал, что ему расскажет милиционер — ничего. То есть ни­чего вразумительного или полезного. Дежурный прибыл на место и увидел то же самое, что и мы сейчас. Свидетелей, судя по всему, в момент убий­ства не было. А те, что были, конечно же сразу разбежались по домам. И их можно понять. Лучше быть подальше от мест, где сильные устраивают свои разборки. Шофер и телохранитель то лее, разу­меется, ничего не заметили. Зря ты, Слава, чири­каешь в своем блокнотике. Дело гиблое. И постово­го мучить незачем. У него и так душа в пятки ушла оттого, что его допрашивает такая важная мили­цейская шишка, как Грязнов.

Я хотел домой.

Наконец Грязнов отпустил постового и подошел ко мне.

Ну как? — спросил он.

Грязнов обожает задавать вопросы, на которые нет и не может быть никакого ответа.