Фридрих Незнанский - След "черной вдовы"

• Название: След "черной вдовы"
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Детектив

Теракт, сопровождаемый письменной угрозой первому лицу государства, вызывающе наглые убийства бизнесмена и дипломата, которые происходят практически одновременно в Москве, Петербурге и Дюссельдорфе, заставляют думать, что все это - следствие неизвестной пока, явно политической разборки. Президент просит помощника генерального прокурора Александра Турецкого лично разобраться в этой череде убийств...

---

Обозначив в таком ключе основную задачу перед Меркуловым и Поремским, Гоголев сам же невольно и взвалил ее на собственные плечи. Точнее, они ее как бы разделили с Владимиром между собой. Ту часть, кото­рая касалась напрямую Макса и его бандитских связей, Меркулов попросил все-таки взять на себя Виктора Петровича. А то, что должно было иметь непосред­ственное отношение к балерине, ее судьбе, знакомствам, творческим и прочим и контактам, это он поручил Поремскому, заметив при этом:

—   Ох и попьют же у нас кровушки эти питерские, будь они прокляты, страдания...

4

Пережив безумно стрессовую ситуацию, Света по­думала, что на этом ее страдания закончились. Потому что, если бы все обстояло иначе, это было бы в высшей степени несправедливо — по отношению в первую оче­редь к ней, разумеется. Такой уж он — женский эгоизм, что ли. Или, может быть, безрассудная вера в щадящий поворот судьбы?..

Да, то, что случилось, ужасно плохо, но ведь и в каждом несчастье, как уверяли когда-то философы, все­гда можно, при сильном желании конечно, отыскать не­что такое, что способно подсказать и приемлемый вы­ход из, казалось бы, совсем уже безнадежной позиции.

И в данном случае, хорошенько поразмыслив, она, пожалуй, согласилась бы с тем, что судьба обошлась с ней не самым худшим образом. Начать с того, что она жива и, в общем, здорова, пусть пока относительно. Раны заживут, а убрать на шее шрамы — это, скорее, теперь проблема пластической хирургии. До осени, до открытия сезона, времени более чем достаточно. Это — во-первых.

Во-вторых, она не осталась на мели. Имеется отлич­но оборудованное жилье, записанное на ее имя, следо­вательно, и неожиданных наследников не предвидится. Все-таки Виктор оказался действительно джентльме­ном. Это тебе не Вампир с его вечными пустыми обе­щаниями и неясными перспективами.

Наконец, третье. Это, конечно, театр. Виктор закон­чил переговоры в дирекции, о чем с удовольствием со­общил ей. И что они успели отпраздновать. И, может быть, и от этого душе Виктора будет легче и теплее там, на небесах. А кроме того, Света получила официаль­ное уведомление о том, что она будет принята в балет­ную труппу Большого театра, и ее коронные роли, в частности ведущие партии в балетах Чайковского, Про­кофьева, Асафьева, Глиэра, Минкуса, Хачатуряна и другие, устраивают дирекцию и художественное руко­водство, занятое в настоящее время подбором и согла­сованием репертуара на предстоящий сезон. Чего еще желать?..

Во всяком случае, так было еще неделю с чем-то назад, накануне несчастья. Но прошедшие дни, напол­ненные отчасти ноющей болью от ран, отчасти стра­хом за собственную жизнь и необходимостью подчи­няться кому-то, прятаться черт знает в какой глуши, и, наконец, нервическое состояние духа, которое посто­янно требовало сильного физиологического противо­веса, способного заглушить страдания, — все это, вме­сте взятое, словно бы иссушило ее организм. Так и по­лучилось, что время не столько вылечило, сколько уто­мило Светлану. Да, чисто физическая боль постепенно ушла, но ее место заняла странная неуверенность в сво­их силах и даже в творческих перспективах. А сомне­ние не приходит одно. И вот уже совершенно необъяс­нимый страх вдруг разрастается в тебе, подобно тому как острый, колючий комок в горле мешает поначалу свободно вздохнуть либо совершить глотательное дви­жение — Света помнила почему-то это жуткое ощуще­ние еще из детства, когда переболела скарлатиной, — а потом вдруг становится огромным и наваливается на тебя неподъемной глыбой, погребая под собой. И ты в отчаянии кричишь во сне, не зная, что с тобой проис­ходит. А что, собственно, происходит? Все те же послед­ствия шокового состояния.

Она теперь сутками напролет лежала в своей .ши­карной гостиной, изредка отвлекаясь от несшего пол­нейшую чепуху телевизора, чтобы без всякого аппети­та принять пищу либо не без усилий выполнить неслож­ный комплекс физических упражнений, прописанных ей приходящим доктором, которого «организовали» люди, что ее охраняли. Они, кстати, менялись после суточных дежурств, но Светлана перестала обращать на них внимание — боль ушла, интерес к мужчинам пропал, осталась странная апатия. Но как-то ночью, когда она не спала и решила уже принять снотворное, чтобы избавиться от тревожного чувства, ей вдруг при­шла в голову мысль: а что с ней происходит?

Да, ей прислали уведомление, да, с нею были лю­безны и предупредительны. Но ведь она там, в дирек­ции, была не одна, а вместе с Виктором. Да, они твердо обещали, поскольку те денежные средства, о которых вел с ними переговоры Виктор, по его словам, были им перечислены. И тогда же было сказано, что буквально днями ее пригласят для заключения контракта. Но если это так, то почему же они упорно молчат теперь? Чего ждут?

И тут словно ошпарила невероятная мысль. Ей же отлично известно, что и по телевидению, и в газетах подробно расписывалось то покушение! Сама она ни­чего этого не видела, не было тогда времени, а после — желания. Но ведь у руководства Большого театра мог­ла возникнуть мысль, что после того покушения ника­ких больше переговоров о переходе примы-балерины Светланы Волковой из Санкт-Петербургского театра оперы и балета в труппу Большого театра быть не мо­жет! Никто из них даже не поинтересовался состояни­ем ее здоровья! По меньшей мере — подло! Да и она сама ведь тоже не позвонила, не приехала, не показа­лась, откуда же им знать, что с ней? Нет, могли бы, ко­нечно, даже обязаны! А что не сделали, не поинтересо­вались, в конце концов, Бог им судья. Значит, пора на­помнить о себе.

Охрана не советует ей пока покидать квартиру без острой надобности. Все, в чем она нуждается, ей обес­печивают — молча и как будто равнодушно. Словно она и не женщина. Но это — их дело, она им за это пла­тит приличные деньги. Но что значит — нельзя, если срочно надо?

И Светлана решила прямо с утра созвониться с ди­рекцией Большого театра, с этим смешным, лысым ко­ротышкой Ахундовым, который ей без конца строил умильные глазки, когда она посещала дирекцию, и су­ровым тоном поинтересоваться, почему с нею до сих пор не заключен обещанный контракт. А если спросят, отчего-такой тон, она ответит, что в связи с легким ра­нением, которое, впрочем, не оказало никакого влия­ния на ее творческие способности и физическую фор­му, она тем не менее собирается немного отдохнуть, скажем, на юге Франции — перед грядущим сезоном. Вот так, категорически и безапелляционно указать им на их место. На будущее. И после того как решение было ею принято, она практически мгновенно заснула и про­спала до утра сном счастливого младенца.

Утром она впервые за время болезни с удовольстви­ем сделала привычную зарядку, приняла душ, наложи­ла минимум макияжа, затем легко позавтракала, не за­быв предложить и дежурившему в прихожей на диван­чике, поставленном специально для этой цели, охран­нику Николаю Щербаку, но тот вежливо отказался. Поинтересовался, правда, куда она собирается сегодня выйти. И есть ли в том острая необходимость.

Объяснять было долго, да и вряд ли этот человек, с абсолютно отсутствующим на лице выражением хотя бы элементарного внимания к собеседнику, понял бы ее нео­тложную нужду. Сказала, что должна предварительно созвониться с дирекцией театра по поводу контракта, а затем, видимо, и подъехать, чтобы его подписать.

—     А что, сюда привезти этот ваш контракт нельзя? — с тупым равнодушием спросил охранник.

—   Можно, — теряя терпение, с легким вызовом от­ветила Света, — но это, извините, в приличном обще­стве не принято. У нас, на театре, свои законы, кото­рые мы все стараемся блюсти.

—   Ну раз так, какой базар? — грубовато согласил­ся Щербак. — Я только согласую с моим начальством.

—    Сделайте одолжение, согласуйте, — ядовито «одобрила» она и добавила: — И машину мне вызови­те, пожалуйста.

—   Бу сделано, — кивнул он и, достав свой мобиль­ник, вернулся в свою прихожую.

«Странный тип, — подумала Света. — Здоровый, как бык, и, похоже, такой же тупой. Как им доверяют вообще охранять человека?»

Откуда ей было знать, что майор спецназа ГРУ Ген­штаба Министерства обороны СССР прошел Афган и Чечню, служил в доблестном МУРе, пока его Вячеслав Иванович Грязнов не перетащил в свое сыскное агент­ство. А насчет «тупого взгляда», так они все в агент­стве заранее договорились, чтоб с этой дамочкой — ни- ни! Даже несмотря на самые активные приглашения с ее стороны. Ха, где б она была, кабы не их мужской договор!

Николай так понимал, что она сейчас нужна рас­следованию, и в первую очередь, как это ни скверно иной раз звучит, в качестве подсадной утки. Денис по­чему-то был уверен, что на нее должен обязательно клю­нуть убийца, участвовавший в побоище на Бережковс­кой набережной. Иначе зачем было затевать ее охрану, круглосуточное дежурство в квартире, наблюдения и прослушивание телефонов? Пока не клюнули, но это ничего не значит, главное — терпение...