Иван Колышкин - В глубинах полярных морей

• Название: В глубинах полярных морей
• Автор: Иван Колышкин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1964

Аннотация издательства: Советская подводная лодка потопила вражеский транспорт, но в бою получила тяжелые повреждения, потеряла ход, и течением ее понесло к берегу, занятому противником. И тут случилось такое, чего еще не видели на флоте. Перископы подводного корабля превратились в мачты, на них надулись паруса, сшитые из брезентовых чехлов. Лодка отошла в море, экипаж ее был спасен товарищами, пришедшими на помощь. Много подобных эпизодов в воспоминаниях контр-адмирала И. А. Колышкина, командовавшего в годы Великой Отечественной войны дивизионом, а затем бригадой подводных лодок Северного флота. Автор рассказывает о своих боевых друзьях — Гаджиеве, Фисановиче, Видяеве и других прославленных подводниках, вместе с которыми он ходил в далекие и опасные походы, пишет о том, как командиры и политработники готовили людей к испытаниям, как чувство пламенного советского патриотизма помогало морякам преодолевать все преграды на пути к победе.

---

Подошли четыре буксира, подали нам стальные тросы, и мы продолжили наш путь. На Онежском озере корабли вышли из доков. Здесь оборвались наши, уже ставшие символическими, связи с Балтикой — командующий флотом Лев Михайлович Галлер прибыл, чтобы окончательно проститься с нами, пожелать счастливого плавания по каналу и успешной службы на новом месте.

Вот и Повенец, о котором раньше ходила поговорка: «Повенец — свету конец». Теперь она потеряла свой смысл: отсюда, из Повенецкого залива, начинался Беломорский канал. Здесь у нас снова была долгая стоянка в ожидании, когда канал будет готов принять корабли. И вот 20 июля к вечеру корабли продолжили путь.

Когда, поднявшись по нескольким шлюзам, мы глянули назад, то замерли от удивления и восторга. Онежское озеро виднелось где-то внизу, словно осталось под большой горой. А на плесах торчали из воды, дополняя необычность обстановки, макушки деревьев.

21 июля корабли ЭОН-1, миновав последний, девятнадцатый шлюз, вошли в Сороку (ныне г. Беломорск). Мы оказались в Белом море и с этого момента, можно сказать, стали настоящими североморцами.

Началась подготовка к переходу в Мурманск.

Переход этот прошел на редкость спокойно. Баренцево море словно приветствовало своих новых хозяев штилевой погодой. Вокруг кораблей резвились игривые косатки, провожая нас до самого Кольского залива. В замечательном настроении, волнуясь и радуясь, подходили мы к своему новому дому — Мурманску. Как-то он встретит нас?!

Хотя никто не сомневался, что нас ожидают немалые трудности, большинство было настроено на долгую, продолжительную службу в этих местах. И поэтому поминутно возникали разговоры, свойственные новоселам: а где будет база подводников — на берегу или на корабле? А дадут ли комнаты командирам и сверхсрочникам? А когда можно будет привезти сюда семьи? Людям не терпелось поскорее и всерьез обосноваться здесь.

Мы ошвартовались у причалов Мурманского порта 5 августа 1933 года. В тот же день всему личному составу экспедиции было объявлено, что решением Правительства здесь создана Северная военная флотилия. Командующим флотилией назначен Захар Александрович Закупнев, начальником политотдела — Петр Порфирьевич Байрачный.

Встречать наши корабли вышел весь город. О том, какой была эта встреча, рассказала в своей передовой статье «Полярная правда».

«Вчера на рейд Мурманского порта прибыла флотилия военных судов. Корабли прибыли для практической учебы в водах Кольского залива и Баренцева моря. Тысячи трудящихся нашего заполярного города организованными отрядами вышли встречать краснофлотцев…

В горячих приветствиях от рабочих и колхозников, от всех организаций Мурманска, от горняков и обогатителей Хибиногорска была выражена любовь трудящихся Заполярья к защитникам советских границ, лучшим сынам рабочего класса — краснофлотцам…

Приход военной флотилии в мурманские воды имеет огромное политическое значение. Задача всех организаций и трудящихся Мурманска — окружить краснофлотцев заботой и вниманием».

К приходу наших кораблей в Мурманск там уже стоял прибывший из Кронштадта «Комсомолец», до сих пор учебный, а теперь штабной корабль. На нем разместились командование и штаб флотилии. Нам, подводникам, Совторгфлот выделил плавбазу — небольшой транспорт «Умба».

Вскоре корабли приступили к боевой подготовке, основное содержащие которой составляло изучение нового для нас театра.

Так начала свое существование Северная военная флотилия, впоследствии преобразованная в Северный флот.

Через месяц после нас в Мурманск прибыла ЭОН-2. В ее состав входили эскадренный миноносец «Карл Либкнехт», сторожевой корабль «Гроза» и подводная лодка «Д-3» под командованием опытного подводника Константина Николаевича Грибоедова.

Три наших «декабриста» и «Умба» были сведены в ОДПЛ — отдельный дивизион подводных лодок. Командовал им недолгое время Максим Петрович Скриганов — осенью этот старейший подводник получил назначение на Тихоокеанский флот, и его место занял Грибоедов.

В ту пору пришел служить к нам дивизионным артиллеристом выпускник Черноморского военно-морского училища береговой обороны имени ЛКСМУ Михаил Петрович Августинович. Подводная служба увлекла его, и он начал старательно готовить себя к командирской работе, часто выходил в море, учился править ходовой вахтой. Со временем Августинович стал командиром лодки, комдивом, начальником штаба бригады и, наконец, как уже знает читатель, по собственному желанию был назначен командовать подводным крейсером «К-1».

Мурманск был нашей временной базой. В год нашего прихода на Север в Полярном началось строительство главной базы флота. Там с утра до ночи не умолкал грохот взрывов, дробящих скалистую почву, стук топоров. Строители возводили жилые дома и служебные помещения, сооружали пирсы. Темпы работ были небывалыми.

A мы в том же высоком темпе старались освоить новый морской театр, изучить повадки Ледовитого океана. Условия учебы здесь резко отличались от привычных. Климат, с одной стороны, был неизмеримо суровее, чем на Балтике. Но с другой стороны, море здесь не замерзало круглый год. В Кронштадте боевая подготовка в море проходила с мая по октябрь, когда Финский залив был свободен ото льда. А тут мы могли плавать без каких-либо перерывов по вине природы. И мы постепенно привыкали к неспокойному морю, многобалльным штормам, густым туманам и долгой полярной ночи.

Наши «декабристы» оказались достаточно хорошо приспособленными к местным условиям. Хорошо зарекомендовали себя и эсминцы типа «Новик» — когда-то лучшие представители своего класса кораблей. «Урицкий» — бывший «Забияка» — вступил в строй еще в годы первой мировой войны и имел славное боевое и революционное прошлое. Осенью 1917 года он участвовал в Моонзундском сражении, потом, вместе с «Авророй» стоял на Неве, поддерживая Октябрьское вооруженное восстание, в марте 1918 года совершил плавание из Гельсингфорса в Кронштадт во время знаменитого Ледового похода балтийских кораблей. «Куйбышев» и «Карл Либкнехт» достраивались уже при Советской власти и вступили в строй в 1927 году.

И уж если корабли оказались вполне пригодными для постоянного плавания на Севере, то о наших чудесных людях и говорить не приходится.

В начале 1935 года к нам прибыл новый командующий — Константин Иванович Душенов. При нем строительство флотилии на Севере пошло активнее и с большим размахом. И вот осенью, перед октябрьскими праздниками, состоялось наше перебазирование в Полярное. О том, как оно прошло, стоит сказать особо.

Корабли, штаб, политотдел, семьи моряков — все перебрались к новому месту за один день. На берегу Екатерининской гавани, среди гор и скал, где когда-то ютился небольшой рыбачий поселок Александровск-на-Мурмане, нашим глазам открылся прямо-таки чудесный город. Здесь выросли большие красивые дома. В них имелось и паровое отопление и электрический свет. Мало того, когда семьи моряков вошли в отведенные для них квартиры, то были поражены приятным сюрпризом: в комнатах были столы, стулья, диваны, шкафы, кровати с матрацами и все остальное, необходимое для житья. А на кухне, в печках, лежали дрова — оставалось лишь зажечь их. Это было типичное для нашего командующего проявление заботы о людях.

Полярное представляло собой благоустроенную базу, образцовый для северных условий военный городок. Подводники, например, получили жилье для краснофлотцев и старшин, столовую, лазарет, служебные помещения, баню, прачечную, котельную и электростанцию, которая, кстати сказать, освещала весь город. К услугам наших лодок были готовы причалы и пирсы, зарядовая станция, мастерские.

В новой базе моряки зажили еще дружнее и сплоченнее. Все здесь знали друг друга. Подводники постоянно общались с моряками эсминцев и сторожевиков. Командиры плавсостава были частыми гостями у воинов береговой обороны и у морских авиаторов. Североморцы взаимно обогащались опытом. А в свободное время командиры вместе с семьями, нередко с командующим во главе, отправлялись на лыжные прогулки.

Частенько, особенно в первый год жизни в Полярном, все дружно выходили на субботники и воскресники, заваливая землей и камнем большой овраг, на месте которого появился самый северный в стране стадион. И со всеми наравне трудился Константин Иванович Душенов — наш замечательный командующий.

Едва ли возможно переоценить вклад Душенова в становление молодого флота. Командующий появлялся всюду, где шла стройка, — в порту, у причалов, на местах будущих аэродромов и береговых батарей. Случалась где-нибудь заминка — и он своим вмешательством быстро налаживал дело. Но иногда его власти и организаторских способностей оказывалось недостаточно. Не хватало средств, дефицитных материалов, не все его планы относительно дальнейшего развития флота и сухопутной обороны Севера встречали поддержку «в верхах». И тогда Константин Иванович, не боясь навлечь на себя неприятности, ехал в столицу: просить, требовать, добиваться нужных решений. Не уставая доказывать, как велико значение надежной обороны Севера, он был уверен в своей правоте и в том, что поставленные им вопросы будут решаться правильно, по-партийному.