Леонид Каганов - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову (сборник)

• Название: Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову (сборник)
• Автор: Леонид Каганов
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44920-0

Самый безбашенный и хулиганский проект последних лет! Трэш-хоррор по-советски! Зомби в СССР! Ночь живых мертвецов в H-ской части (военная почта 666–666). Рассвет мертвецов в колхозе «Заря коммунизма». Зловещие мертвецы против «кровавой гэбни»! Научный атеизм против черной магии вуду! Ударим коммунистическим субботником по барону Субботе – ведь «черный барон снова готовит нам царский трон»!

Даже тупой пиндос сможет отсидеться в американском универмаге – а вы попробуйте держать оборону от зомби в советском сельпо или военторге! И пусть СССР – не Америка, и продажа огнестрельного оружия у нас запрещена, зато мы привыкли выживать в любых условиях, а по сравнению с нашей действительностью любой фильм ужасов покажется романтической комедией.

Помните слова Фридриха Великого: русского мало убить, его надо еще и повалить – и не забывайте про контрольный выстрел в голову! Но самое надежное и безотказное оружие против зомби – это наши серп и молот: осечки не бывает!

---

А теперь он – бывший человек. Бычел. Некроб. Умрун. И я должен его убить. Убить уже мертвого? Или еще живого?

Как понять?

– Козел! – это уже Боровиков. Он высовывается из кабины с пассажирской стороны и стреляет из автомата одиночными. Пули раскалывают асфальт у ног некроба. Тот прибавляет шаг. От машины его теперь отделяет не больше пяти метров. Подняв руки и раскрыв рот, некроб издает странный звук – то ли хрип, то ли вой. И тогда я нажимаю на спусковой крючок.

Грохот выстрелов оглушает. Пулемет прыгает в руках, гильзы летят вниз, весело звеня об алюминий бочки. Стрелять из РПК нужно уметь. У него сильная отдача и ствол здорово уводит в сторону. Первая моя очередь уходит «в молоко». Стиснув зубы, прицеливаюсь снова – хотя чего тут целиться, стрелять приходится практически в упор! – и даю вторую очередь.

Попадаю. В ногу. На светлой ткани брюк расплывается темное пятно. Некроб не обращает на рану никакого внимания. Красный шарик вьется над ним, словно поплавок. И тут нога подламывается и он падает на асфальт. Падает – и поднимается, опираясь на колено.

И вот когда это существо принимается ковылять к «Газону» на коленях, мне становится страшно. Так страшно, что я крепко вжимаю приклад в плечо и начинаю стрелять, точно пытаясь отгородиться от некроба веером пуль.

– Отставить! – орет Пархоменко. – Ты что, озверел?! Патроны надо беречь.

Я киваю, опускаю пулемет на теплый металл бочки. У меня дрожат руки. Некроб, изрешеченный пулями, копошится на асфальте, пытаясь ползти в нашу сторону. Молоковозка трогается с места.

Как говорится, с почином…

6

На площади, под огромным плакатом, изображающим счастливых детей, выпускающих в небо белого голубя, под буквами «Мир! Труд! Май!» бродит толстый человек без головы. Черт, не человек, не человек!

Некроб.

Повсюду валяются брошенные транспаранты, флаги, бумажные цветы, портреты руководителей партии и правительства. Наш «Газон» наезжает на лицо Андропова, и под колесом с хрустом ломается деревянный держак.

Но я не смотрю, что стало с портретом нового Генерального секретаря ЦК КПСС. Я смотрю на руку. На женскую пухлую руку с изящными золотыми часиками, украшающими запястье. Она оторвана в районе предплечья. Пальцы с алым лаком на ухоженных ногтях впиваются в асфальт и подтягивают руку за собой. Конечность ползет, оставляя мокрый след.

Не могу сдержать тошноту. Желудок скручивает, и я едва не роняю пулемет, согнувшись пополам в рвотных судорогах.

«Газон» глохнет у здания Дома культуры и техники. Кончился бензин. Некробы бросаются на нас внезапно – и со всех сторон. Несомненно, у них остались какие-то крохи разума. Движения тварей осмысленны, они рвутся к нам, стараясь как можно быстрее сократить дистанцию, чтобы вступить в рукопашную, где у нас не будет шансов. Мы стреляем, а точнее – беспорядочно палим, не жалея патронов. Плотный огонь отбрасывает некробов. Не менее десятка их с разнесенными пулями головами бестолково бродит по площади, натыкаясь друг на друга, остальные прячутся за высоким крыльцом ДК.

– Военкомат там! – хрипит майор, утирая выступивший на лбу пот.

Неожиданно над притихшим Средневолжском разносится строгий женский голос:

– Граждане! Внимание! Просим вас по возможности оставаться на рабочих местах и по месту жительства, включив все средства оповещения, а именно – радиоточки, радиоприемники, телевизионные приемники. В ближайшее время будет передаваться важное сообщение. Повторяю! Граждане! Внимание! Просим вас…

Голос, усиленный установленными на крышах домов динамиками, бьет по ушам.

– Что за… – вертя головой, бормочет Пархоменко.

Военком бледнеет.

– Это запись. По системе гражданской обороны передается.

– Кто включил? Откуда? – дергает майора за рукав Боровиков.

– Ефрейтор Цыплакова… – шепчет военком. – У нее ключи, доступ. Значит, она в здании, на узле связи.

– А энергия? Электричество откуда?

– У «ГрОба» свой генератор, он в бомбоубежище под исполкомом. Запускается автоматически. Из военкомата можно только подать команду на включение и трансляцию. Но как она прошла? Как?!

Ответить майору никто не успевает – из подъезда ближайшего дома вываливается группа некробов, человек… нет, не человек, а особей, созданий, существ, тварей, в конце концов! – так вот, вываливается тварей семь-восемь. Они бегут к нам, вытянув руки. Вновь начинается пальба. Пороховой дым стелется над асфальтом. Измочалив некробов, мы оставляем их дергающиеся, залитые сукровицей тела и бежим через двор дальше.

7

Трехэтажное здание военкомата высится за уютным сквериком, залитым солнцем. Молодая листва шелестит на ветру. Ворота с неизменными красными звездами распахнуты. Во дворе – ни души.

В подворотне слышатся какие-то звуки – то ли рычание, то ли хрип.

– Все, пацаны, – бьет ладонью по прикладу автомата Пархоменко, – мелодрама закончилась, начался вестерн!

Некробы прут из подворотни. Их – сотни. Нечего и думать противостоять такой массе тварей. Бежим к воротам.

– Закрывай! – командует Боровиков. Мы с Галиуллиным смыкаем тяжелые створки.

– Где вход в подвал? – спрашивает у майора Пархоменко.

– За мной! – машет автоматом военком.

Неприятный сюрприз ожидает в фойе. Едва мы входим, как некробы бросаются на нас с лестницы. Я даю длинную очередь в упор, пули с омерзительным чавканьем пробивают плоть некробов, скалывая штукатурку на стенах. Другие тоже стреляют, но остановить атаку тварей мы не можем – и отступаем в коридор.

И тут до нас доносится отчаянный женский крик:

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите!! Пожалуйста!

– Это Цыплакова, – говорит военком. – В комнате связи двойные железные двери.

– Где вход в подвал?! – дергает его за рукав Боровиков.

– Чтобы пройти, надо попасть на лестницу. В подвал – вниз, в узел связи – наверх.

– Ясно. Будем пробиваться. Сержант! – подполковник тычет грязным пальцем в сторону надвигающихся некробов. – Попробуй…

– У меня патронов осталось – полрожка, – сообщаю Боровикову. Он мрачнеет.

– Давайте в первый отдел, – предлагает военком. – Там тоже двери что надо. Отсидимся, подумаем, как быть.

И вздувая жилы на шее, вдруг орет так, что у меня закладывает уши:

– Зина! Не выходи, слышишь! Ни в коем случае не выходи!

Голос майора раскатывается по всему зданию. Некробы в ответ поднимают жуткий вой. Спустя какое-то время сверху доносится:

– Я поняла! Поняла!

…Оббитая железом дверь и сваренная из ребристой арматуры решетка отделяют нас от коридора. Некробы бьются в металл, царапают его ногтями. Мы сидим на полу. Столами, стульями, двумя сейфами завалены окна. Там тоже есть решетки, но лучше подстраховаться. Некробы уже разбили стекла, и теперь мы отчетливо слышим их хриплое ворчание. Все понимают, что положение наше аховое. В сущности, наша смерть – всего лишь дело времени. У нас нет еды, воды и мало патронов. К генератору не прорваться. Отважная девушка Зина Цыплакова тоже обречена.

Пархоменко, глотнув коньяка, передает бутылку по кругу, закуривает «беломорину» и смотрит на Боровикова.

– Слышь, дорогой товарищ подполковник, ты бы хоть рассказал нам напоследок, откуда вся эта дрянь?

Боровиков угрюмо сопит. Галиуллин подтягивает к себе автомат – ему явно не понравился фамильярный тон Пархоменко. Военком неожиданно поддерживает капитана:

– В самом деле, товарищ подполковник! Обидно умирать вот так, в неведении. Все равно мы никому ничего не расскажем.

Некробы рвут решетку. В дверь бьют чем-то тяжелым.

– Хрен с вами, – кивает Боровиков. – Дай-ка папиросу, капитан.

Он закуривает, выпускает в потолок струю сизого дыма и начинает говорить:

– Началось все в конце пятидесятых. Тогда повсюду целину пахали, ну, в свете решений партии и правительства по обеспечению продовольственной безопасности Союза. В общем, зацепили плугом древнее захоронение. Хазарское, что ли? Не помню. Там и оказалась эта ерунда. Активная протоплазма. При попадании в организм человека мгновенно перестраивает клеточную структуру. И все, ты уже не хомо-сапиенс, а некроб. Некробиотическая форма жизни. Безмозглое – или ограниченно разумное, научники так и не разобрались – существо, у которого лишь одно желание: терзать все живое вокруг. Поначалу их мало было. Механизатор, ну, тот, которого первым заразило, добрался до полевого стана. А там бригада, четверо мужиков и девчонка-повариха. В общем, все они того… Отследили их на подходе к деревне, но остановить не смогли. Теперь там закрытая зона и институт по изучению некробов.

– А чего их изучать-то? Их сжигать надо. Этим, как его… напалмом, как американцы во Вьетнаме, – подает голос военком.

– Сжигать – это не наш метод, – усмехается Пархоменко. – Мы все должны поставить на службу победившему классу, так, товарищ подполковник?