Аксель Одельберг - Невыдуманные приключения Свена Хедина

• Название: Невыдуманные приключения Свена Хедина
• Автор: Аксель Одельберг
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91678-043-7

«Человек, который всегда оказывался прав в географии и всегда ошибался в политике» — высечено на надгробии Свена Хедина, одного из последних великих путешественников эпохи, предшествующей появлению авиации. В первой половине жизни он, идя по стопам своего кумира Пржевальского и во многом благодаря помощи русских, совершил в Центральной Азии ряд выдающихся географических открытий, а во второй занялся политикой и превратился в русофоба, антисемита и друга руководителей фашистской Германии. Поражение немцев во Второй мировой войне и смерть Гитлера он пережил как личную драму. Аксель Одельберг, биограф Свена Хедина, не приукрашивает своего героя, он просто пишет правду о самом популярном шведе первой трети XX века — правду, которая никого не оставит равнодушным.

В первой трети XX века исследователь Центральной Азии Свен Хедин был самым известным шведом в мире, а после Второй мировой войны его имя на долгие годы предали забвению. В юности Хедин мечтал о славе Пржевальского, его выдающиеся географические открытия состоялись при помощи и полной поддержке русских — как царского правительства, так и простых людей, — но это не помешало ему с маниакальным упорством твердить о русской угрозе для Европы. В его нордической крови текла толика еврейской, но при этом он порой проявлял пещерный антисемитизм. После прихода к власти в Германии нацистов он подружился с фашистскими бонзами, и поражение немцев в войне воспринял как личную драму. Во всем, что он делал, Хедин шел до конца, проявляя невероятное упорство и в достижениях, и в заблуждениях.

Аксель Одельберг, биограф Свена Хедина, не приукрашивает своего героя, он просто пишет о нем правду, которая никого не оставит равнодушным.

---

Хедин выехал из Ладака в начале декабря 1907 года. С тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Свен предупредил домашних, что даст знать о себе не раньше апреля. Но апрель прошел, потом июнь, и начался июль-и по-прежнему никаких известий.

Пошли слухи о гибели Хедина. Один из друзей семьи пришел к родителям Свена выразить соболезнования. Заголовки газет, сообщающих о его исчезновении, больше напоминали некрологи.

Двадцать четвертого июля Хедины получили письмо от шведского представителя в Лондоне. Он сообщал, что, по здешним сведениям, Свена видели живым и здоровым в районе селения Мустанг три или четыре месяца назад. Впоследствии выяснилось, что это ошибка, но тревога в те дни поутихла.

Следующее сообщение пришло из Симлы, от лорда Минто. Он информировал английского посла в Стокгольме о том, что Свена видели на дороге между Лхасой и Ле.

В начале августа от Минто пришла телеграмма, в которой говорилось, что Хедина видели в полном здравии десять дней назад на Тибете. Но и это сообщение оказалось ошибочным.

А Хедин в это время сидел в своей палатке и писал домой первое с начала декабря письмо.

«Тирапури Пинг, 31 июля 1908 года.

Я очень волнуюсь, когда пишу это письмо. Сколько всего могло произойти дома за эти месяцы. Последний раз я получил от Вас весточку в начале октября, почти год назад. Надеюсь, вы все здоровы и я скоро узнаю множество хороших новостей из почты, которая ждет меня в Симле. Раньше у меня не было никакой возможности связаться с вами».

После озера Аксай-Чин караван Хедина, несмотря на жуткий холод, глубокий снег и снежные бури, совершил несколько переходов через перевалы на высоте более пяти тысяч метров. Иногда за целый день они едва проходили пять километров. Не чувствуя закоченевших рук, Хедин заполнял картографические листы, засекал по компасу и хронометру ориентиры и делал зарисовки.

В начале февраля караван приблизился к обитаемым местам. Хедин собрал людей и объяснил, что им следует говорить, будто они находятся на службе у богатого торговца Гулама Расула из Ле и приехали покупать шерсть. Главный в караване Абдель Керим, а Свена следует называть Бабахаджи.

Хедин переоделся в ладакскую одежду и каждое утро подкрашивал лицо, шею и руки. Он шел пешком и гнал овец, вполне профессионально орудуя пастушеским посохом.

На этот раз Хедин замаскировался более тщательно, и ему удалось пройти неразоблаченным весь неисследованный район — через Трансгималаи и потом вниз, в долину Брахмапутры. Когда его все же раскрыли, он почти что обрадовался, поскольку устал от постоянного напряжения; особенно же ему надоело управлять овцами.

Окрестности Сага-дзонг, 24 апреля 1908 года

Караван Свена стал лагерем в долине неподалеку от крепости Сага-дзонг. В дне пути пролегал большой торговый путь через долину Брахмапутры.

Абдель Керим шепотом предупредил Свена о приближении каких-то людей. Хедин, не выходя из палатки, посмотрел в бинокль: восемь вооруженных всадников, из них двое, судя по одежде, чиновники.

Когда всадники подъехали к лагерю, Абдель Керим пригласил их в свою палатку. Свен слышал обрывки разговора, и неожиданно прозвучало «Хедин-сагиб». Беседа продолжалась около часа. Потом визитеры подсели к лагерному костру выпить чая.

Абдель Керим шепотом рассказывал Хедину о том, что они слышали, будто переодетый Хедин-сагиб путешествует вместе с караваном. Караван-баши отнекивался, но от него потребовали письменной клятвы. Это было серьезно. Свен не мог себе позволить, чтобы караванщик взял такой грех на душу. Кроме того, Хедин подумал, что если даже его завернут назад, то он успеет многое сделать, как это бывало раньше, на обратном пути.

Свен подошел к костру. Он ничем не отличался от своих слуг: темная кожа, обычная ладакская одежда, замызганный тюрбан, — но люди встали.

— Сидите спокойно, — сказал Хедин, устраиваясь у огня. Прямо перед собой он увидел знакомое лицо. — Узнаешь меня, Пемба Церинг? Я Хедин-сагиб, тот самый, что был здесь в прошлом году. Вот я опять здесь. Что ты собираешься со мной делать?

— У нас строгий приказ из Лхасы не пускать европейцев.

На следующий день Свен поехал с Пемба Церингом в Сага-дзонг на встречу с местным губернатором.

— Единственный возможный путь для вас, Хедин-сагиб, возвращаться той же дорогой, которой вы приехали.

Свена подобная перспектива вполне устраивала. Он опять пересечет Трансгималаи, а потом можно будет повернуть на запад, исследовать еще один неизвестный район и пройти вновь через Трансгималаи в обратном направлении.

Хедин использовал свои дипломатические таланты, хитрость, знакомство с панчен-ламой и добился практически всего, что хотел. Но тибетцы категорически отказались переслать его письма, и Свен не смог дать знать о себе. Хедин надеялся, что слухи о его появлении в Центральном Тибете дойдут до Ле с караванами. Так и произошло, но много позже, нежели рассчитывал Свен.

Десять тибетских солдат присматривали за Хедином на обратном пути. Сначала караван двигался на север, перевалил Трансгималаи и вышел к озеру Теринам, оттуда — на северо-запад, вдоль северного склона горной цепи. Далее Хедину было разрешено следовать на запад, что ему и требовалось. Именно на западе находилась область Центрального Тибета площадью в 65000 квадратных километров — белое пятно, украшенное штампом «Не изучено».

Через месяц Свен в восьмой раз перевалил через Трансгималаи; теперь у него сложилось довольно ясное представление об открытой им горной цепи.

В середине июля Хедин вышел к селению Токчен, к западу от озера Манасаровар. До Симлы было рукой подать. Он распределил груз на оставшиеся десять лошадей и мулов, а сам шел пешком. Дорога была такая, что волосы вставали дыбом: узенькие подвесные мосты над бездонными пропастями, кручи, обрывы, и все время — то вверх, то вниз. Но последние два дня Хедин ехал с комфортом. Полковник Данлоп Смит, до которого дошло известие, что шведский путешественник возвращается, выслал ему навстречу коляску.

Пятнадцатого сентября Свен Хедин въехал в Симлу.

Первым делом Хедин пошел к портному; за портным последовал парикмахер.

Слухи о его приезде распространились очень быстро. Самым проворным оказался корреспондент «Таймс». Второе и третье место в забеге заняли журналисты из «Дейли мейл» и «Дейли телеграф». Хедин выбрал «Таймс». Но не безвозмездно. Свен согласился раскрыть уста за двести фунтов.

Вечером его пригласил на ужин лорд Минто. Расспросам не было конца. Следующим вечером во дворце вице-короля был бал: шуршали шелка, сверкали бриллианты. Это был другой мир. Контраст с горными безлюдьями, простыми пастушескими палатками и буддистскими монастырями, в которых Хедин провел последние два года, был почти сюрреалистическим. Но было и нечто схожее: он находился в центре внимания.

Через девять дней после его приезда в Симлу во дворце вице-короля собралось сто пятьдесят избранных гостей. Тронный зал превратили в аудиторию. Трон сдвинули в сторону, на его место повесили большую цветную карту, начерченную самим Хедином, а по обе стороны от карты — рисунки и акварели.

Во фраке с красной розой в петлице Свен подошел к карте. Он давно не выступал перед большим скоплением людей и волновался, однако быстро успокоился и три часа рассказывал о своих приключениях. Аплодировали ему от души.

Две зимы в Тибете позади. Хедин вернулся в Симлу, посетил парикмахера и портного и готов показаться на людях.

Присутствовавшие в зале знали, почему Хедину пришлось ехать кружным путем, но Свен ни словом не упомянул о попытке британского правительства сорвать экспедицию. Он вообще воздержался от политики. После доклада вице-король выступил с речью и долго расхваливал Хедина.

Спутники Хедина жили в караван-сарае на южной окраине города. Он часто навещал их. Перед тем как им возвратиться домой, в Ладак, Хедин нанял фотографа и снялся со всеми перед входом во дворец вице-короля. Расставание, как обычно, было очень эмоциональным.

— Бедняги! Они так искренне горюют, расставаясь с вами. Это лучше всяких слов говорит о том, кем вы для них были, — заметила Мари Минто, жена вице-короля, оказавшаяся свидетелем этой душераздирающей сцены.

Но для самого Хедина труднее всего было расстаться с собаками, которые сопровождали его в пути.

Симла, 7 октября 1908 года

Хедин быстро втянулся в оживленную светскую жизнь Симлы: обеды, ужины, балы, чаепития сменяли друг друга. Когда супруги Минто 7 октября уехали из Симлы, он переехал из дворца вице-короля в усадьбу лорда Китченера.

Китченер прославился во время английских колониальных войн в Судане и Южной Африке. В Судане он быстро, эффективно и жестоко подавил арабское восстание. За это достижение империя наградила его тридцатью тысячами фунтов и присвоила титул лорда Хартумского.