Жак Бержье - Секретные агенты против секретного оружия

• Название: Секретные агенты против секретного оружия
• Автор: Жак Бержье
• Издательство: «Москва»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1960

Аннотация издательства: Редакция «Москвы» предлагает вниманию читателей книгу Бержье «Секретные агенты против секретного оружия». Советскому читателю небезынтересно будет познакомиться с тем, что представляло собой французское движение Сопротивления, хотя автор книги и не претендует на то, чтобы дать полную картину организации и размаха этого движения. Однако значение книги и описываемые в ней события выходят за пределы внутренних проблем как довоенной, так и петеновской Франции. А что касается той части, где говорится о работе, которую проделала группа Марко Поло в своем стремлении предотвратить использование гитлеровцами снарядов «фау-1» и «фау-2» против Англии, то здесь книга превращается в обвинительный документ. Она свидетельствует о том, что военный кабинет английского правительства, возглавлявшийся Уинстоном Черчиллем, и его разведывательные органы были далеко не столь совершенны, как им хотелось бы выглядеть в глазах своих соотечественников и современников. В наши дни, когда во всех странах мира все шире распространяется тревога в связи с возрождением в Западной Германии бундесвера, милитаристских тенденций и реваншистских настроений, книга Бержье звучит особенно значительно. Со всей остротой она напоминает об опасности возрождающегося реваншизма и милитаризма.

---

24 ноября 1943

Сегодня утром допроса не было. Нас вывели во двор на прогулку. Ходили по кругу. В Монлюке существует своя космогония, объясняющая решительно все, как борьба Орзмунда и Аримана в древней дуалистической философии персов. Разница состоит в том, что здесь оба божества являются злыми. Вермахт борется с гестапо. Если на соломенный матрасик, рассчитанный на двух человек, укладывают восемь — это значит, что гестапо хочет досадить вермахту (ответственному за форт Монлюк), набивая в камеры больше людей, чем они могут вместить. Когда заключенные начинают умирать от истощения — это значит, что вермахт досаждает гестапо; люди умирают, не будучи допрошенными.

Что ж, на свете бывают еще более неправдоподобные космогонии.

Старшина нашего барака некий Фанкельштейн — шпион, немец на английской службе [42]. Его арестовали в Сан-Ремо и нашли при нем письмо от итальянского маршала Бадольо к Уинстону Черчиллю. По всем правилам его должны были бы расстрелять, но: во-первых, англичане предлагают обменять его на десятерых немецких шпионов, арестованных ими; во-вторых, выдачи Фанкельштейна требуют японцы. Он осуществил вторжение со взломом в здание военного Министерства в Токио и убил при этом японского полковника. Поэтому он должен умереть в жесточайших мучениях.

Пока что из-за этих противоречивых требований Фанкельштейн благополучно остался в живых.

Продолжаем ходить по кругу, когда появляется фотограф и делает с меня снимки для немецкого еженедельника «Сигнал».

Фотограф сообщает, что мой портрет «опасного террориста» красуется также в приемной крупной лионской пронемецкой газеты.

Вот она, слава!

Вечером новый сеанс «Фернéмунга», то есть допроса, сопровождаемого пытками, во врачебной школе. Возвращение в Монлюк на автомобиле, спереди и сзади идут машины с вооруженной охраной. Моим друзьям не удастся устроить здесь нападение на кортеж. А жаль!

8 декабря 1943

Поставим точку. Я уже побил рекорд бедняги Сен-Гаста и все еще жив. Очевидно, умереть мне придется под пулями расстреливающей команды.

Я уже выбрал себе предсмертную фразу: «Смерть коровам [43] и на поле чести!» Так назывался когда-то один сборник сюрреалистских стихов.

Благодаря упорству удалось направить ход следствия примерно так, как хотелось мне. Я сделал ровно столько вымышленных признаний, сколько нужно было для того, чтобы запутать следствие. Весьма возможно, что мне удастся этим освободить всех женщин и кое-кого из слабо скомпрометированных мужчин.

Я признался немцам, что получил задание собрать всех макизаров корсиканской национальности, посадить их на корабли и отправить обратно на Корсику. По-видимому, немцы клюнули. Я объяснил им, что мы всегда давали мужчинам женские псевдонимы, а женщинам — мужские. Это отнюдь не облегчит им дальнейших розысков. Вернее, они запутаются еще больше.

Товарищи мои держались под пытками бесподобно. Ни один не сказал ни слова, я мог плести все, что мне вздумается. Никаких противоречий в показаниях не возникало.

Гестапо превосходно информировано о моем прошлом.

Мне намекнули, что смертную казнь, возможно, удастся отменить, если я соглашусь работать в научно-исследовательском институте имени кайзера Вильгельма по электромагнитному детектированию, сиречь радару.

Но надо мной пока не каплет…

Прервем здесь дневник Верна на короткое время.

В эту ночь Октав спрыгнул с парашютом над Францией. Он прыгал вслепую, зная, что внизу больше друзей, чем врагов. Группа вновь обрела руководителя. Восстановив организацию, Октав должен был передать условную фразу, а Лондон, приняв ее — подтвердить получение по Би-би-си словами: «Высокий мыс по-прежнему вздымается над волнами».

Октав добрался до Лиона 10 декабря и получил немедленно послание от Верна из форта Монлюк.

Верну удалось использовать лазейку, о существовании которой он знал еще до своего ареста. Дело в том, что в форте содержались немецкие солдаты, арестованные за дурное поведение и мелкие служебные провинности. Эти люди часто выходили на свободу и возвращались потом в свои части.

Один из них передал Октаву записку Верна, в которой говорилось, что жена Октава и оба его брата пока живы и немедленная смерть им не угрожает. Сообщалось также, что никто из наших единомышленников ничего не сказал, однако немцы осведомлены о путешествии Октава в Лондон. К счастью, о возвращении Октава немцы и не помышляли, будучи совершенно уверенными в том, что он предпочтет остаться в безопасности по ту сторону Ла-Манша.

Верн снова настаивал на исключительной важности оружия «фау».

Разумеется, мы предвидели, что Верн может быть арестован во время поездки в Лондон. Все нити, сосредоточенные ранее в руках Верна, были переданы Октаву. Он, вернувшись во Францию и проверив положение, принялся подыскивать подходящее место для новой «Централи».

Октав знал, что Верн долгое время серьезно интересовался проблемами межпланетных полетов. Его записи и расчеты вполне можно было принимать всерьез. Они не содержали ничего фантастического. Техническая мысль Верна была достаточно широкой для того, чтобы он мог по-деловому рассчитать время полета ракеты из Кале в Лондон со скоростью пять тысяч километров в час с грузом в тонну взрывчатого вещества. В этом отношении Верн мыслил несравненно шире, чем военные советники Гитлера, как это явствует из книги генерала Дорнбергера «Секретное оружие Пеенемюнде», вышедшей в издательстве Арто.

Проблемы, поставленные перед Октавом, располагались примерно в следующем порядке. Необходимо было:

1. Установить, на каких заводах изготовляются основные механические и электрические детали «фау» и жидкий кислород для ракет.

2. Уточнить местоположение пусковых площадок.

3. Организовать саботаж на строительстве этих площадок.

4. Убедить союзников в необходимости повторения операции «Арбалет», направленной против оружия «фау».

Как мы увидим, Октав превосходно справился с выполнением этой программы, хоть и заплатил за это собственной жизнью.

События в Лионе вскоре дошли до Фридриха-Вильгельма Канариса, имевшего своих шпионов даже в недрах гестапо.

Терпеливо и медленно Канарис начал готовить переход этого интересовавшего его дела из рук гестапо в свои. Этот переход облегчался тем, что аресты ничего не изменили; следствие топталось на месте, а организация продолжала свою подпольную работу. Канарис задался целью, захватив один из передатчиков группы Марко Поло и шифры к нему, от имени второй организации снабжать союзников фальшивыми сведениями. В частности, предполагалось сообщать об отказе фюрера от оружия «фау» для того, чтобы втайне создать новые центры его производства.

Ни на секунду Канарис не допускал мысли о возможном разгроме Германии [44]. Он сам был в немилости и даже вынужден был официально передать руководство ведомством своему заместителю, полковнику Георгу Ханзену.

Прикрывшись маской безграничной преданности Гитлеру, полковник Ханзен был на самом деле одним из лучших и вернейших агентов Канариса. Он выполнял обязанности связного между Канарисом и группой видных генералов, замышлявших устранение фюрера.

В последние дни 1943 года Канарис и Ханзен готовили «блестящую комбинацию», осуществив которую, они могли бы говорить с союзниками от имени группы Марко Поло.

Фантастические россказни Верна, на которые «клюнуло» лионское гестапо, послужили Канарису поводом для вмешательства.

9 декабря 1943

Долгая дискуссия с «Ком-комом» [45], эсэсовцем-силезцем, который конвоирует меня до школы военных врачей. Мой страж убежден в том, что лионское нападение на машину непременно будет повторено. Он предупреждает, что в этом случае пристрелит меня немедленно.

После обычных пыток Барбье предлагает мне свободу, если я соглашусь заговорить.

Отвечаю, что свободы мне все равно не видать, поскольку «Ком-ком» обещал пристрелить меня на месте.

— Помните случай с полицейской машиной в Лионе?

Барбье отправляет меня в погреб и обещает завтра заняться со мной «по-серьезному».

Вскоре в подвал является «Ком-ком».

Предупреждаю, что со мной еще не кончили, но это не мешает ему увести меня. Уходя, замечаю, что в книгу привода и увода арестованных он меня не записал, и с интересом ожидаю дальнейшего.

Из рассказов товарищей, сидевших в погребе, выясняю, что Барбье спустился туда в половине третьего ночи с воплями:

— Верн! Верн!..

Естественно, никто ему не ответил.

— Швайнехунд! Он смеет спать!..

С хлыстом в руке Барбье бросается разыскивать меня среди пленников.

Но Верна нет. Кейн Верн. Полная паника. Лишь в три часа кому-то пришло в голову позвонить в Монлюк и спросить, нет ли меня там.