Дэйв Волвертон - На пути в рай

• Название: На пути в рай
• Автор: Дэйв Волвертон
• Издательство: Русич
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5—87917—010—1

Наемники в защитной броне под небом чужих планет рассказывают анекдоты и случаи из своего боевого прошлого… Гигантские крабы в окутанном туманом лесу перешептываются женскими голосами… «Пустынный владыка», похожий на гигантского богомола, выползает из своей песчаной норы… Запах крови, пота и пороха, мертвенное сияние лазерных лучей — все, что нужно любителю настоящей военной фантастики, есть в этом романе.

«На пути в рай», первый роман Дейва Волвертона, опубликованный в 1989 году, мгновенно привлек к себе внимание, как читателей, так и критиков. Писатель-фантаст Орсон Скотт Кард сказал о первой книге Дейва Волвертона: «Это один из самых глубоких и сильных фантастических романов за всю историю жанра».

---

Я похлопал его по спине.

— Иди вместе с Гарсиа, мой друг, — сказал я. — Служи ему хорошо. — Это был приказ. Негромко отданный, но приказ.

Мигель посмотрел на меня печальными голубыми глазами и вышел, не сказав ни слова. Я видел, что он чувствует себя отвергнутым.

Мавро, Перфекто и Абрайра остались. Я заметил, что Перфекто смотрит на меня. Очевидно, он знал, что Мигель привязался ко мне. И расстроился из-за того, что я отослал Мигеля.

Когда все вышли, Абрайра вместе со мной склонилась над печатающим устройством, ее шоколадные волосы коснулись моей щеки.

— У меня вопрос, дон Анжело. Человек ли я?

Я задумался. Как будто бы казалось очевидным, что она не человек. Настолько преобразованное существо не может оставаться человеком. В данном случае внешность служит чем-то вроде плаща, под которым скрываются глубочайшие изменения. Глядя в серебряную паутину ее глаз, я напомнил себе, что не должен считать ее человеком, не должен делать ошибки, относясь к ней как к товарищу. Это живое существо отличается от меня настолько, насколько крыса отличается от собаки. Но если ее вопрос означает: «Могу ли я совокупляться с человеком и производить жизнеспособное потомство?» — а ведь именно это главный критерий того, принадлежит ли она к нашему виду, — вот тут я совершенно не был уверен в ответе. Большинство изменений, созданных компанией «Роблз», были незначительны и имели исторические прецеденты, то есть они найдены у отдельных индивидуумов; следовательно, это черты бесспорно человеческие. Правда, относительно конструкции молекул ее глаз я сомневался. И попросил компьютер проверить, какими, например, будут дети, родившиеся от брака Абрайры и Гарсиа.

К моему удивлению, результат оказался позитивным: ее потомки унаследуют поразительный процент — 98 %! — заложенных в ее организме усовершенствований.

— Да, — сообщил я. — Ты человек.

— О, — заметила она, — а я думала — нет. Я думала — нет. — Это прозвучало довольно грустно, и я решил: она разочарована тем, что осталась человеком, а не сделалась кем-то гораздо выше.

— Ну, не расстраивайся, — сказал Мавро. — Люди тоже бывают всякие, вспомним хотя бы об Иисусе Христе и Симоне Боливаре…

* * *

Этой ночью я долго лежал без сна, думая о сражениях, через которые мы прошли; в каждом из них мы потерпели поражение. Я все еще не мог успокоиться после вечера, проведенного в симуляторе, и сцены схваток, появляющиеся в моем воображении: вспышки плазмы, дугой изгибающейся в небе, мертвое тело, падающее к моим ногам, — не давали мне уснуть. Но странное дело: хотя ощущения собственной смерти в симуляторе и потрясли меня, я совершенно забыл об этом, изучая генные карты. Как будто тело решило отодвинуть боль, пока не настанет время напомнить о ней. Я слышал неровное дыхание остальных и понял, что никто не может заснуть, потому что испытывают то же, что и я. Однако постепенно дыхание Завалы и Мавро сделалось ровным, они негромко захрапели.

Каждую ночь на корабле так или иначе Тамара приходила в мои сны. Будет ли она сниться мне сегодня? Пусть сон будет мирным! Я очень хотел увидеть ее в мирном сне. Часто думал, где она, как выздоравливает. Гарсон о ней позаботится. Но потом в какой-то момент я понял, что мне все равно. Умрет ли она, останется ли жить. Что это изменит? Мне хватает своих забот. Но тогда почему же я по-прежнему хочу отыскать ее, увидеть, приласкать, словно она маленький беззащитный ребенок?

Я начал погружаться в обычный беспокойный сон, но мне мешали какие-то звуки. Очнувшись, я сначала подумал, что это Перфекто просто бормочет во сне. Но он действительно заговорил, очень тихо, невнятно, без выражения, так что со стороны можно было подумать, что все это и вправду во сне.

— Я помню, тебе было шесть лет, ты ускользнула из поселка, чтобы поиграть с Нито Диесом и его братом. Они толкнули на тебя груду досок и ушли, а ты кричала. Они решили, что ты умрешь, и это показалось им забавным. Когда мы тебя нашли, ты была вся в крови.

— Они были дети, — тихо ответила Абрайра.

Я никогда не слышал, чтобы брат с сестрой говорили по ночам. Обычно лишь храпел Завала, да Перфекто изредка звал во сне жену. Интересно, сколько таких ночных разговоров я пропустил?

— А когда тебе было двенадцать и ты пошла к мессе, а священник выбросил тебя за порог, он что, тоже был ребенком?

— Это была его церковь.

— Церковь нашего Бога, — поправил Перфекто. — Я не стану напоминать тебе обо всем. Но я видел в новостях сообщения о том, как ты убила трех парней-метисов.

— Трех насильников. Полиции было все равно, что метисы сделают с химерой.

— Ты изуродовала их тела. Это не просто месть. Это ненависть. Поиск. Почему ты отрицаешь, что ненавидишь людей? Тебе это ничего не дает. Я не прошу тебя сдерживать свою ненависть к ним. Но не нужно ненавидеть себя саму за то, что ты одна из них.

Абрайра как будто всхлипнула. Я удивился: она всегда казалась мне такой сильной, лишенной эмоций женщиной.

— Я не человек, — прошептала она. — Мне никогда не позволяли быть человеком. И теперь я не буду человеком.

— Значит, ты признаешь, что ненавидишь их.

— Да. Иногда.

— А меня? — спросил Перфекто. — У меня восемь детей от жены, а она человек. Я тоже человек.

— Не придирайся к словам. Если ты рожден из пробирки, ты химера. Вот разница, исходя из которой чилийцы охотились за нами после революции. Если бы ты отвез своих восьмерых детей в Чили, там тебя убили бы вместе с ними.

— Это правда, — согласился Перфекто. — Но я напоминаю тебе об этом для того, чтобы подчеркнуть: разница между людьми и химерами очень небольшая. Ты стоишь на этой линии и говоришь: буду химерой, а не человеком. Но выбор был сделан твоими создателями-инженерами, сама ты не можешь выбирать.

Перфекто замолчал, и я ждал, что ответит Абрайра, одновременно обдумывая услышанное: когда я пытался поговорить с Абрайрой по душам, она рассказывала о местах, где жила, о людях, которых знала, со странным бесстрастием, никогда не упоминая о любви или ненависти. Эмоционально она всегда оставалась на расстоянии, словно муха, заключенная в янтарь. Ее невозможно было коснуться, ощутить живое тепло. И как в тот день, когда она жестикулировала на манер возбужденной чилийки, так и сейчас, ночью, я еще раз узнал: если она проявляет эмоции, это всего лишь игра, маска. Бессмысленные улыбки в ответ на глупые шутки. Словно она хотела успокоить окружающих, показать, что в ее мире все в порядке. Меня инстинктивно настораживало такое поведение, мне оно казалось неискренним. Теперь я понял, почему эмоции у нее так зажаты: с ней настолько жестоко обращались в прошлом, что сейчас она не хотела показывать нам, кто же она такая на самом деле.

И снова я удивился тому, насколько она человек: ведь 98 процентов изменений и усовершенствований в ее организме будут унаследованы потомками. Тут, словно при вспышке молнии, я наконец увидел правду. Абрайра говорила, что химеры-женщины создавались не для того, чтобы быть солдатами. Когда в «Роблз» проектировали Абрайру, инженеры не хотели получить ни совершенного человека, ни совершенного солдата. Они создавали всего лишь совершенного производителя — машину, которая способна распространить созданные ими особенности среди следующего поколения людей.

Я еще какое-то время прислушивался, но Абрайра ничего не ответила. Возможно, они заметили мое неровное дыхание, поняли, что не сплю, и перестали разговаривать. Не знаю.

* * *

Той ночью мне снилось, будто я пытаюсь удержать от падения ребенка, который цепляется за выступ скалы высоко над безбрежным океаном, волны в котором медного цвета. В воде множество мертвых чаек, они плавают брюхом вверх, крылья их поднимаются и опускаются на волнах. Маленькая девочка, которую я вижу так часто, цепляется за камень, глаза полны ужаса. Из царапин на руках капает кровь, крупные капли падают в воду, и от них расходятся красные круги. Из каждого круга выскакивает самурай-ябандзин в своем красном снаряжении и начинает стрелять в меня плазмой.

Девочка говорит мне:

— Дедушка, держись крепче. Не поднимайся выше.

Я смотрю ей в глаза.

— Кто ты? Как тебя зовут?

— Разве ты не знаешь? — укоризненно отвечает она.

Над моей головой вспыхнула плазма, я обхватил девочку и скорчился, боясь пошевелиться.

* * *

— Анжело, Мавро, все — проснитесь! — позвал Перфекто. Я открыл глаза и оглянулся на него. Перфекто плакал. Густые волосы взъерошены. Свет в помещении неяркий, трехмерная татуировка на шее словно блестит. Коридор дрожал от вибрации, вызванной движениями людей, которые бегали туда-сюда от радости. Перфекто улыбнулся. — Послушайте хорошую новость!

Он подошел к выключателю и добавил света. Абрайра подключилась к монитору и слушала радио. Она вздрагивала от рыданий, по щекам катились слезы. Я сел на койке, Перфекто схватил меня за руку и подтащил ко второму монитору. Мавро только еще поднимался, а Завала вообще не пошевелился. Перфекто вставил вилку в основание моего черепа.