Шарль Эксбрайя - Оле!… Тореро!

• Название: Оле!… Тореро!
• Автор: Шарль Эксбрайя
• Издательство: Ника-Центр Лтд.
• Жанр: Детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-7101-0001-3

---

– Что это - полный абсурд.

– Это ваше мнение…

– Вы допустили две ошибки, дон Фелипе. Первая - вы не можете утверждать, что я люблю Консепсьон по-прежнему; вторая - если бы я захотел отомстить, мне пришлось бы убить не Луиса, а Консепсьон. Ведь не взял же он ее силой! Она сама пошла за ним. Это Консепсьон меня обманула, а не Луис.

У Консепсьон от раздумий появились на лбу морщины. Она вмешалась:

– Тем не менее, Эстебан, только что ты говорил, что Луис начинает бояться…

Марвин что-то воскликнул, и Консепсьон обернулась к нему:

– Он просил убедить его навсегда оставить корриду.

– Предвидев, и не без оснований, что дон Луис откажется это сделать!

– Может быть… И все же, дон Фелипе, существует третий аргумент в пользу этого бедняги Эстебана. Ему нечего рассказывать о муже, которого я знаю лучше кого-либо. Я совершила ошибку и готова расплатиться за нее, сеньор.

Мой обвинитель смолк и вышел, даже забыв попрощаться.

* * *

Пока Луис отдыхал в Альсире, он заметно растерял свой задор и не хотел тренироваться под предлогом, что в Хуэске, где он должен был выступать, арагонцы, которых он неизвестно почему недолюбливал, и так увидят зрелище. Я же в это время направился в Мадрид с миссией, которую мне предстояло выполнить уже во второй раз.

Войдя в барак, где ютились Ампаро и семеро детей, я почувствовал, что у меня от волнения отнялись ноги. Вдова Рафаэля, сидя на стуле со скрещенными на переднике руками, спросила:

– Что вы хотите?

– Сеньора, я пришел…

– Вы отняли у меня Рафаэля… У меня больше нечего взять. Что вам еще нужно?

– Вы скоро получите большую сумму, которая позволит вам несколько лучше устроиться.

– И что?

– Ничего. Я хотел бы сказать, что сочувствую вашему горю…

– Вы лжете…

– Но, сеньора…

– Вы лжете! Никому никогда не было дела до нас. Никто не спрашивал, досыта ли едят мои дети и ели ли они когда-нибудь досыта, сеньор. Никто ни разу не помог Рафаэлю найти работу, которая позволила бы нам хоть как-то жить. Его жизнь никого не интересовала, а теперь вы хотите сказать, что его смерть что-нибудь для кого-то значит? Вы - лжец!

– Уверяю вас, что…

– Уйдите…

Я выскользнул за дверь, не дожидаясь худшего. Я не был рассержен. Мне было стыдно. В самом деле, дон Фелипе не намного ошибся, сказав, что на моей совести - две смерти.

* * *

Вернувшись в Альсиру, я, к моему удивлению, застал там дона Амадео, который, по его словам, заехал, чтобы повидаться. Этот предлог был смешон: через день мы все вместе должны были отправиться в Хуэску. У импрессарио, конечно же, было что-то на уме, и мне очень хотелось узнать, что он скрывал. Рибальта раскрыл свои карты сразу же после обеда, за которым мы собрались все вместе. Обратившись ко мне, он начал:

– Дон Эстебан, вы были у вдовы этого несчастного Алохья?

Его вопрос меня удивил, ведь он был прекрасно осведомлен о моей нелегкой миссии.

– Конечно…

– Невеселые дела, дон Эстебан… Вчера - Гарсиа, сегодня - Алохья, а кто завтра?

Чего он этим добивался? Во всяком случае, у него была странная манера успокаивать Луиса, который делал вид, что ничего не слышит и продолжал есть фрукты. Не получив поддержки, дон Амадео, после некоторого колебания, продолжил:

– Я вам должен сказать одну очень деликатную, и даже трудную вещь…

Мы с интересом смотрели на него.

– Так вот… Эти две смерти произвели на меня такое глубокое впечатление, что я подумал: даже если я потеряю много денег и не смогу оплатить все свои долги, я ни в коем случае не буду в обиде на дона Луиса, если он решит оставить эту затею.

Так вот в чем было дело!

Вальдерес с удивлением посмотрел на него:

– Я? Оставить? Но почему?

Дон Амадео смутился и пробормотал:

– Чтобы… я не хотел бы, чтобы с вами что-то случилось, дон Луис. Ведь это же мне пришла в голову мысль о вашем возвращении…

– И я вам за это очень признателен.

– Да, но я чувствую себя в ответе перед вами, перед сеньорой.

Луис неожиданно отодвинул тарелку.

– Послушайге, дон Амадео, давайте договоримся один раз и навсегда. Ваше дело - заниматься организацией, а мое - выступать. Когда вам надоест ваше занятие,- вам достаточно будет об этом сказать прямо; если же мне надоест выступать, то я перестану это делать, не спрашивая ни у кого разрешения. И вообще, дон Амадео, если вы боитесь за свои деньги…

Тот подскочил на стуле, словно его ужалила оса.

– Я боюсь не за свои деньги, а за вас, дон Луис!

– В таком случае, будьте спокойны, амиго. Мне вовсе не хочется умирать, и я сумею предпринять необходимые меры предосторожности!

Консепсьон, сухой тон которой нас удивил, с горечью обратилась к мужу:

– Неужели ты думаешь, что Гарсиа и Алохья хотели умереть?

Вальдерес схватил тарелку с десертом и с яростью бросил ее на пол. Она раскололась на маленькие кусочки.

– Замолчи!

Никогда прежде я не слышал, чтобы Луис так разговаривал с женой. Единственным объяснением этому я считал страх, тот самый, появление которого я заметил в Ла Коронье. Он продолжал свою медленную работу.

– Замолчи, Консепсьон! Все замолчите! А вы, Рибальта, просто вы боитесь, что я не выдержу, и ваши грязные деньги пропадут!

– Уверяю вас…

– Замолчите! А тебе, Консепсьон, уже удалось швырнуть меня оземь пять лет тому назад, но предупреждаю, сегодня это у тебя не получится!

Не досталось только одному мне. Луис встал и, не извинившись, вышел из комнаты. Дон Амадео был огорчен больше всех:

– Извините меня. Я начал этот разговор не из плохих намерений, наоборот… Я надеялся, что дон Луис поймет.

Я попытался успокоить его:

– Сейчас Луис просто не в состоянии слышать что-нибудь подобное. Уверен, что после смерти Гарсиа, гибель Алохья очень сильно его потрясла. Он боится, чтобы опасения не переросли в панику. И если хотите знать мое мнение,- он недалек от срыва. С ним нужно быть очень деликатным.

И добавил для Консепсьон:

– …И не обращать внимания на его слова и жесты, которые, скорей,- защитная реакция.

Она улыбнулась мне:

– Спасибо, Эстебан…

– С вашего позволения, я пойду к нему. Нехорошо оставлять его одного в такой момент.

Я нашел Луиса сидящим у дерева, под которым у меня произошел первый серьезный разговор с Консепсьон. При звуке моих шагов он поднял голову с самым агрессивным видом, но, увидев меня, успокоился.

– А, это ты…

Я сел рядом с ним.

– Что с тобой, Луис?

– Мне опротивел этот Рибальта со своими деньгами! Чего ему бояться? По сравнению с моим первым выступлением во Франции нам платят все больше и больше. К концу сезона я буду получать столько же, сколько Домингуин!

– Ну а Консепсьон, она-то думает не о деньгах, Луис.

Он неприятно рассмеялся.

– Да уж! Все ее счастье состоит в том, чтобы собирать апельсины, продавать их, один раз в неделю заезжать в Альсиру, чтобы разыгрывать там светскую даму, и один раз в месяц ездить в Валенсию, чтобы тратить эти деньги. Она стала крестьянкой в большей степени, чем те, кто не выезжал отсюда, не знаю уже в котором поколении! Но я, Эстебан, не из этой породы! Я рожден не для того, чтобы стоять в конюшне! Мне нужен воздух, движение, риск, музыка.

– И крики "оле!".

– А почему бы и нет? Когда я вижу, как они вскакивают с мест и выкрикивают мое имя, мне кажется, что я обладаю ими, как своими рабами. Это ощущение пьянит больше алкоголя. И они еще хотят, чтобы я отказался от того, что составляет и всегда составляло мою жизнь? Никогда!

Я не знал, что сказать, чтобы не обидеть его. Чуть подумав, я осторожно попытался:

– Их беспокоит то, что случилось с Гарсиа и Алохья. Ты это должен понять, Луис, даже если не согласен с ними.

– Ну и что? Наша прогрессия не для школьниц! Нам хорошо платят именно за риск. Когда быкам на рога станут одевать защитные шары, нам будут платить не больше, чем циркачам, которые разъезжают на деревянных коровах! Всегда были раненые или погибшие тореро. И что из этого? В автогонках тоже бывают жертвы. Но их же не запрещают из-за этого! И если существуют хорошие тореро, то значит можно избавиться от страха перед быком!

Он лгал. Я почувствовал, как дрожали его пальцы, когда он взял меня за руку.

– Скажи, наконец, Эстебан, ведь ты разбираешься в этом лучше остальных, хорошо я работаю или нет?

– Отлично, Луис.

– Следовательно, я принадлежу к тем, у кого больше всего шансов избежать рогов быка. Я бы никогда не допустил такой ошибки, как Гарсиа. А случай с Алохья - это судьба… Может быть, он забыл проверить свою экипировку?

К чему было говорить ему правду? Я только бы расстроил его и все равно не добился бы отказа от выступлений.

Мы вернулусь в дом, где нас ждали Консепсьон и Рибальта, которые обрадовались, увидев, что Луис улыбается. Кроме того, он извинился с той непринужденной манерой, которой он всегда пользовался в трудные моменты, попросив жену и гостя отнести вспышку его плохого настроения на счет гибели друзей, а также его усталости. Кроме того, Луис был уверен в удачном выступлении в Хуэске и утверждал, что после него никто и никогда в мире корриды больше не сможет оспаривать его мастерство. В подтверждение своих слов он предложил дону Амадео обсудить программу на конец сезона. Обрадованный импрессарио вытащил из кармана свои бумаги, разложил их на столе и принялся комментировать наши будущие выступления.