Пьер Бомарше - Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю.

• Название: Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю.
• Автор: Пьер Бомарше
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Драматургия
• Год: 1971

Мемуары Бомарше, посвящённые перипетиям «дела о ружьях» — «Шесть этапов девяти самых тягостных месяцев моей жизни». Написаны в форме обращения к члену Конвента Лекуантру, обвинившему Бомарше перед Конвентом в государственной измене. Этот мемуар написан достаточно сухо, в нём нет комедийной сочности, заразительного жизнелюбия и оптимизма, свойственных молодому Бомарше.

Лирический герой этих записок — стар и глух. Он ищет не только сочувствия читателя, но и его жалости. Однако автору не изменяет ни ясность ума, ни умение так выстроить факты, что читатель следит за поворотами дела о шестидесяти тысячах ружей с не меньшим изумлением, чем за перипетиями «Безумного дня».

Не изменяет Бомарше и отвага. Смело говорит он о коррупции исполнительной власти, о продажности министерских канцелярий, где засели спекулянты и их пособники.

Примечания: Л. Зонина.

Иллюстрации: Ю. Игнатьев.

---

— Знакомы ли вы, сударь, с господином Константини?

— Не имею чести, сударь.

— Будучи связан делами с одной компанией в Брюсселе, он узнал, что именно оттуда исходит эмбарго, наложенное на ваши ружья в Голландии, и он предлагает вам через меня, ежели вам будет угодно дать ему половину вашего дохода с этой сделки, пустить в ход надежное средство, чтобы они были доставлены в течение недели.

— Он, значит, весьма могуществен, ваш Константини? Однако я, по чести, не имею права даже выслушивать столь неопределенное предложение, не вводя в обман этого господина, поскольку при нынешнем положении дела я даже не знаю, окажусь ли я в прибыли или в убытке; проясните ваше предложение: сколько денег вы требуете от меня, за доставку оружия?

— Ну что ж, сударь, — сказал он, — по флорину за ружье; дело стоит таких расходов.

— Сударь, нужно знать, каковы будут эти расходы. Если ваш господин Константини использует торговые каналы, придется платить пошлину на вывоз по полтора флорина за штуку; учитывая флорин, который вы требуете за его услуги, стоимость ружья возрастет на два с половиной флорина, независимо от того, годно оно или нет к употреблению; без какой бы то ни было уверенности, что при сортировке все ружья будут приняты, такой нагрузки дело не выдержит.

— Сколько же вы согласны нам дать? — спросил он.

— Двадцать су за ружье, независимо от его качества. Но ваш человек должен дать мне залог, который послужит мне гарантией в том, что меры, принятые им для извлечения ружей, не приведут к их окончательной задержке в Голландии. Я обдумаю, какое обеспечение я должен у него потребовать. Мое предложение — шестьдесят тысяч франков.

Он мне сказал:

— Я оставлю вам его предложение в письменном виде. Меня зовут Ларше, вот мой адрес; и передайте мне ваш ответ в течение дня, ибо предупреждаю вас (при этом он пристально посмотрел на меня), вам следует поторопиться!

— Что вы имеете в виду, сударь? — сказал я.

Он покинул меня, ничего не ответив. Я не понимал, как истолковать его странные слова. Я раскрыл предложение господина Константини и, к своему величайшему удивлению, прочел записку, которую воспроизвожу:

«Условия, предлагаемые г-ну Бомарше в отношении дела о ружьях, находящихся в Тервере, в Зеландии.

Господин Константини, компаньон брюссельских фирм, предлагает г-ну Бомарше поделить доход с этой операции пополам, половина г-ну Бомарше, половина — г-ну Константини и его компаньонам.

Господин Бомарше немедленно узаконит это купчей.

Поскольку г-н Бомарше внес аванс на покупку ружей, который, как есть основания думать, был ему частично возмещен французским правительством, г-н Константини, со своей стороны, обязуется осуществить перевозку их из Тервера в Дюнкерк, безотлагательно и надлежащим образом.

Расходы понесет операция. Поскольку существует уверенность, что вывозу ружей из Тервера до сих пор препятствовало только влияние бывшего министерства, есть все основания верить, что г-ну Бомарше удастся преодолеть это препятствие.

Необходимо предупредить г-на Бомарше, что только немедленное принятие и осуществление мер по доставке оружия может предупредить решение расследовать поведение г-на Бомарше в этом деле»(!). И т. д. (дальнейшее касалось условий сделки).

Ха-ха! Господин Константини! Новая интрига, новые угрозы! Следуя моему постоянному методу анализировать все, мною получаемое, я вижу здесь, подумал я, некоего австро-француза, который якобы располагает средствами доставить оружие. Этот австро-француз, по его утверждению, властен также, как он говорит, приостановить с помощью денег расследование, которое вот-вот должно начаться относительно моего поведения в этом деле?

Браво, г-н Константини! Теперь против меня действуют не исподтишка, не через мелких подручных! Вы, г-н Константини, компаньон человека достаточно могущественного, чтобы снять, если он пожелает, в течение трех дней эмбарго, наложенное в Тервере, или заставить меня содрогнуться, если я откажусь войти в этот славный триумвират подлецов. Единственный способ, которым этот могущественный человек может воспользоваться, чтобы убрать с пути препятствие к вывозу оружия, явно состоит в том, чтобы дать именно вам залог, в котором он упорно отказывает мне. Все понятно, г-н Константини! Ваш компаньон — это новый министр. Остается выяснить, какой из них. Этим-то я и займусь. А пока что я отвечу г-ну Ларше, вашему представителю. Мой ответ был тотчас отправлен.

«Господину Ларше.

Сего 20 августа 1792 года.

Я прочел, сударь, условия, на которых Вы предлагаете от имени некой австрийской компании доставить в Дюнкерк или Гавр принадлежащие мне ружья.

Кроме этих письменных условий, Вы предложили мне устно ввезти те же ружья по ставке один флорин за штуку.

Вот мой ответ.

Я дам по двадцать французских су за ружье тому лицу (кем бы оно ни было), которое возьмет на себя доставку в Дюнкерк оружия, взятого с моих складов в Тервере.

При непременном условии, что это лицо предоставит мне залог, достаточный, чтобы возместить мне стоимость ружей, если они не будут доставлены, поскольку это лицо может прибегнуть к способам, которые, получив огласку, приведут к конфискации ружей Голландией, и я окончательно лишусь возможности получить их обратно.

Что же касается заботливого предуведомления о том, что «только немедленное принятие и осуществление мер по доставке оружия» может оградить меня от решения «расследовать поведение г-на де Бомарше в этом деле», мой недвусмысленный ответ лицу, скрывающемуся за этим безличным предупреждением, таков:

Я глубоко презираю людей, которые мне угрожают, и не боюсь недоброжелательства. Единственное, от чего я не могу уберечься, это кинжал убийцы; что же касается отчета относительно моего поведения в этом деле, то день, когда я смогу предать всё гласности, не вредя доставке ружей, станет днем моей славы.

Тогда я отчитаюсь во весь голос перед Национальным собранием, выложив на стол доказательства. И все увидят, кто здесь истинный гражданин и патриот, а кто — гнусные интриганы, подкапывающиеся под него.

Подпись: Карон де Бомарше.

Бульвар Сент-Антуан, откуда он не сдвинется».

— Теперь, — сказал я, — чтобы остаться верным себе, нужно направить г-ну Лебрену, министру, мой ответ Константини и посмотреть, как он, со своей стороны, будет со мной держаться; таким образом я выясню, является ли г-н Лебрен их человеком.

Вечером прихожу к г-ну Лебрену… Недосягаем, мне отказано. Беру бумагу у его привратника, пишу:

«Понедельник, 20 августа 1792 года.

Увы, сударь, вот так, от отсрочки к отсрочке, на протяжении пяти месяцев разные события губят дело, важнее которого нет для Франции! Я трижды понапрасну приходил к Вам и, не имея возможности вручить Вам лично памятную записку, составленную вчера, после того как мы расстались, прошу Вас прочесть ее с тем большим вниманием, что чудовищное недоброжелательство, которое строит мне всяческие козни, вынуждает меня прибегнуть к гласной самозащите, если министерство будет упорствовать в своем нежелании со мной договориться!

Вы найдете тому доказательство в моем ответе некоему лицу, которое явилось ко мне с угрожающими предложениями, изложенными устно и письменно.

Если Вы найдете возможность назначить мне встречу на сегодня, Вам удастся, быть может, предупредить нежелательную огласку, с помощью которой хотят решительно пресечь доставку наших ружей. Вас об этом весьма серьезно просит, сударь, Ваш верный слуга

Подпись: Бомарше».

Я приложил к письму вышеприведенное пространное письмо г-на де Лаога о нашем деле, а также мой гордый ответ посланцу Константини.

Никакого ответа.

19-го, 20-го, 21-го и 22-го я являлся к министру по два раза в день, наконец после восьми напрасных хождений за четыре дня, каждое из которых составляло туда и обратно около двух миль, я передал через привратника вторую записку; возвращаясь домой, я думал: если министрам доставляет удовольствие их недосягаемость, горе людям, которые за ними гоняются!