Эд Макбейн - Топор

• Название: Топор
• Автор: Эд Макбейн
• Жанр: Полицейский детектив

---

– Каким образом? – спросил Лассер. – В автомобильной катастрофе?

– Нет, его убили, – ответил Карелла.

– Погубили ни за грош, – пропела старуха и захихикала.

На лице Лассера отразилось волнение. Он взглянул сначала на старуху, которая, казалось, совсем не уловила значения слов Кареллы, а потом снова на детективов и сказал:

– Может, войдете в дом?

– Спасибо, – поблагодарил Карелла и прошел мимо старухи, которая застыла в дверном проеме, так напряженно вглядываясь во что-то на улице, что Карелла тоже оглянулся. Он увидел, что и Хейз смотрит на другую сторону улицы, где маленький мальчик на трехколесном велосипеде, быстро перебирая ногами, ехал по дорожке к своему дому, выстроенному в том же стиле эпохи Тюдоров, что и дом Лассеров.

– Король умер! – провозгласила старуха. – Да здравствует король!

– Не хотите ли пройти вместе с нами, мэм? – спросил Карелла.

– Он хорошо ездит, этот мальчик, – сказала старуха. – Умеет держаться на сиденье.

– Вы говорите о мальчике на велосипеде? – спросил Хейз.

– Моя мать порой говорит невпопад, – сказал Лассер откуда-то из мрака, окружавшего полосу света, падающего из открытой двери. – Входите, пожалуйста. Мама, ты будешь с нами?

– Обрученные богом не должны разъединяться, – процитировала старуха.

– Миссис Лассер, – позвал ее Карелла, шагнув в сторону, чтобы дать ей пройти. Старуха бросила на Кареллу взгляд, в котором ненависть сочеталась с обещанием любовных утех. Она прошла мимо него в дом, и он последовал за ней, услыхав, как позади захлопнулась дверь и как переговаривались Хейз с Лассером, пока они все вместе шли в глубь дома. Дом этот был домом из «Больших надежд» Диккенса, перенесенный в «Грозовой перевал» Эмилии Бронте. Правда, с потолка и со стен здесь не свисала паутина, но в нем точно так же жили предчувствие чего-то дурного, тьма, которая, казалось, навсегда въелась в деревянные балки и штукатурку, и уверенность в том, что доктор Франкенштейн (творение Мэри Шелли) трудится на чердаке, создавая очередное чудовище. На мгновение Карелле показалось, что он очутился среди действующих лиц из фильма ужасов, а потому он умышленно остановился и подождал, пока Хейз не поравняется с ним. Он сделал это вовсе не потому, что ему стало страшно, хотя дом этот и вправду внушал страх, – не он ли сам сказал юному Мики Райану, что привидений не существует? – а просто, чтобы лишний раз убедить себя, что очутился здесь, в этом мрачном доме, только по необходимости: предстояло расследовать убийство, совершенное далеко отсюда, в пределах 87-го участка, где жизнь была нормальной и обычной, впрочем, равно как и смерть.

– Я зажгу свет, – сказал Лассер и, подойдя к торшеру, стоявшему возле огромной, пышно украшенной тахты, включил его, да так и остался неуклюже стоять рядом с тахтой и собственной матерью.

Миссис Лассер, обхватив руками свою талию, застыла с улыбкой на губах, словно красавица на ежегодном балу одного из южных штатов в ожидании, когда ее пригласят на котильон.

– Прошу садиться, – сказал Лассер, и Карелла, оглянувшись и не найдя стула, сел на тахту, а Хейз поместился на стуле с прямой спинкой, который притащил от складного стола у стены.

Миссис Лассер, улыбаясь и все еще не потеряв надежды быть приглашенной на танец, прислонилась к стене, а сам Лассер устроился на тахте рядом с Кареллой.

– Вы можете рассказать нам, что произошло? – спросил Лассер.

– Его зарубили топором, – ответил Карелла.

– Топором?

– Да.

– Где?

– В подвале дома, в котором он работал.

– Почему? – спросил Лассер.

– Потому, что кончается на "у", – вмешалась миссис Лассер.

– Мама, помолчи, пожалуйста, – сказал Лассер. Произнося эти слова, он не повернулся к ней. И не поднял на нее глаз. По-видимому, он произносил эти слова уже тысячи раз, машинально, не глядя на нее, не обращаясь к ней, не интересуясь даже, слышит она их или нет. Не сводя взгляда с Кареллы, он спросил: – У вас есть какое-нибудь представление о том, кто мог это совершить?

– Нет, – ответил Карелла. – Пока, во всяком случае.

– Понятно.

– Если вы не возражаете, мистер Лассер, нам хотелось бы, чтобы вы проехали вместе с нами в морг и опознали вашего отца. Затем нам хотелось бы узнать от вас, не было ли у вашего отца... – Я не могу оставить мать одну, – сказал Лассер.

– Мы могли бы сделать так, чтобы с ней остался патрульный.

– Боюсь, это не совсем удобно.

– Я не понимаю, сэр.

– Мы, либо отец, либо я, все время находились в доме при ней, – объяснил Лассер. – А поскольку отец умер, то эта обязанность целиком ложится на меня.

– Тем не менее я не понимаю вас, сэр, – сказал Карелла. – Ведь когда ваш отец был жив, он уезжал на работу в город, так?

– Совершенно верно, – подтвердил Лассер.

– А вы не работаете, мистер Лассер?

– Я работаю дома, – ответил Лассер.

– И что же вы делаете?

– Я иллюстрирую детские книжки.

– Понятно. Значит, вы имели возможность оставаться дома, когда ваш отец уезжал, верно?

– Совершенно верно.

– А когда он был здесь, уехать могли вы, так?

– Да, в общем, именно так.

– Я вот что имею в виду: если вам нужно было отвезти книгу, или присутствовать на совещании в редакции, или, наконец, с кем-то встретиться – это вы подразумеваете под словом «в общем»?

– Да, пожалуй, именно это.

– Может, хотите что-либо добавить, мистер Лассер?

– Нет.

– Или исправить?

– Нет. В общем, все правильно.

– Ваше «в общем» означает, что я не совсем верно вас понимаю, – сказал Карелла. – Может, вы разъясните мне, мистер Лассер...

– Видите ли...

– Да?

– Я редко выхожу из дома, – сказал Лассер.

– Что вы имеете в виду?

– Книги я отсылаю по почте. На редакционные совещания не хожу, обговариваю все вопросы по телефону. Я иллюстрирую книги, как я вам уже сказал, и когда первоначальные наброски представлены и одобрены, больше разговаривать не о чем.

– Но вы ходите куда-нибудь в гости?

– Нет, очень редко. Карелла с минуту молчал.

– Мистер Лассер, вы когда-нибудь покидаете дом? – спросил он.

– Нет, – ответил Лассер. – У вас что, агорафобия, мистер Лассер?

– Что?

– Агорафобия.

– Не знаю, что это такое.

– Агорафобия – это боязнь пространства, боязнь выйти из дома.

– Я не боюсь выйти из дома, – сказал Лассер. – Не больше чем другие.

– Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз выходили из дома?

– Не помню.

– Вы проводите все время здесь, в доме, правильно? С вашей матерью?

– И с отцом, пока он был жив.

– К вам приходят друзья?

– В общем, да.

– Опять «в общем», мистер Лассер.

– По правде говоря, мои друзья не слишком часто нас навещают, – признался Лассер.

– Как часто они приходят, мистер Лассер? – вмешался Хейз.

– Не очень часто.

– Как часто?

– Никогда, – ответил Лассер. Он помолчал. – Честно говоря, у меня не много друзей. – Он опять помолчал. – Мои друзья это мои книги.

– Понятно, – сказал Карелла. И тоже помолчал. – Мистер Лассер, согласны ли вы опознать своего отца по фотографии?

– Пожалуйста.

– Обычно мы предпочитаем опознание по трупу...

– Да, но это, как видите, исключается, – отозвался Лассер. – Я обязан быть здесь, возле матери.

– Хорошо. Тогда с вашего разрешения мы приедем сюда еще раз и привезем снимок, сделанный полицейским фотографом, и, быть может, вы будете настолько любезны...

– Да.

– И, пользуясь случаем, – продолжал Карелла, – зададим вам несколько вопросов о вашем отце и его отношениях с другими людьми.

– Да, разумеется.

– А сейчас мы больше не будем вас беспокоить, – улыбнулся Карелла.

– Спасибо. Я весьма благодарен вам за проявленную чуткость.

– Пожалуйста, – отозвался Карелла и повернулся к старухе. – Всего хорошего, миссис Лассер.

– Да хранит тебя господь и да исцелит он тебе голову[2], – откликнулась миссис Лассер.

– Мэм? – не понял Карелла.

– Моя мать когда-то была актрисой. Эти строки, скорей всего, из «Короля Лира».

– А вот и не из «Лира», – захихикала старуха и добавила еще несколько слов, похожих на грубое ругательство.

– "Иль шлюхою моя Фортуна стала? – подхватил внезапно Хейз. – Узнал я, от французской хвори Нелль в больнице умерла, и я теперь прибежища лишился".

– Откуда вам это известно? – просияла старуха, обернувшись к Хейзу.

– Ставили в школе, – ответил Хейз.

– И кого же вы играли?

– Никого, я был режиссером.

– Такой видный мужчина, – произнесла старуха. – Вам бы надо быть на сцене и демонстрировать свои достоинства.

С минуту в комнате царило глубокое молчание. Детективы посмотрели друг на друга, словно желая убедиться, правильно ли расслышали слова миссис Лассер. Энтони Лассер, не поворачиваясь к матери, пробормотал: «Мама, прошу тебя», – и проводил детективов к дверям. За спиной пронзительно хохотала миссис Лассер. Дверь закрылась. День клонился к вечеру, и в воздухе явно похолодало. С минуту они, подняв воротники пальто, постояли на обледенелой дорожке, прислушиваясь к возгласам малыша на другой стороне улицы: он изо всех сил крутил педали своего трехколесного велосипеда и стрелял из воображаемого пистолета: «Пиф-паф, пиф-паф!»