Антуан де Сент-Экзюпери - Послание молодым американцам

• Название: Послание молодым американцам
• Автор: Антуан де Сент-Экзюпери
• Жанр: Публицистика

С этой речью писатель выступил 7 декабря 1941 г. (в день нападения японской авиации на Перл-Харбор и вступления США в войну) перед членами одной из студенческих организаций Нью-Йорка. Речь была напечатана в мае 1942 г. в одном из американских журналов.

Сергей Зенкин

---

Антуан де Сент-Экзюпери ПОСЛАНИЕ МОЛОДЫМ АМЕРИКАНЦАМ Перевод с французского Е. Баевской

Дороти Томпсон[1] попросила меня сказать вам несколько слов, и я очень этому рад. Я сейчас не чувствую себя писателем, обращающимся к некой абстрактной публике. Мне кажется, что я запросто, как ваш товарищ, сижу среди вас, молодых людей доброй воли, и вместе с вами толкую о заботах, которые лежат у нас на сердце. А главное, я говорю сейчас с вами так, как хотел бы говорить со своими соотечественниками. Они теперь далеко. Будьте моими друзьями.

Вы воюете. Вы молоды. Вы готовитесь трудиться и драться во имя своей страны. Но вы знаете, что на карту поставлено нечто еще большее, чем судьба вашей страны. Решается судьба всего мира. И вы готовитесь трудиться и драться во имя свободы в целом мире.

Будь вы только солдатами, я обратился бы к вам как к солдатам. Я сказал бы: «Выкиньте из головы все проблемы. Сейчас проблема в одном — в оружии». Но вы молоды, и на вас лежит еще более тяжкая ответственность, чем на солдатах. У вас двойная ответственность. Вы готовитесь сражаться за свободу. Но надо еще выяснить, что такое свобода, и построить ее.

Слова у людей со временем ветшают и теряют смысл. Ветшают научные теории. Ветшают социальные формулировки. Это расплата за движение человека вперед. Если вы не хотите пробавляться мертвыми мыслями, нужно постоянно освежать их. Значит, свобода — это вопрос, который нельзя отделять от остальных. Ведь человеку, чтобы быть свободным, надо прежде всего быть человеком. Выходит, что, доискиваясь до сути любой проблемы, вы упретесь в проблему человека.

Так вот, понятие «свобода» может включать в себя самые различные вещи. Это может быть свобода отречения от обычаев, разрыва с традициями, отстранения от участия в общественных делах — разумеется, при условии, чтобы это не вредило другим людям. Вы можете объявить: «Свобода индивидуума кончается там, где она начинает вредить окружающим». И вы нисколько не вредите окружающим, если ваша общественная жизнь ограничивается контактами, без которых не обойтись, например трудом ради куска хлеба. Вы получили лишь то, что вам причитается. Не будь вас, ничто бы не изменилось. Но оказывается, что, не причиняя вреда окружающим, ваша отстраненность вредит обществу в целом, потому что без вас общество уже не так богато. Нужно стремиться к тому, чтобы общество было богаче, потому что только общество в свой черед делает богаче личность. Любой человек — представитель своей родины, профессии, цивилизации. «Человека вообще» не бывает. Собор построен из камней. Камни составляют собор. Но собор облагораживает каждый из камней. Они становятся камнями, из которых построен собор. Так и вы обретете братство лишь в чем-то большем, чем каждый из вас: люди всегда братья «по» чему-нибудь. Нельзя быть братом вообще. Люди жаждут уз. Узами может стать какая угодно частность. Горбатые могут основать секту горбунов. У кого спина прямая, того они не примут. Но гордость за нашу христианскую цивилизацию, из которой все мы вышли и которая всем нам, верующим и неверующим, принадлежит, велит нам искать эти узы во всеобщем.

Нацист пытается подобрать определение немцу или, с натяжкой, арийцу, чтобы объявить его святыней, на которой можно основать религию для избранных. Мы хотим дать определение человеку, чтобы основать нашу религию на нем. Вся наша цивилизация стремилась прежде всего дать определение человеку. Когда от известнейшего врача, приносящего огромную пользу, вы ждете, чтобы он, несмотря на всю свою человеческую значительность, рисковал жизнью ради заразного больного, вы подчиняете личность врача не какой-то другой личности, а Человеку, которого в данном случае представляет обычный больной, сам по себе, возможно, вполне заурядный. Если вы хотите очистить слово «демократия» от всех наслоений, искажающих ее образ, скажите себе, что демократия понимает уважение к свободе как уважение к человеку, и, чтобы привнести в демократию братство, нужно основать человеческое сообщество не на возвеличивании отдельной личности, а на подчинении личностей культу Человека.

Так вот, есть только один способ возвести это здание, которое больше каждого из вас и которое в свой черед обогатит вас, когда вы его построите. Один-единственный способ. Его задолго до нас изобрели самые древние религии. На нем основывается дух любой религии. Дух любого общества. Это, можно сказать, самое надежное средство. Люди позабыли его с развитием материального прогресса. Это средство — жертва. Причем под жертвой я подразумеваю не отказ от жизненных благ, не покаянный жест отчаяния. Я подразумеваю под жертвой безвозмездный дар. Дар, ничего не требующий взамен. Вас формирует не то, что вы получаете, а то, что вы отдаете. Усилия, которые вы отдаете обществу, формируют общество. А оно делает богаче вас самих.

Да, человечеству было необходимо вырвать человека из рабства, обеспечить ему право на плоды его труда, поэтому мы стали уделять такое внимание труду, подразумевающему обмен. Труд обменивается на товар. Однако мы не должны забывать, что труд приносит нам не только плату, но, главное, делает нас духовно богаче. В хирурге, физике, садовнике больше человеческого, чем в игроке в бридж. Одна сторона труда кормит нас, другая созидает. Созидает самоотдача.

И Дороти Томпсон призывает вас отдавать. Она призывает вас созидать ваше общество. Трудясь безвозмездно на благо воюющих Соединенных Штатов, вы поможете строить общество Соединенных Штатов. А еще вы построите ваше братство.

Я хотел бы поделиться собственным опытом.

Восемь лет я был летчиком гражданской авиации. Я получал плату. Каждый месяц я мог благодаря заработанным деньгам позволить себе кое-какие желанные блага. Но если бы труд гражданского летчика обеспечивал мне только эти определенные выгоды, за что бы мне было так его любить? Он дал мне гораздо больше. Признаюсь вам: на самом деле он сделал меня богаче только потому, что я отдал больше, чем получил. Богачом я был не в те ночи, когда просаживал заработанные деньги, а в те, когда в два часа пополуночи в Буэнос-Айресе — мы тогда прокладывали трассы в тех краях — я, бывало, только засну, измотанный чередой полетов, из-за которых тридцать часов не смыкал глаз, как вдруг меня выдергивает из постели беспощадный телефонный звонок, извещающий о какой-нибудь далекой аварии: «Срочно на аэродром… нужно лететь к Магелланову проливу…» И я с проклятиями вылезал из постели в зимнюю стужу. Накачивался черным кофе, чтобы не клевать носом в полете. Час езды в машине по наспех проложенным дорогам, грязным, ухабистым, — и я на летном поле, вместе с товарищами. Я молча пожимал им руки, еще не до конца проснувшийся, угрюмый, скрюченный ревматизмом, который так легко подхватить зимой после одной-двух бессонных ночей… Я запускал двигатели. Читал метеосводки, словно протоколы будущих неприятностей: грозы, иней, снег… И отрывался от земли, и летел в темноту, навстречу хмурому рассвету.

И вот, перебирая в уме события, которые были для меня самыми важными в жизни, я понимаю, что дорожу только воспоминанием об этих тяжких трудах. Их сияющий след потрясает меня. Я помню, как чувствовал в последние предрассветные часы, что все мы — братья по оружию. Рукопожатия, перебранки как странно, что все это оставило во мне глубокий след, сравнимый разве что с памятью о любви. Поиски пропавших товарищей, ремонт отставшего самолета, невыносимая усталость — именно этой части труда обязан я своим рождением, пусть даже и не понимал тогда, как это важно. А от ночей, когда я транжирил свой заработок, остался только пепел.

Я никогда не получал ничего существенного за свой труд, если рассматривать его как продукт обмена по километражному тарифу, принятому в гражданской авиации. Мой труд пропал бы впустую, если бы он просто давал мне средства к существованию и не приносил чувства моей причастности «к» чему-то. Летчик причастен «к» авиации, садовник — «к» саду, архитектор — «к» собору, солдат «к» Франции. Прокладка новых трасс делала наши сердца богаче, потому что требовала от нас жертв. Трасса рождалась из наших жертв. А благодаря ей рождались и мы. Теперь, если я повстречаю кого-нибудь из товарищей, я могу сказать ему: «Помнишь?..» Это были прекрасные времена, потому что, связанные общими жертвами, мы любили друг друга.

Антуан де Сент-Экзюпери

Примечания

1

Томпсон, Дороти (1893–1961) — американская журналистка, в годы второй мировой войны вела активную антифашистскую пропаганду. (Сергей Зенкин)