Михаил Шойфет - Нераскрытые тайны гипноза

• Название: Нераскрытые тайны гипноза
• Автор: Михаил Шойфет
• Издательство: ООО «ИД «РИПОЛ классик»
• Жанр: Психология
• Год: 2006
• ISBN: 5-7905-4136-4

Книга известного гипнотизера М. С. Шойфета представляет собой первое в России фундаментальное исследование истории, а также разнообразных психических и физиологических аспектов одного из самых загадочных явлений человеческой психики — гипноза.

Прим. верстальщика: для нормального просмотра таблиц в текстовом виде рекомендуется использовать соответствующие программы, например CoolReader3.

---

Пьер Жане поставил аналогичный опыт. Внушив Розе написать ему письмо через 42 дня, он вывел ее из гипносомнашбулизма и спросил, когда она ему напишет. Он думал, что Роза, так же как испытуемый Гернея, напишет в автоматическом письме: «Через сорок один день». Но она написала: «Второго октября». Таким образом, она произвела вычисление подсознательно, бессознательно связав его с конкретным числом. Постсомнамбулические внушения показывают, что в подсознательных явлениях, теснящихся в психике, содержатся воспоминания о том, что происходило в гипносомнамбулизме (во сне или давно происшедших событиях, оставивших эмоциональные следы). Отсюда становится лучше понятно высказывание Фрейда: «Подсознание физически действует на нервную систему». Подсознание, или второе, скрытое от нашего «Я» сознание (например, когда надо выполнить постсомнамбулическое внушение), производит счет. Эти и другие открытия постепенно снимали с гипносомнамбулизма налет мистики и открыли новый этап в исследовании данного незаурядного явления.

Большинство авторов, объясняя постсомнамбулические явления, предполагали сохранение в психике субъекта внушенной идеи. Но сохранение ее в таком статусе, когда сам субъект ничего не знает о ней. Следовательно, внушенная идея существует в форме подсознательного представления. Иное решение этой проблемы предложено Д. Н. Узнадзе (1963). Анализируя результаты приведенных экспериментов по изучению установки с применением гипноза, когда установочные опыты проводились с загипнотизированным субъектом, а критические — после выведения субъекта из гипнотического состояния, Д. Н. Узнадзе ставит вопрос о том, как и в какой форме существует внушенное представление. Он приходит к выводу, что внушенная идея трансформируется в готовность действовать определенным образом, т. е. бессознательную установку. Факт выполнения постгипнотических внушений объясняется тем, что, «оставаясь вне сферы сознания, установка, однако, решающим образом влияет на содержание и ход сознания. Будучи присуща субъекту как целому, она, естественно, никогда не дается в качестве частичного состояния сознания» (Узнадзе, 1963, с. 42). Поскольку установка является готовностью субъекта, а не частным содержанием сознания, она, по мысли Д. Н. Узнадзе, не затрагивается постсомнамбулической амнезией, устраняющей только содержание сознания.

Мы не так свободны, как нам кажется

Слишком много есть в каждом из нас неизвестных, играющих сил.

А. Блок

Старые магнетизеры редко фиксировали наблюдения, в которых бессознательное влияло на сознание. Один из дошедших до нас случаев принадлежит перу Пюисегюра. Как-то раз Виктор, находясь в искусственном сомнамбулизме, попросил соседку спрятать в ее секретер документ, согласно которому мать, в награду за заботу о ней, завещала ему дом. Виктор опасался, как бы сестра не нашла завещание и не уничтожила его. Однажды на очередном сеансе Пюисегюр обратил внимание, что после пробуждения Виктор чувствует себя подавленным. Заинтересовавшись причиной такого настроения, он услышал рассказ Виктора о том, что тот не обнаружил в своем шкафчике завещания. Пюисегюр напомнил ему, что он отдал завещание соседке на сохранение. Пастух обрадовался и после двухчасового магнетического сна его настроение совершенно переменилось (Puysegur, 1785, р. 38). Эксперименты с постсомнамбулическим внушением показали, что явления, связанные с провоцированным сомнамбулизмом, не столь чужды обычной жизни, что все события, происходящие в нем, лишь проясняют случающееся с нами повседневно. Бодрствование ничуть не меньше сомнамбулизма управляется бессознательным, в основе и того и другого состояния лежат бессознательные процессы. «За мотивами наших поступков, в которых мы признаемся, несомненно, существуют тайные причины, в которых мы не признаемся, а за ними есть еще более тайные, которых мы даже и не знаем. Большинство наших повседневных поступков есть лишь воздействие скрытых, не замечаемых нами мотивов» (Лебон, 1896). Иначе говоря: «Мы знаем, что мы делаем в данный момент, но не знаем почему» (Kroger, 1963, р, 13).

Одна из характерных черт постсомнамбулических внушений обнаруживается в том, что субъекту кажется, будто побудительный мотив, заставляющий его выполнить внушение, исходит от него самого: он бы мог поступить иначе, однако сам выбрал этот путь. Он всегда готов объяснить причину поступка и уверен, что в его сознании отражается истинное положение дел. Однако истина ускользает от его сознания, и он для каждого случая подыскивает внешне логичные объяснения.

Вспомним о наклонности кукушки класть свои яйца в чужие гнезда. Поступая таким образом, кукушка, может быть, думает, что сама этого хочет, потому что никогда не видела, как птицы ее породы это делали. Очевидно, она понятия не имеет о том, что все ее предки в течение нескольких тысяч поколений поступали так же. Итак, если бы кукушка обладала способностью вдумываться в свои действия, могла ли бы она угадать истинную причину, которая кроется в роковом наследственном инстинкте, ею не осознаваемом? Конечно, нет! Она стала бы подыскивать подходящие причины и нашла бы их множество: близость прекрасно обустроенного гнезда, потребность кладки яиц, трудность устройства нового гнезда, возможность предоставить потомству обеспеченное убежище, выгода для будущего поколения в распределении яиц по разным гнездам — мало ли еще до чего могла бы в данном случае додуматься умная кукушка. Но до чего бы она ни додумалась, она никогда не узнает истинной причины своего поступка: эта причина лежит за порогом ее сознания, и она не в состоянии отдавать себе отчет в том, что скрыто от нее. А между тем эта скрытая причина так сильна, что управляет ее действиями.

Здесь напрашивается вывод, что сознание нашей свободы есть только незнание причин, заставляющих нас действовать. Или, как сказал шлифовальщик линз, ставший затем философом, Б. Спиноза: «Люди только потому считают себя свободными, что свои действия они сознают, а причин, которыми эти действия определяются, не знают» (Спиноза, 1932, с 86). Следовательно, наша свобода не более чем иллюзия. В то же время возникает правомерный вопрос: насколько мы можем полагаться на свидетельство нашего сознания, раз оно может так коварно с обманывать нас? Как сказал английский психиатр и философ-позитивист Генри Модели: «Люди, думающие осветить весь строй душевной деятельности светом собственного сознания, похожи на людей, которые захотели бы осветить вселенную ночником» (Модели, 1871, с. 15).

«Разве можем мы по приглушенному, то тут, то там раздающемуся стуку лопаты угадать, куда ведет свою штольню тот подземный труженик, что копается внутри каждого из нас? Кто из нас не чувствует, как его подталкивает что-то и тянет за рукав?» — танк пишет Г. Мелвилл (Мелвилл, 1962, с. 291). А Тургенев в «Нсови» утверждает: «…только то и сильно в нас, что остается для нас самих полуподозренной тайной» (Тургенев, 1954, 4, с. 280). Особенно интересно наблюдать за поведением суггеренда[129], когда внушенное действие странно и необычайно и он подыскивает логические основания, чтобы оправдать его. Бернгейм внушает одному из своих пациентов, что после пробуждения тот возьмет два пальца в рот. Пациент выполняет приказ и в оправдание своих действий ссылается на то, что у него болит язык, который он прикусил в момент эпилептического припадка. Не обращая внимания на его уловки, Бернгейм внушает далее: «Возьмите с подоконника горшок с цветами, заверните в платок, поставьте на диван, затем поклонитесь горшку три раза». Когда внушенное было исполнено, он спросил: «Почему вы так поступили?» — «Знаете, когда после пробуждения я увидел горшок с цветами, то я себе сказал, что холодновато ему там и хорошо бы ему согреться, иначе цветы погибнут. Я завернул их в платок. Затем подумал, что раз диван стоит возле печки, то на нем им будет тепло. Поклоны я сделал больше из уважения к себе за прекрасную мысль, пришедшую мне в голову». Понимая, что совершил курьезный поступок, он, тем не менее, не сознает принуждения, а старается мотивировать его нелепыми доводами, уверяя в их логичности.

Известный российский гипнотизер О. И. Фельдман рассказывает, что однажды его пригласили в светское общество и попросили продемонстрировать что-то интересное. Фельдман заметил невзрачного и скромного студента, который забился в угол, боясь выйти к роскошной публике. С ним-то он и решил сыграть веселую шутку. Он внушил в гипносомнамбулизме красивой барышне, что через 15 минут после выхода из него она поцелует студента. Барышня открыла глаза и сидит как ни в чем не бывало. Когда подошло назначенное для поцелуя время, она вдруг стала рассказывать какую-то историю о спасении утопающих из морской пучины. Героем этого рассказа выступал скромный студент. «Это настоящий герой, — закончила свой патетический рассказ барышня. — Какой вы милый, — продолжала она, но уже обращаясь прямо к студенту.