Роман Солнцев - Красная лошадь на зеленых холмах

• Название: Красная лошадь на зеленых холмах
• Автор: Роман Солнцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1976

Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.

---

В проеме дверей свисали черные листы толя. Алмаз прошел в полутьме мимо каких-то железных вертикальных лесенок, по железным листам и внезапно очутился на свету под бесконечно высокой крышей. Сквозь синее стекло стреляло июньское солнце, но здесь было почти холодно.

Мимо него пронесся мотороллер с прицепом, вез бунты проволоки. За ним другой, на такой же огромной скорости, обдавая пылью и запахом бензина. «Как на улице, — неодобрительно подумал Алмаз. — А номеров сзади нет».

Вокруг, на этом железном ромбическом полу, выстроились в сотни рядов и уходили вдаль под прозрачными накидками из полиэтилена импортные станки красного и зеленого цвета. Тысячи, тысячи станков… Около них суетились наладчики, они разворачивали полиэтилен и хрустящую бумагу, подключали станки, проверяли их… Над головой под крышей множились звезды электросварки. Рядом возле нераспакованного деревянного ящика девушка в белом халате продавала молоко в пакетах, стоявшие возле нее рабочие переговаривались и чему-то смеялись. Алмазу все еще не верилось, что он сам принят на работу. Он, растерянно моргая черными блестящими глазами, с наслаждением слушал гул голосов, мягкий рокот моторов, треск сварки. Поймав на себе взгляд какой-то женщины, снова сердито нахмурился, выпятил длинный подбородок и, как старик, заложив руки за спину, медленно зашагал дальше.

Через каждые пятьдесят метров он спрашивал у кого-нибудь:

— Скажите, пожалуйста, где найти бригаду Белокурова? Это строители.

— А что они строят? — кричали ему в ухо люди.

— РИЗ.

— Так РИЗ уже построен! Через двадцать дней пускать будем. Они что строят-то?

— Не знаю… Они строили, — бормотал Алмаз. — Ну ладно, я пойду…

— Стой! Эй, хлопцы, кто знает, где сейчас строители?

После долгих поисков Алмаз наткнулся на парня в очках, который поминутно кричал: «Чего?» — и тут же поворачивал к нему с готовностью ухо ладошкой. Наконец, кивнув головой, повел за собой Алмаза.

Они поднялись по железной лестнице, усыпанной опилками, заваленной досками, нагнулись, пролезли в какую-то дыру, ступили в захламленный коридор. Обходя ведра и штабеля синих отсвечивающих плиток, прошли пустой зал, спустились вниз и снова поднялись наверх… Наконец очутились в зале с черным грязным полом, с ослепительно красной одной стеной. Вдали, внизу стрекотало, грохало, визжало, а здесь было тихо. Здесь работали люди из бригады Белокурова. Анатолий, подняв кулак в знак приветствия, шел навстречу.

— Белокуров? — спросил парень в очках. — Вот привел к вам. А я из пресс-центра, Бабкин. Что у вас нового, каковы успехи?

И, опуская глаза, приложил к уху ладошку.

— Да ничего, — усмехнулся Белокуров. — План выполним. А что сверх плана — видно будет. Вы лучше идите в бригаду Пряникова, у него мозаику кладут, интересно. Ну как ты? — Белокуров повернулся к Алмазу. — Все в порядке? Что же не поискал в шкафчике одежду? Придется обменяться. Я тебе отдам джинсы, ведь перед девушками будешь на коленях стоять… А я обойдусь стоя.

Алмаз не понимал, что говорит Белокуров, но кивнул.

— А вы, друг, — сказал Белокуров Бабкину, который что-то записывал. — Идите, правда, к Пряникову. У него все парни и усы отрастили, интересно.

— А у вас?

— А у нас девушки. Только трое парней, вместе с Алмазом. И двадцать одна девушка. Пошли, Алмаз!

С ужасом думая, как же он будет работать в бригаде, где одни девушки, Алмаз брел за ним по мокрому черному полу, прилипая к битуму, поднимая колени высоко, как цапля.

Девушки стояли и сидели у стены, которую они одели в красную чешскую плитку. Она за ними горела, как река на закате.

Бригадир подвел Алмаза к девушкам и сообщил:

— Нашего полку прибыло. Знакомьтесь! Это Алмаз. Хороший парень. Холостой. Рост — сами видите. А это — мои бедовые. Запоминай, Алмаз: Наташа-большая, Света, Юля, Оля, Таня, Нина…

Алмаз смотрел на их измазанные глиной сапоги, старался запомнить имена, но они скользили мимо, как разноцветные камешки в этой красной реке, и только одно имя почему-то запомнилось: Нина, может быть, потому, что, когда Анатолий произнес это имя, она кивнула и повторила по-детски удивленно, чуть в нос: «Нина». У девушки были резиновые желтенькие сапожки, худенькие пальчики рук, а лицо он не рассмотрел, лишь боковым зрением уловил волосы, короткие и желтые. Ток у Белокурова стал жестким:

— Перекур окончен. Наташа, гаси. Половина здесь, половина переходит на колонны. Алмаз, за мной.

Они зашли в какую-то комнатушку, обменялись брюками. Алмазу джинсы Белокурова оказались коротковаты, а Белокуров шагидуллинские брюки закатал. Под веселые смешки они подошли к окну, сюда по транспортеру подавался раствор.

— Будешь перетаскивать с кем-нибудь через подоконник, разгружать ведра, — сказал Анатолий. — А пока нет раствора, ровнять швы, скрести пол… Девушки покажут.

И бригадир ушел.

Руки у Алмаза зудели от желания работать, он покажет девушкам свое умение. В окно веял горячий ветер, по синему небу скакало яростное солнце. Подъехала машина, снизу на третий этаж крикнули:

— Эй! Держи!

По ленте, вздрагивая, пополз к Алмазу, постепенно увеличиваясь, длинный ящик с раствором. Раствор поплескивался, тяжелый, серо-желтый. Это он скрепляет кирпичи, приклеивает к стенам плитки сказочной красоты. Это он потом засыхает намертво и держит соборы, кремли, дома, башни — этот невзрачный с виду жидкий раствор. В старину — на яичном белке, в наши времена — на цементе, он второй после кирпича на стройке, как жена после мужа. Алмаз бережно принял руками тяжелый ящик, но для него в самый раз, подхватил, поднял, перенес через подоконник и слил, подставляя левое колено для упора, в ведро и остаток — на носилки. Закинув ящик обратно на ленту, отправился вниз.

Девушки увидели, закричали:

— Нельзя! Нельзя так!

Одна румяная, пахнущая табачищем, решительно встала рядом:

— Будем вместе. Ты что, очумел? Хребет сломаешь, кому ты потом будешь нужен? Мне, например, ты такой не нужен! А, бриллиант наш?!

Алмаз расстроился, стал пунцовым, закусил нижнюю губу.

— Нет! Отойдите! И я не бриллиант, я — Алмаз…

Появился бригадир.

— Ты что здесь цирк разводишь? — ругался Белокуров. — А? Сильный больно? Берешь двух девушек в помощь или Руслана. Где Руслан? Руслан!

Из коридора медленно вышел стройный парнишка в темных очках, в руке у него был мастерок. Он был смуглый, с очень красивыми темными губами, которые слабо шевельнулись:

— Я нужен?

Дальше Алмаз работал с ним. Постепенно он снова увлекся, открыв рот, бегал по залу, таскал полные ведра тяжелого раствора плиточницам; он взмок, хотел было снять рубашку, но Руслан отсоветовал:

— Будешь грязный, налипнет пыль. Здесь ее в воздухе исключительно много.

— Русланчик, подай плитки, — обращались девушки к нему. Они его любили. — Ах, Русланчик!

Руслан — в прекрасных джинсах с нашлепками, в тонкой синтетической ярко-малиновой куртке с тремя большими звездами на каждом плече — был похож на молоденького полковника из какой-нибудь иностранной армии, темных очков не снимал даже в сумеречном помещении, и непонятно было, на кого он смотрит, и это девушек волновало. Он же ко всем относился ровно, в обед угощал конфетами.

Работал он ловко, при этом его полные темные губы чуть улыбались, словно он что-то знал такое, что здесь никому не было известно. Алмаз никак не мог с ним разговориться, поэтому он даже обрадовался, когда его позвали скрести пол под красной стеной.

Белокуров оказался прав: в наклонном состоянии мужчине трудно. Хоть руки у Алмаза и длинные, пришлось ему встать на колени. Он скоблил мастерком грязь, прилипший раствор с черных и черно-красных плиток пола, отколупывал его ногтем, пока не сорвал ноготь, шмыгал носом, вдыхая жгучую пыль. «Руслан — городской парень… — думал Алмаз. — И не нужно на него обижаться. Я ему просто неинтересен…»

Колени болели, пришлось сесть боком, потом встать, попробовать снова на коленях. Вдруг он увидел недалеко от своих рук желтые сапожки и произнес:

— Нина.

— Да, — отозвалась девушка. — А что?

Она подняла лицо, подобрала ноги, внимательно на него посмотрела. У нее были то ли серые, то ли синие глаза, пухлые большие губы и рыжие волосы под большой белой кепкой. Всем своим видом она походила на подростка-мальчишку в шароварах, залатанных на коленях.

— Что, Алмаз? Вам помочь?

— Нет, нет, — мгновенно залился краской Алмаз, размахивая руками над полом, выпрямляясь и снова сгибаясь в три погибели. — Нет, я так…

Рухнув на колени около нее, он торопливо чистил пол, дышал пылью и был счастлив. Алмаз, не понимая, что с ним делается, перестал чувствовать свое тело и с удивлением видел, как его рука двигается взад-вперед, счищая пятна раствора с плиток, обрабатывает их углы, выбирает горбики на швах.