Галина Серебрякова - Маркс и Энгельс

• Название: Маркс и Энгельс
• Автор: Галина Серебрякова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Эта книга — первая научно-художественная биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Она рассказывает, как формировались их взгляды, как вступили они на путь борцов за освобождение трудящихся, возглавили революционную борьбу рабочего класса и вооружили его новой теорией — великим орудием преобразования мира.

В книге представлены иллюстрации.

---

В этот вечер среди любящих его, преданных людей Энгельс говорил с особым воодушевлением.

— Я верю, друзья, все движется к намеченной нами цели. Опыт подтверждает, что настоящему искусству воевать мы обучаемся в боях, на войне. Что ж, история, думается, не лишит молодых революционеров и дальше этой школы. Но умелое маневрирование подчас стоит сражения. Тактика в военном деле иногда важнее бессмысленной отваги. Право же, можно дать почувствовать железную руку сквозь бархатную перчатку, но необходимо, чтобы враг при этом ощутил твою силу.

— Наши немецкие соратники напоминают мне иногда канатоходцев. Гонения на социалистов, как и положено по законам диалектики, принесли партии не только жестокий вред, но и кое-какую пользу, — вставил Шорлеммер.

— Правильно, Карлхен, — Энгельс протянул химику бокал своего любимого рейнлаидского красного вина, — лишь благодаря упорному и умному сопротивлению мы стали силой и заставили филистеров уважать себя. Того, кто идет на уступки, филистер всегда презирает. Выпьем же за нашу победу! Она неизбежна!

Идеи Маркса и Энгельса, как реки в половодье, разливаясь вширь, становились доступными новым тысячам и тысячам трудящихся. Социалистические газеты просвещали рабочих, учили их тактике революционной борьбы. Но, по мнению Энгельса, необходимо было рассказать пролетариям, недавно втянутым в политическое движение, не только о социальных битвах, но и о философских основах и источниках марксизма.

Карл Маркс с дочерьми и Фридрих Энгельс (фото 60-х годов XIX века)

Карл Маркс, 1872 г.

В 1886 году Энгельс написал ряд статей по поводу работы датского философа К.Н. Штарке о Людвиге Фейербахе и объединил их в одну книгу, которую назвал «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». Прежде всего бросается в глаза предельная простота изложения самых сложных философских вопросов: Энгельс писал свою книгу для рабочего человека. Он не только рассказывает в ней о предшественниках марксизма в философии — Гегеле и Фейербахе, но и разъясняет, каковы отличительные черты диалектического и исторического материализма. Книга «Людвиг Фейербах» Энгельса вошла в историю человеческой культуры как один из важнейших классических трудов марксизма.

Энгельс говорит о философской революции в Германии, которая предшествовала политической революции 1848 года. Самой яркой личностью, вызвавшей этот философский переворот, был Гегель. Монархия и буржуа-либералы ошнбочно видели в его идеях спасение от революционных стихий, и потому гегелевская философия была официально возведена на царский престол всех наук. Правители Германии прочли у Гегеля первую часть его вывода о том, что все существующее разумно, но они не поняли диалектически противоположного вывода: достойно гибели все то, что существует. В этом была революционная сторона философии Гегеля, но это постигли поначалу немногие. К ним относились Гейне, Маркс, Энгельс. Всем, кто хотел внять ему, Гегель говорил, пусть в весьма туманной и совершенно неудобоваримой по языку и стилю форме, что для диалектической философии нет ничего раз навсегда установленного, безусловного. Это был в высшей степени революционный метод мышления, если отбросить идеализм Гегеля и взять из его философии, как это сделал Маркс, рациональное зерно, если глубже проникнуть в грандиозное здание его философии, чтобы найти там бесчисленные сокровища. Энгельс говорит о противоречии между диалектическим методом и догматизмом, некритичностью и консерватизмом его системы. Однако гегелевская философия в целом — величественный итог всего предыдущего развития философии, вся она лишь идеалистически на голову поставленный материализм.

Фейербах не сумел понять философию Гегеля, он попросту отбросил ее прочь, выплеснув вместе с водой и ребенка. Фейербах не только остался идеалистом в понимании общества, он оказался во всем гораздо беднее Гегеля. Политика и историческая наука для него terra incognita — неведомая земля.

Столь же плоско мыслит он по сравнению с Гегелем и там, где рассматривает противоположность между добром и злом.

«Некоторые думают, — замечает Гегель, — что они высказывают чрезвычайно глубокую мысль, говоря: человек по своей природе добр; но они забывают, что гораздо больше глубокомыслия в словах: человек по своей природе зол».

У Гегеля зло выступает как движущая сила исторического развития. У Фейербаха же из его философии улетучиваются последние остатки ее революционности, когда он в обществе, разделенном на классы, призывает: любите друг друга без различия пола и звания; всеобщее примирительное опьянение!

Старая побасенка!

Еще один шаг, последний шаг к научному материализму, который не сделал Фейербах, надо было кому-нибудь сделать. Культ абстрактного человека, это ядро новой религии Фейербаха, надо было заменить наукой о действительных людях и их историческом и общественном развитии.

Это сделал Карл Маркс.

Научное понятие материализма Энгельс формулирует как ответ на основной высший вопрос всей философии: об отношении мышления к бытию, духа к природе. Создан ли мир богом или существует сам по себе, от века? В состоянии ли наше мышление познать действительный мир?

«Философы, — пишет Энгельс, — разделились на два больших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира… — составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма.

Ничего другого первоначально и не означают выражения: идеализм и материализм…

Но вопрос об отношении мышления к бытию имеет еще и другую сторону: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности? На философском языке этот вопрос называется вопросом о тождестве мышления и бытия. Громадное большинство философов утвердительно решает этот вопрос».

С точки зрения марксизма, мышление способно составлять верное отражение действительности. Мы не только можем всеми нашими пятью чувствами познавать мир, предметы, вещи, но обладаем также умением создавать их сами по нашему замыслу, повторять явления природы и обогащать ее новыми творениями.

Великие открытия XIX и XX веков, огромные достижения современной физики, химии, биологии, астрономии и астронавтики позволяют материалистам говорить о несомненном тождестве мышления и бытия.

Энгельс дает характеристику революционного переворота в философии, совершенного Марксом и его соратниками. Гегелевскую диалектику они освободили от идеологического извращения. Энгельс видит пользу марксистской диалектики не в признании ее на словах, а в том, чтобы применять ее в каждом отдельном случае и в каждой данной области исследования. Он утверждает даже, что три великих открытия — открытие клетки, закона сохранения и превращения энергии и теория Дарвина — свидетельствуют о начале усвоения диалектического мышления положительными науками. Если прежде философия присвоила себе монополию на создание общей картины природы как связного целого, то теперь все науки становятся полноправными созидателями системы мира. Философия из науки «о мире в целом» превращается в науку о законах самого мышления.

«Но это понимание, — пишет Энгельс, — наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. Теперь задача в той и в другой области заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах. За философией, изгнанной из природы и из истории, остается, таким образом, еще только царство чистой мысли, поскольку оно еще остается: учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика».

Заключительные строки книги Энгельса звучат как гимн науке будущего, когда она перестанет быть средством карьеры и наживы:

«И только в среде рабочего класса продолжает теперь жить, не зачаднув… интерес к теории. Здесь уже его ничем не вытравишь. Здесь нет никаких соображений о карьере, о наживе и о милостивом покровительстве сверху. Напротив, чем смелее и решительнее выступает наука, тем более приходит она в соответствие с интересами и стремлениями рабочих. Найдя в истории развития труда ключ к пониманию всей истории общества, новое направление с самого начала обращалось преимущественно к рабочему классу и встретило с его стороны такое сочувствие, какого оно не искало и не ожидало со стороны официальной науки».