Николай Наумов - На рубежах Среднерусья

• Название: На рубежах Среднерусья
• Автор: Николай Наумов
• Издательство: Роман-газета
• Жанр: О войне
• Год: 2011
• ISBN: 0131-6044

---

— Через десять-пятнадцать минут появятся «рамы».

— Успею.

— Подождем? — повернулся Березов к Семену Семеновичу.

Наверное, думал, что на фронте дисциплина не столь строгая?

— Засекаю время, — обратился Березов к подполковнику, и тот опрометью бросился к бригадному НП. Оттуда, видимо, позвонил по телефонной цепи, и работы прекратились, люди укрылись в том, что отрыли. Вскоре замкомбриг вернулся к полковникам, доложил об исполнении приказа.

— А чьи люди продолжают копаться?

— Соседа.

— Сержант, трассирующие пули есть?

— Так точно, товарищ полковник.

— Сумеешь ими побрить разгильдяев?

— Пара пустяков. На четверть от прически пролетят.

— Дай очередь, чтобы на полметра простучали над головами.

Сержант установил «деггяря» на ножки, дважды примерился и запустил веер красно-зеленых. Где они пролетели, люди мигом попадали на землю, а затем поползли в отрытые окопы.

На всем рубеже работы прекратились, через некоторое время разведчики и связисты, оборудовавшие НП, один за другим проползли к ходу сообщения, по нему прошли к лощине и по ней к дубовой роще.

О наведенном порядке Березов доложил комдиву.

— Фамилии командиров, отвечающих за соблюдение мер маскировки, записали?

— Да.

— Продиктуйте, — распорядился генерал.

Березов помялся, но все же назвал. Вечером к комдиву прибыли не провинившиеся, а их командиры. Представившись, они начали оправдываться.

— Если вы не призна´ете свою вину, я позвоню вашему командиру дивизии. Свободны. — И позвонил.

Полковник Богданов прибыл к Гуртьеву два часа спустя. Высокий, вдумчивый, на груди Золотая Звезда и значок депутата Верховного Совета. Разговор полковник начал с извинения за своих подчиненных. Потом объяснил причину некоторой их расхлябанности:

— Бригады дивизии формировались в разных местах, и я не имел времени приучить их к тому порядку, который должен соблюдаться на фронте. В Севастополе, где я командовал полком пушек-гаубиц, за такое нарушение виновники поплатились бы должностями. В преддверии операции я бы просил вас, товарищ генерал, этому делу не давать хода. Менять командира перед боем — все равно, что менять лошадей на переправе. Я провел с ними основательную беседу, уверен, они больше не посмеют нарушать маскировку.

— Что ж… вашему слову я поверю. Моим заместителям не понравилась еще одна черта поведения ваших подчиненных — высокомерие. Да, пехотные командиры зачастую моложе артиллерийских, поскольку боевая убыль их больше. Но ради установления боевого взаимодействия ваши командиры обязаны соблюдать определенный такт.

— Благодарю за высказанное замечание.

На следующий день комдив снова пригласил Березова к себе.

— Присаживайтесь к столу, Николай Васильевич. На этот раз не я отрываю вас от ваших прямых занятий. Позвонил командарм и распорядился: мне и вам завтра в десять быть на его НП. Он невдалеке от нашего. На нем будет работать очень высокое начальство. Вам придется выехать раньше и присмотреть за порядком вокруг. У вас это получается.

— Какая цель нашего приглашения к верхам?

— Полагаю, возможно, потребуется наше мнение по какому-то вопросу.

Начальство предпочло расположиться не в крытом НП, а в траншее, отрытой почти по урезу берегового обрыва. В центре — командующий фронтом, молодой генерал-лейтенант Попов с необычным именем Маркиан. Он отличался от командармов высоким ростом и своей моложавостью. Был моложе даже генерала Колпакчи, а тому не было еще и сорока пяти. Несмотря на свой очень высокий чин, держался он просто и по-деловому. Однако в этой простоте все чувствовали волевые начала и негласное пожелание: мы — товарищи, но воинские отношения не рекомендую нарушать. И оба командарма старались держаться соответственно, хотя годами были старше него, особенно Горбатов. За два года войны его бросали и перебрасывали с одной заурядной должности на другую, поскольку числился в списках без вины виноватых, а потому и обиженным. А от обиженного всего можно ждать. Но все же месяц назад доверили армию, и он думал только об одном — оправдать это доверие и доказать, что он действительно был невиновен.

Несколько особняком держался командир артиллерийского корпуса прорыва генерал Барсуков. На его лице давно и неизменно запечатлелась порода. Корни ее проросли в двух почвах. Прадед его получил дворянское звание за заслуги в прошлой Отечественной войне, отец продолжил службу в артиллерии. Барсуков отучился в артиллерийском кадетском корпусе, затем в академии. В революцию оказался на перепутье. Дальнейшую службу решил призыв военспецов в Красную Армию. И он добросовестно, но без энтузиазма отдал ей почти четверть века.

Назначение на артиллерийский корпус прорыва повышало значимость в собственной оценке — он посчитал себя равным с командармами. Хотя в корпусе было всего две дивизии, но в них четырнадцать бригад, более тридцати полков, более семисот орудий разных калибров, вплоть до особо мощных.

— Ну что, начнем, товарищи, — произнес ком-фронта действительно по-товарищески и тем в какой-то мере установил доверительные отношения, позволяя при необходимости высказывать все, в чем следовало разобраться. Выждав минуту, продолжил: — Фронту обещали придать танковую армию, но она не закончила формирование, и мы получим только корпус. Хороший, боевой, получивший гвардейское наименование под Сталинградом. Но надеяться на то, что при развитии тактического прорыва в оперативный он сделает нам погоду, нельзя. Танковые корпуса уязвимы и без нашей помощи желаемого не добьются. Поэтому…

Комфронта подробно объяснил, по каким маршрутам корпус будет выдвигаться к Зуше, где и кто обязан подготовить для него и танков НПП подводные мосты, когда для него должны быть освобождены дороги и колонные пути для выдвижения на рубеж развертывания и как необходимо подавить или сковать противника, чтобы корпус без больших помех вошел в прорыв.

— Какие будут вопросы или дополнения? — спросил комфронта пытливо.

— С вашего разрешения, товарищ генерал-лейтенант… Мне бы хотелось высказать пожелание, и весьма существенное, — произнес генерал Барсуков с той важностью, которая должна была привлечь к его словам внимание всех генералов.

— Пожалуйста.

Барсуков, слушавший командующего с опущенной головой, приподнял суховатое лицо, на котором выделялся тонкий нос с беловатой горбинкой. Все черты его выражали спокойную уверенность: что он скажет — объективная данность и необходимость, рассчитанные с математической точностью. Выступление Барсуков начал с неопровержимого, на его взгляд, тезиса:

— Два года назад наш Верховный Главнокомандующий (Барсуков преднамеренно опустил фамилию, ибо она могла придать его выступлению низкопоклоннический оттенок) артиллерию назвал «богом войны». За это время она в операциях обрела ведущий характер и подтвердила данное определение. Нам нужен вход танкового корпуса в прорыв не без больших помех, а беспрепятственно. Он у нас один во фронте, и силы его надо сохранить для действий в глубине, где он способен создать врагу очень серьезные осложнения и ускорить продвижение соединений двух армий вслед за ним. Но беспрепятственное его продвижение мы можем обеспечить лишь тогда, когда противник будет деморализован и начнет отход. С немецкими войсками, сидевшими в обороне полтора года, такое не произойдет

Ввод танкового корпуса в прорыв должен осуществляться при очень активной помощи всех дивизий, ведущих прорыв, войсковой артиллерии и артиллерии РВГК, то есть моего корпуса, и, конечно, авиации.

Барсуков приостановил выступление, чтобы оттянуть переход к другой мысли.

— При завершении прорыва главной полосы сопротивление неприятельских сил может оказаться очень высоким. На третью позицию отойдут полки первого эшелона и могут подойти резервы корпуса. В итоге вновь может потребоваться очень мощная огневая обработка сил врага. Чтобы этого избежать, надобно нанести частям первого эшелона противника как можно большие потери, не допустив их отхода в глубину. Этого можно добиться, если все действия войск после артподготовки будут точно привязаны к артиллерийской поддержке атаки и сопровождению его войск в глубину. Отсюда… — Барсуков сделал паузу, чтобы привлечь внимание слушающих к тому, что он еще скажет, — взаимодействие всех войск должно строиться вокруг того рода войск, который обладает наибольшей огневой мощью, то есть артиллерии. В силу этого именно артиллерийские командиры должны определять, когда переносить огни с одного рубежа на другой и как атакующие обязаны использовать эффект подавления вражеских сил.

Командующий фронтом не считал себя тонким знатоком артиллерии и потому с некоторой озадаченностью посмотрел на комкора-артиллериста, уверенно определившего подчиненность командиров в ходе прорыва. Вероятно, этот вопрос обсуждался в верхах, и генерал произнес его как истину, обязательную для исполнения. Однако такой взгляд настолько отличался от прежних методов организации и осуществления взаимодействия войск, что походя согласиться с ним противился весь накопленный им боевой опыт. Но поскольку Верховный не дал ни приказа, ни директивных указаний по этому вопросу, значит, новое положение можно обсуждать и кое в чем не соглашаться.