Го Босен - Современная проза Сингапура

• Название: Современная проза Сингапура
• Автор: Го Босен
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002388-2

Сборник прозы англоязычных авторов, посвященный современному Сингапуру.

…Нет нужды комментировать рассказы сборника — они понятны без всяких комментариев. В каждой строке их сквозит боль за настоящее и тревога за будущее Города, сочувствие к обездоленным, сарказм по отношению к обывателям, живущим в мире мнимых (материальных и нематериальных) ценностей. С верхних этажей сингапурских небоскребов здешним писателям, как жирафу Владимира Высоцкого, виднее масштабы того бедствия, которое несет народам Востока «индустреальность». Об этой опасности оповещает читателей их проза и стихи, в которых, по наблюдению одного из местных критиков, на удивление мало истинно любовной лирики. Их горькая правда разрушает последние иллюзии о сказочном порте «к востоку от Суэца», но вселяет надежду на лучшее будущее, к которому можно приблизиться лишь с открытыми глазами и чистым сердцем.

---

— Об этом пока рано судить, Мэн. Ты начал работать всего сколько? Год назад? Рано судить. Надо испытать свои способности. Надо быть справедливым к себе.

— К себе я совершенно справедлив. Ну ладно, я проработал меньше года, но этого вполне достаточно. Из меня ничего не выйдет.

— Глупости. Один год еще ни о чем не говорит. Надо поработать подольше. Все у тебя выйдет, выбьешься в люди. Я не говорю, что у каждого может выйти, но у тебя, по-моему, должно. Нужно только быть смелым, терпеливым, настойчивым, много трудиться, и, конечно, нужна удача. Удача обязательно нужна.

— Видите, дядя, сколько всего нужно. А что я?

— Я и не подозревал, Мэн, что ты так подавлен.

— Я не подавлен. Просто я знаю.

— Но вот то, что ты знаешь, как ты говоришь, это и давит на тебя. Ты еще слишком молод, чтобы знать такие вещи, а ты их знаешь, поэтому такое подавленное состояние.

— Вы так говорите, дядя, будто я какое-то исключение, как будто мало кто в таком положении, как я. Я думаю, таких много. Таких, как я, наверно, тысячи и тысячи. Они-то все тоже знают?

— Может быть, может быть, — раздумчиво сказал дядя.

Его глаза, оплетенные тоненькими морщинками, смотрели в неопределенную даль, может быть, высматривали лица тысяч и тысяч печальных молодых людей, таких, как Куан Мэн, таких, которые знали. По всему городу. Тысяч. Дядя, наверное, забыл, как трудно быть молодым, и теперь вспоминал свою молодость и как трудно он выбивался наверх.

Добрые глаза посмотрели на Мэна — дяде всегда нравился этот племянник, сдержанный, немногословный юноша.

— Мэн, — негромко сказал он. — Мама рассказала мне, что ты много пьешь. Она очень переживает за тебя.

Куан Мэн не успел ответить.

— Не нужно ничего объяснять. Ты уже все объяснил. Я думаю, я тебя понял.

— Спасибо, дядя.

— Не нужно благодарить меня, Мэн. Я для тебя ничего не сделал и ничего не могу сделать. Придет твое время, и ты сам во всем разберешься. Я заговорил об этом, потому что твоя мама волнуется. Ты бы постарался быть… — он запнулся, подыскивая слово, и наконец нашел его, — поаккуратней…

— Я постараюсь.

Куан Мэна не удивляло, что мать избрала именно дядю Чеонга для этого разговора с ним. Он любил дядю Чеонга, и дядя Чеонг его понял, но все равно Куан Мэну было досадно, что это был не отец. Необъяснимо — но это должен был быть отец. Связь отца и сына, что ли.

— Вот и хорошо, — сказал дядя. — Как-нибудь выберем время и выпьем вместе. А пока я скажу твоей маме, чтоб она не беспокоилась. Ей же просто надо, чтоб ее кто-то успокоил.

После дядиного ухода Куан Мэн пошел в город. Теперь он ясно понимал причину своей тоски и, чтоб забыться, выпил гораздо больше обычного. Домой он вернулся пьяный в стельку. Будто назло.

Глава 16

Начался сезон дождей. В небе клубились облака, тяжелые и темные от влаги. Они в любую минуту могли пролиться бурным ливнем. Люди все время поглядывали на небо в постоянной подозрительности, в вечной настороженности. Дожди со шквальными ветрами обрывают пожухлые листья с деревьев, несут по улицам клочья газет, пыль и мусор. Почти непрестанно грохочет гром, посверкивают молнии. Погода загоняет людей в дома. Куан Мэн посматривал на небо, будто ждал знака. Он был разлучен с морем: его лазурный мир стал серо-зеленым и чужим. Куан Мэн избегал его.

В это воскресное утро он проснулся от шума дождя и долго лежал в постели, вслушиваясь в плески и капельный стук, соображая, что дождь заставит его торчать дома все утро, а то и весь день. Надо было собраться с силами, чтоб высунуть нос на кухню. Куан Мэн завтракал один. Мать ушла к соседке на третий этаж. Он не торопясь поел, убрал со стола и составил посуду в раковину. Вынес чашку кофе на балкон и вернулся в квартиру за газетами и за плетеным креслом.

Дождь так и лил, крупные капли хлопались и на балкон. Потоки воды смазали очертания соседних домов, вода заполнила весь город, и он притих. Остался слышным только плеск дождя, который заглушил все, даже мысли Куан Мэна.

Куан Мэн отпил кофе и попытался вникнуть в смысл газетных заголовков, но дождь отвлекал его, не давал сосредоточиться.

— Как льет, а?

Это подошел сосед, мистер Лим. То есть Бун Тек.

— Да, — ответил Куан Мэн и остро почувствовал глупость своего ответа факт дождя не нуждался в подтверждении.

— До чего же плохая стоит погода, правда?

— Правда, плохая.

Бун Тек указал на пачку газет рядом с плетеным креслом.

— Что вы думаете обо всем этом, Куан Мэн?

— О чем? Я еще не прочитал.

— О территориальных притязаниях Филиппин на Сабах.

— Ах, об этом! — воскликнул Куан Мэн, не зная, что еще сказать.

Он не задумывался над территориальными претензиями и полагал, что другие поступают так же не задумываются о таких вещах.

— Новые доказательства так же несостоятельны, как все, что Филиппины заявляли раньше. У Филиппин нет никаких прав на Сабах.

Поскольку Куан Мэн понятия не имел, в чем заключаются новые доказательства, и ни за что не смог бы вспомнить, что требовали Филиппины раньше, ему пришлось ограничиться невнятным хмыканьем.

— Вот именно! — поддержал его Бун Тек, принявший междометие за точку зрения.

Куан Мэн уже давно убедился, что в серьезных разговорах вполне достаточно участвовать нечленораздельным мычанием.

— Вам не кажется — я лично считаю, что это именно так, — что президент Маркое раздувает этот вопрос, чтобы получить побольше голосов на выборах? Это искусственно созданная ситуация, которая нужна ему для отвлечения внимания народных масс от невыносимого положения внутри страны и от неспособности правительства решить ряд серьезнейших вопросов. Единственное, что нужно Маркосу, — чтобы его переизбрали еще на один срок!

— Н-да, — пробурчал Куан Мэн.

— Это трагично для едва родившегося чувства нашего регионального единства. Не исключено, что АСЕАН взорвется изнутри. И почему мы, азиаты, так глупы, что история ничему не может нас научить? О каких возможностях прогресса и модернизации Южной Азии можно говорить, если наши лидеры не в состоянии подняться над узкоместническими интересами, над мелочным национализмом? Есть от чего прийти в отчаяние.

Бун Тек любил поговорить на отвлеченные темы: о жизни, о политике, о спорте, об искусстве, но его разговоры не раздражали Куан Мэна — Бун Тек не разглагольствовал, как те, кто считает, будто собеседник глупее или наивнее их. Бун Тек не сомневался, что собеседник разделяет его заинтересованность и обеспокоенность. Поэтому его и слушать можно было.

Бун Тек изложил Куан Мэну свое толкование сабахских событий. Куан Мэн согласился с точкой зрения друга — все равно у него не было собственной. Бун Тек остался доволен и пригласил Куан Мэна пообедать у него в один из ближайших дней. Когда он ушел, Куан Мэн снова взялся за газеты с намерением разобраться в мировых событиях, но после разговора с Бун Теком ему показалось, будто он и так все знает, и он переключился на комиксы.

На балкон ворвался Куан Кэй.

— Привет! — выпалил он.

— Привет.

— Что делаешь?

— Комиксы читаю.

— А после обеда что будешь делать?

— После обеда? Посмотрим.

— А все-таки?

— Говорят тебе — посмотрим!

— В кино пойдешь? В «Капитоле» идет картина, и там полно…

— Голых баб. Знаю. Хочешь сходить, что ли?

Куан Кэй вдруг засмущался.

— Ну, вообще, я бы не против…

— Ладно, сходим.

Дождь затихал, и после обеда уже не лило, а накрапывало. Братья вышли на автобусную остановку. Пока ждали автобуса, их волосы, лица и голые по локоть руки успели покрыться мелкой водяной пылью, похожей на росу. В автобусе они начали вытираться платками. Стекла запотели от дыхания пассажиров, и Куан Кэй, севший у окна, всю дорогу рисовал пальцем на стекле.

Из-за дождя в кино было мало народу. Взяли билеты по доллару и сели в первый ряд, задирая головы к гигантскому экрану.

Выйдя на улицу после сеанса, они обнаружили, что дождь опять льет как из ведра. Серый мир. Проскочили под ливнем в кафе-мороженое и заказали по две порции. Оттого, что он опять пришел в кафе-мороженое, и оттого, что с ним был младший брат, Куан Мэну начало казаться, будто вернулись его школьные годы. Хорошо быть молодым, подумал Куан Мэн, как умудренный жизнью старик.

Воскресный ужин прошел почти весело. Хотя никто в семье не считал себя буддистом или даосистом, в доме китайские праздники всегда отмечались. Но дело было даже не в празднике — просто семья почувствовала себя дружной и счастливой. Может быть, дождь за окнами заставил оценить тепло и уют домашнего очага, в который каждый из них вносил долю и своим настроением, все вели себя так, будто вступили в тайный сговор дружелюбия. И как будто бы каждый понимал, как непрочна, почти случайна, эта обстановка тепла и любви.