Борис Ковалев - Повседневная жизнь в период оккупации

• Название: Повседневная жизнь в период оккупации
• Автор: Борис Ковалев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03451-8

Семь десятилетий отделяет нас от того трагического дня, когда фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Книга профессора Б. Ковалева посвящена сложной, противоречивой и малоисследованной теме, связанной с Великой Отечественной войной. В ней представлен богатый и уникальный материал, раскрывающий панораму реальной жизни и мотивы поведения людей в условиях оккупации: с одной стороны, показаны истоки массового героизма населения, оказавшегося в тылу врага, с другой — причины сотрудничества с оккупантами и предательства.

Книга рассчитана как на специалистов, так и на широкий круг читателей.

---

По показаниям свидетелей, преступники, застрелив еще девушку, находящуюся невдалеке от места первого убийства, у селись в свою машину и полным ходом удалились в направлении на Румшишки. Следует полагать, что преступники преследовали митрополита от самого Вильно. Никто из свидетелей, ехавших в момент преступления или вскоре после совершения его из поселка Румшишки в направлении Круониса, не встретили легкового автомобиля, соответствовавшего описанию. Поэтому полиция предполагает, что преступники проехали в направлении Ковно лишь короткий отрезок пути, до проселочной дороги, ведущей через поселок Зиделъкишки на главное Виленское шоссе, где они снова повернули на Вильно.

Все признаки свидетельствуют, о том, что убийство носит политический характер. Митрополит Сергий именно в последнее время резко выступал против большевизма и особенно против церковного лицемерия советского правительства. Совершая свое покушение, большевики снова воспользовались немецкой военной формой.

Командир охранной полиции Литвы объявил награду в десять тысяч рейхсмарок за указание убийц.

Погребение тела убитого митрополита состоится в Риге.

Торжественная панихида в Ковно

Тело зверски убитого митрополита Сергия сперва было доставлено в православную церковь в Ковно, где состоялось его положение в гроб. В сослужении православного духовенства городов Ковно и Вильно состоялась торжественная панихида. Верующие заполнили церковь до предела. Многие вынуждены были остаться на улице в ожидании прощания со своим духовным пастырем. Тело митрополита стояло посредине церкви, по обе стороны от него стояли гробы с телами его спутников, убитых вместе с ним. Это водитель автомобиля митрополита, оперный артист Радикульцев, выступавший в Литве с концертами для русских беженцев, и его супруга.

После окончания торжественной панихиды гроб с останками митрополита был перенесен в автомобиль, доставивший тело покойного в Ригу, где оно будет предано земле.

В Ригу также доставлено тело шофера, а тела зверски убитой четы Радикульцевых будут похоронены, на Ковенском православном кладбище».

[Без автора]

В течение 1943 года оккупанты изменили свое отношение к православной церкви. От политики заигрывания они перешли к политике неприкрытого ограбления и осквернения храмов. Так, в бюллетене полиции безопасности от 5 февраля 1943 года писалось о том, что «русские церкви, разрушенные при советском режиме или во время военных действий, не должны ни восстанавливаться, ни приводиться в соответствие с их назначением органами немецких вооруженных сил».[607]

Заслуживают особого внимания показания священника Ломакина о положении в Новгороде в конце 1943 года: «Чего только не устроили немцы и испанцы в домах Божьих, освященных вековыми молитвами, во что только не превращали наши святыни: казармы, уборные общего пользования, склады овощей, кабаре, в немногих случаях глазные лазареты, наблюдательные пункты, конюшни, гаражи, дзоты, штабы военных частей. Все что угодно — только не дома молитвы! А разбросанная в изобилии по храмам порнографическая литература немцев и испанцев, бесстыжие фотоснимки и беззастенчивые акварели на стенах храмов, исторических памятников и общественных зданий, устройство уборных, вонючих овощехранилищ и конюшен в святых алтарях дополняет жуткую картину морального разложения горе-победителей, недавних хозяев в городе.

Попирая чувства верующих, немцы дали распоряжение: «В церковь ходить разрешается только по пропускам, которые даются на несколько человек»».[608]

В целом можно согласиться с утверждением западных исследователей В. Алексеева и Ф. Ставру о том, что «германский фашизм был не менее враждебен христианству и особенно Русской Православной Церкви, чем советский коммунизм».

В марте 1944 года из Ленинграда был отправлен от митрополита Алексия с заданием А. Ф. Шишкин. Ему нужно было выяснить положение дел православной церкви в освобожденных районах. О поведении русских священников в условиях нацистской оккупации он написал следующее: «В ком билось сердце патриота Родины и кому действительно дорога была Русь не профашистской миссией, а Святым Владимиром крещенная… и кровью истинных сынов своих на поле брани напоенная — тот и в немецком плену любил ее паче жизни своей и умер как истинный патриот. Таковыми были, например, священник А. Петров (г. Гатчина) и священник И. Суслин (с. Орлино). Оба они расстреляны немцами.

Те же, кто не мог отнести себя к разряду героев, но кто, живя в немецком плену, думал иногда, что за фронтовым кордоном живут их братья и сестры, сыновья и дочери, терпят муки холода и голода и всё во славу Отчизны своей — тот слушался «Миссии», но при этом не порывая молитвенного общения со своими иерархами, молился за православное русское воинство и терпеливо ожидал встречи «со своими», решив не покидать приходского места при эвакуации немцев. Таковыми были, например, протоиерей Красовский, священник Митрофанов, протоиерей Забелин.

Но были и такие, которые, проявляя «ревность не по разуму», молились за Адольфа Гитлера, устраивали торжественные богослужения в «юбилейные» дни захвата немцами селений, чтили власть предержащих, получали от них подарки.

Наконец, были просто предатели Родины, такие, как священник Амозов, которые неистовствовали по отношению к Советской власти и Ленинградскому иерарху.

При наступлении частей Красной армии они бежали с немцами, грабя храмы, забирая священные сосуды и антиминсы. Таковыми были прот. Кудринский из с. Рождествено, о. Лаптев из Орлино».[609]

Безусловно, с самого начала оккупации нацисты относились к русской духовной жизни неоднозначно и крайне непоследовательно. Церковью играли, церковь использовали. Но что все же заставляло русских священнослужителей активно сотрудничать с немецко-фашистскими оккупантами? Многие из них, арестованные советскими органами государственной безопасности, так отвечали на этот вопрос: «Во-первых, это материальная заинтересованность. Мы были обеспечены службой и получали за нее гораздо больше материальных благ, чем при советской власти. Во-вторых, нам нравилось, что мы вновь стали уважаемыми членами общества, ну а в-третьих, практически все из нас подвергались репрессиям со стороны коммунистов».[610]

За многовековую историю нашего отечества православное духовенство не раз способствовало консолидации нации перед угрозой внешнего врага. Пользуясь тем, что церковь в предвоенные годы в СССР оказалась на грани уничтожения, нацисты всячески пытались использовать ее в период оккупации для своих целей: духовного порабощения общества и изоляции сил сопротивления. Церковь рассматривалась ими как филиал министерства пропаганды, а священнослужители — как потенциальные агенты немецких спецслужб.

Пренебрежительное отношение к христианству вообще и к православию в частности скрывалось у нацистских идеологов за лозунгами об «освобождении русской церкви от ига большевизма». Каждый факт сотрудничества православных священников и нацистов широко освещался в коллаборационистской печати.

Советское сопротивление не сразу преодолело свое негативное отношение к Русской православной церкви — на первом этапе войны священники по инерции воспринимались как враги и потенциальные союзники фашистской Германии. Потребовалось время, чтобы в условиях вражеского тыла партизаны, подпольщики и многие православные священники осознали разницу между пастырским служением и сотрудничеством с врагом.

Глава шестнадцатая Скоро сам узнаешь в школе…

Ребенок и война. — Дети в немецких разведшколах. — Беспризорники. — Организация школьного дела. — Новые учебные программы. — Учителя и ученики.

Одними из наиболее пострадавших в условиях нацистской оккупации были дети. Уже в первые недели войны советские органы государственной безопасности выявили факты использования детей и подростков нацистскими спецслужбами. Так, в специальном сообщении УНКВД по Смоленской области в Особый отдел НКВД Западного фронта от 4 сентября 1941 года давалась информация об использовании немецкой разведкой детей и подростков.

В нем говорилось о том, что «за последнее время германская разведка на Западном фронте практикует переброску через линию фронта детей и подростков с заданиями по разведке расположения наших аэродромов и частей Красной Армии, а также для подачи световой сигнализации в местах скопления войск Красной Армии и артиллерийских батарей».[611]

Управлением НКВД по Смоленской области на линии фронта в районе Ярцево был задержан одиннадцатилетний мальчик Иван Петров. В ходе допроса Петрова удалось установить, что он совместно со своим товарищем, односельчанином Михаилом Абраменковым, пятнадцати лет, 16 августа 1941 года в лесу был задержан немецким офицером, который, выяснив их местожительство, предложил сходить за линию фронта и выяснить расположение частей Красной армии, обещая по возвращении выдать им вознаграждение: Петрову — две тысячи рублей, а Абраменкову — пять тысяч рублей, причем тогда же Петрову он подарил ботинки и чулки, а Абраменкову — рубашку.