Станислав Буркин - Русалка и зеленая ночь

• Название: Русалка и зеленая ночь
• Автор: Станислав Буркин
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4290-0009-1

Когда-то Юлий Буркин и Сергей Лукьяненко в соавторстве написали полюбившуюся многим трилогию «Остров Русь», главными героями которой стали сыновья Юлия – Костя и Стас. Прошло время, и Стас (Станислав) сам стремительно ворвался в литературу: в декабре 2007 года он получил национальную литературную премию «Дебют» за роман «Фавн на берегу Томи». Книгу, которую вы держите в руках и в которой странным образом переплелись жанры космооперы и мистического триллера, написали вместе эти два очень разных, но вполне состоявшихся писателя – Юлий и Станислав Буркины. Наверное, как раз полное несходство их творческих методов делает этот роман таким взрывным и скандальным, а юмор колеблется от тонкого до казарменного.

---

Он отвлекся от трудов, посмотрел внимательно и говорит: «Так-так. И сколько за нее просите?»

Мы, глупые молодые попы, смутились, не поняли, что владыка юродствует и говорим: «Да, что вы, ваше преподобие, так берите. Только она, знаете ли, это… С бесами».

Он нахмурился: «С бесами? – говорит. – Нет, ребятки, мне это противопоказано. Я от таких еще в миру устал».

«Так что ж нам с ней делать-то?» – спрашиваем мы растерянно. А он: «С бесами – к старцу Зосиме. Он таких во множестве принимает». Отвернулся от нас, мол, разговор окончен, и скомандовал послушникам: «Зарывайте!»

Тут лишь мы уразумели, что владыка шутит и пошли к указанному Зосиме. Тот нас принял радостно, все сразу же постиг, осмотрел отроковицу и сказал, что сей род изгоняется единственно честны́м распятием, и нет дела проще. Мы обрадовались, покушали в трапезной и в кельях для паломников спать завалились.

Но вот просыпаюсь я ночью от воя волчьего. Ну, думаю, и глушь. Даже вокруг монастыря хищники колобродят. Пытаюсь уснуть дальше, но вой тот прямо в душу мне забирается и холодящим страхом по нутру расползается. Вслушиваюсь я, а голоса-то вроде как человечьи. Или не человечьи? Сам-то вой волчий, а вот надрыв мучительный в конце – хриплый, как у чахоточного – совсем не звериный.

Лежу я так и думаю: «Надо когти рвать из этой Трансильвании. Мы свое дело сделали, теперь пусть сами с ведьмой возятся». Еще чуть-чуть полежал, послушал… Всё жутче и жутче. Каюк, думаю, надо дьякона будить, да с рассветом драпать. Можно, конечно, и одному, но боязно. Вылезаю я из-под овчины, одеваю подрясник, в руках Крест с Евангелием, иду к его кровати… А его там и нет. «Что ж я теперь в Кривом Роге скажу? – думаю. – Вурдалаки, мол, из кельи утащили вашего дьякона, сам еле ноги унес…» А унес ли? Неизвестно еще… Жаль мне стало, что я домкрат из машины не захватил или монтировку. Как ни крути, а поувесистей распятия будет.

Вышел я из кельи и по винтовой лестнице двинулся наверх. Не то что бы знаю куда идти, просто подальше от подвалов хочется. Так и до чердака добрался. Кругом на балках летучие мыши висят, бледная луна сквозь щели просвечивает. Радости и успокоения, одним словом, мало. Я уже и корю себя: «Куда поперся? Упырей кормить? Лежал бы себе до рассвета и лежал. Нет, надо было Богдеско пойти искать. А мало ли, может, дьякон по нужде отошел?..»

Думаю так да кругом оборачиваюсь… И тут вдруг вижу: совокупляются!!! Прямо на соломе, под балками. Дьякон наш в качестве лошади, а она – отроковица наша бесовская – на нем, как наездница. Голая совсем и, что ни говори, в лунном свете до сердечного спазма прекрасная.

«Слава Тебе Господи! – вздохнул я с облегчением. – Жив отец Виктор. А что совокупляются, так это дело их совести». И пошел обратно. А про то, что наперсник мой под ведьминские чары подпал окончательно, тогда я и не подумал вовсе. Вернулся в келью, заперся покрепче и уснул. Всю ночь, помню, тогда в грешных снах промаялся.

Просыпаюсь, а дьякон Виктор со старцем Зосимой стоят неподалеку и молча на меня смотрят. Причем смотрят-то с ужасом. Я сел на кровать и понять не могу, чего они на меня так уставились. Говорю, что в голову первым пришло: «Ну, отцы, с отроковицей-то делать что-то надобно. Не век же ей одержимой ходить?»

«Надобно-надобно, – кивают они и все так же смотрят на меня. – Вы только, отец Аркадий, за гвоздями съездите, и будем изгонять беса». «За какими гвоздями?» – удивился я. А они мне: «За обыкновенными, трехгранными». Я еще раз внимательно посмотрел на них, пожал плечами и спрашиваю: «А куда за ними ехать-то?» «В магазин, – говорят. – Здесь недалеко, в ближайшем поселке, что выше по реке».

Ну, я, конечно, один не согласился ехать. Мало ли чего тут и днем приключиться может. Карпаты все-таки. Поехали мы вместе с дьяконом. Дали нам монастырский велосипед двухместный, «тандем» называется, на нем после обедни мы и отправились вдоль берега.

Педали крутим и молчим. Молчим и крутим. Наконец я не выдержал и спрашиваю: «Куда это вы, отец, ночью пропадали?» А он мне: «Вас искал, батюшка». Я удивился, конечно, но, думаю, лукавит гад, и продолжаю: «А чего меня искать? Я-то по ночам где попало не шастаю. Сплю себе». Тут он как-то дернулся резко, да как зашипит: «Знаю-знаю, с кем это вы спите!»

Тут я по тормозам ударил, соскочил с тандема и говорю: «Это я-то с кем?! Да не ты ли сам, кобель, девку всю ночь охаживал?!» Тут он ка-ак даст мне в челюсть. Но я не растерялся, схватил насос от велика, да и отдубасил им дьякона как следует. Ничего-ничего, думаю, пусть надолго запомнит, как такими делами, да в святой обители заниматься…

А через полчаса сидели мы с ним на берегу Днестра и оба горько плакали. Ведь оба мы, оба от ревности друг на друга накинулись!..

«Как же так, отец, – причитал Богдеско, – я ж своими глазами видел, как вы ее этого самого…»

«Нет. Это я тебя, отец-дьякон, я тебя с ней видывал. Вот ведьма какая дюжая попалась. Всю голову тебе, Витя, заморочила».

«А может, все-таки вам, отче?»

«Опять нарываешься?» – спрашиваю и насос гнутый поглаживаю.

«Да нет, батюшка, что ты… – отвечает. – Просто у меня-то и свидетели имеются. Вы говорите, что меня один видели. А я на ваши поиски всю братию поднял. Обнаружили мы вас, дождались, когда вы оба уснете, набросили на нее игуменскую мантию, в подвал снесли и заперли».

Тут уж я забеспокоился. Ведь действительно, выходит, скорее она меня одного, беднягу, околдовала, чем всю братию.

Купили мы в поселке гвозди, на сдачу по гвоздодеру прихватили и вернулись к обители.

Час изгнания был назначен на вечер, так, чтобы все успели прочесть молитвы на ограждение от злых духов. Помолившись напоследок, мы, как полагается, крестным ходом двинулись на борьбу с дьяволом. Первым шел послушник с распятием, далее двое с фонарями на высоких шестах, после двое с хоругвями, потом дьяконы, затем, в два ряда, мы, батюшки, и, наконец, за нами вся братия и благочестивые сельчане. Пели «Кресту Твоему поклоняемся» и двигались довольно медленно.

Вдруг я увидел, что несколько послушников, вооружившись непрестанной молитвою, несут на шестах, словно царский паланкин, клеть с нагою и растрепанной нашей ведьмой. Девушка металась по клетке, как дикий зверь пойманный, огрызалась и требовала, что бы мы, то есть конкретно я и дьякон Богдеско, ее выручали. Мы смущенно отводили глаза и делали вид, что не слышим ее.

Дойдя до монастырской слободы, все шествие погрузилось в огромный амбар, где в полумраке, средь клюющих рассыпанное зерно воронов, был уже установлен крест – не меньший, наверное, чем на Голгофе. Вспомнились мне тогда слова старца Зосимы, что, мол, беса нужно изгонять распятием… «Но ведь распятием как символом! – подумал я, в ужасе обливаясь потом. – А не натуральным распятием бедной девочки!» И тут как раз братья воспели Пассию и прямо под песнопения стали нашу отроковицу конкретно распинать. Все, как положено: сначала побивали ее, потом оплевали, наконец, подняли на крест и привязали к нему веревками.

Я ношусь вокруг них, кричу: «Прекратите! Это чудовищно!» Вдруг все расступились, встали в круг, и я один под крестом остался стоять в ужасе. А они молчат и смотрят на меня испытующе. Тут выходит вперед старец Зосима с подносом. А на подносе молоток с гвоздями. «Прибивай, – говорит, – коли бес над тобою еще не властвует». Попятился я и говорю: «Не буду, прибивать, отче. Сами прибивайте. А я не буду».

Засмеялся старик, а за ним и вся братия смехом залилась. Тут в голове у меня помутилось, чувствую, упаду сейчас. Подошел к кресту, обнял его, а у самого все перед глазами плывет. Как в бреду закрыл я очи и слышу гомон, слышу стук молотка и стоны, чувствую, как лицо мое слезами заливается… Потом я как в туман погрузился, а очнулся в холодном поту у себя в келье. Смотрю, а отроковица на мне ходуном ходит. Выгибается, стонет и перси свои небу показывает.

Слава тебе, Господи, думаю, распятие ее мне привиделось. А самому так хорошо-хорошо, будто в хмельном танце на буйном славянском празднике. Потом мы уснули и проспали до третьего часа дня. А проснувшись, я тайно похитил девочку, покинул с ней монастырь, а за тем и Молдавию.

На юге Италии я счастливо прожил с ней около года, скрываясь под чужим именем. А когда меня нашли, прислали официальное извещение о решении Священного синода лишить меня всех наград и самого священного сана.

Потом она оставила меня. Я стал пить и тосковать. После распада России я вернулся, но уже в имперскую ее часть, чтобы начать тут другую жизнь. Жизнь логопеда.

* * *

Доктор ненадолго замолчал, потом вздохнул и стукнул ладонями по подлокотникам кресла.

– Вот так я подпал под чары прекрасной отроковицы и лишился священного сана, а вместе с ним и судьбы своей, и семьи, которую с тех пор ни разу не видел. Ведь они всё еще где-то там, на той стороне, где-нибудь в Кривом Роге или уже в другом городе.

– Да, это печальная история, – сказал Даниил доктору, все еще сидевшему в кресле у кровати под тусклым торшером.