Генри Джейкоби - Хаус и философия. Все врут!

• Название: Хаус и философия. Все врут!
• Автор: Генри Джейкоби
• Издательство: ООО «Юнайтед Пресс»
• Жанр: Философия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904522-34-6

Неимоверно популярный сериал «Доктор Хаус» трудно определить в рамки одного жанра, а аудитория его настолько разнообразна, что врядли её можно классификации вообще. Представленный как врачебная драма, он вздымает огромные пласты самых разнообразных философских тем: придуманные интеллектуалами-сценаристами герои и ситуации настолько многозначны и глубоки, что дали возможность философам современной Америки  написать 18 своеобразных эссе, собранных в этой книге. В стиле основного циника Принстон-Плейнсборо они раскрывают что-то от Шерлока Холмса, что-то — от сверхчеловека Ницше, что-то — от Сократа, и от даосского мудреца, — и Хаус  в итоге оказывается далеко не таким уж гадом, как могло показаться поначалу.

---

Это приводит нас ко второму вопросу: почему мы должны верить, что чем проще тем лучше? Простую теорию легче понять, но зачем предполагать, что истину понять будет легче? Хорошо, попробуем зайти с другой стороны. Громоздким, трудным для понимания теориям легче спрятать свои изъяны и слабые места, тогда как недостатки простой теории все на виду. Следовательно, в случае с простой теорией тот факт, что мы не находим в ней серьезных ошибок, убедительнее свидетельствует об истинности теории, чем в случае сложной теории.

Кроме того, защитники теорий часто усложняют их, добавляя новые элементы в отчаянной попытке спрятаться от неудобных фактов. Классический пример — спор об устройстве Солнечной системы. Древняя теория, в числе сторонников которой был и Аристотель, утверждала, что Солнце и планеты вращаются вокруг Земли. К сожалению, эта модель не могла объяснить попятные движения планет, и тогда защитники геоцентрической модели добавили в нее «эпициклы», орбиты, центр которых движется по другим орбитам, что привело к исключительно сложной картине мира. Напротив, гелиоцентрическая теория успешно избавилась от этих сложностей простым утверждением, что планеты, включая Землю, движутся по эллиптическим орбитам вокруг Солнца. В этом случае сложность являлась признаком того, что теория хромает.

Изящество и другие эстетические критерии

В конце эпизода «Бритва Оккама», когда кажется, что предложенный Хаусом диагноз не находит подтверждения, Хаус сокрушается:

Хаус. А было так идеально. Было так прекрасно.

Уилсон. Красота часто соблазняет нас на дороге к правде.

Хаус. А банальность бьет нас по яйцам.

Уилсон. Как это верно.

Хаус. Это тебя не беспокоит?

Уилсон. Что ты был неправ? Я попытаюсь это пережить.

Хаус. Я не был неправ. Все, что я сказал, было правдой. Все подошло. Это было элегантно.

Уилсон. Значит… реальность была неправильной.

Хаус (глотая викодин). Реальность почти всегда неправильна.

Здесь, как и в других эпизодах, Хаус демонстрирует эстетический подход к оценке некоторых гипотез — он испытывает почти физическую боль, когда красивое объяснение падает жертвой уродливых фактов. Когда диагност восклицает: «Подходит! Это все объясняет!», он не просто утверждает, что гипотеза соответствует фактам, — он ловит кайф. В предыдущем диалоге речь шла об элегантности гипотезы с колхицином. У пациента длиннейший список симптомов. Ни одно из заболеваний не может их все объяснить, но, говорит Хаус, предположим, что все началось с одного проявления болезни — кашля, от которого пациент по ошибке принимал препарат, подавляющий деление клеток. Это привело бы к появлению всех наблюдаемых симптомов, и именно в том порядке, в каком они появились, в соответствии с разной скоростью деления клеток в разных органах. Хаус предлагает простую последовательность событий, которая вносит порядок в хаотическую мешанину фактов, и в очередной раз подтверждает такие хаусовские аксиомы, как «Мы назначаем сильнодействующие препараты при простых заболеваниях» и «Все облажались». Он прав — это красивое, изящное объяснение.

Изящество включает простоту, но не ограничивается ею. Изящество = простота + сила + красота + стиль.

Есть ли место эстетическим соображениям в науке или они, как считает Уилсон, только уводят исследователя в сторону? Трудно сказать, но многие выдающиеся ученые стремятся к изяществу решений. Нобелевский лауреат по физике Леон Ледерман как-то заметил: «Я мечтаю дожить до того дня, когда всю физику сведут к формуле столь изящной и простой, что она уместится на футболке».[74] Склонность к изящным формулировкам и ее роль в развитии современной теоретической физики являются сегодня предметом не одной дискуссии.[75] Но вряд ли можно объяснить простым совпадением то, что величайшие прорывы в нашем мировоззрении, например кеплеровские законы движения планет или теория относительности Эйнштейна, одновременно являются и триумфом изящества.

Теперь рассмотрим вкратце еще одну характеристику гипотез, которая по душе Хаусу, оригинальность. Сам он это формулирует так: «Обожаю странное» («Детки» (1/19)).

Хаус дает убедительное объяснение своей любви к странным симптомам: «Странно — это хорошо. У обычного — сотни объяснений, у странного — практически нет» («Туберкулез или не туберкулез» (2/4)). Это значит, что необычные симптомы соответствуют гораздо меньшему числу заболеваний, чем обычные. Легче понять, что случилось с пациентом, который окрасился в оранжевый цвет, чем с пациентом, который жалуется на быструю утомляемость. Хаус может привести много доказательств того, что в его практике оригинальные объяснения (диагнозы) имеют больше шансов на подтверждение, чем заурядные, хотя бы потому, что «если бы это была лошадь, добрый семейный врач в Трентоне уже бы произвел очевидный диагноз и этот случай никогда бы до нас не дошел» (пилотный эпизод). Учитывая, что Хаус старается заниматься только пациентами, на которых поставило крест уже целое созвездие врачей, вероятность необычного диагноза крайне высока. Обычно это допущение срабатывает, хотя в эпизоде «Воспитание щенков» привело к смерти пациентки, потому что ее симптомы были вызваны обычной стафилококковой инфекцией.

И, как следствие своей любви к оригинальности, Хаус предпочитает диагнозы, которые… скажем так, забавны: «Значит, воздух не дает ему дышать воздухом. Давайте примем эту версию из-за ее парадоксальности» («Крутой поворот» (2/6)). Забавные объяснения более правдоподобны, чем скучные, потому что у Бога есть своеобразное чувство юмора. Других объяснений я не вижу. В любом случае это определенно идет сериалам на пользу!

Происхождение

И, наконец, происхождение гипотезы. На самом деле это такой хитрый способ сказать, что Хаус предпочитает собственные гипотезы чужим. Стараясь отвлечь внимание команды от своих проблем с Триттером, Хаус беспечно описывает свой подход:

Кэмерон. Что вы собираетесь делать?

Хаус. Я думал выслушать ваши теории, высмеять их и выбрать свою. Как всегда.

Хаус очень доволен, когда оказывается, что он был прав, а кто-то ошибался, а если при этом он еще и выиграл спор, то бывает счастлив как ребенок. Между тем самолюбие, влияющее на оценку гипотез в такой степени, что собственное объяснение априори предпочитается чужому, может стать серьезным недостатком для диагноста. Но я не думаю, что Хаус угодит в эту ловушку. Разумеется, он хочет быть прав. А кто не хочет? Хаус мог бы сказать, что он всего лишь честнее, чем те, кто считают скромность достоинством. Он вовсю использует свою правоту как предпосылку, пока не получит доказательств обратного. Поскольку диагност с легкостью переключается на новую теорию при обнаружившейся несостоятельности старой, постоянное предпочтение им собственных гипотез всем альтернативам вполне безобидно. Более того — может, и в самом деле есть смысл предпочитать диагноз только потому, что его поставил Хаус. В конце концов, он «почти всегда в итоге прав» («Без причин»). Как говорит герой другого сериала, Фокс Малдер: «Скалли, сколько раз за шесть лет я ошибался? Я серьезно — смотри, каждый раз, когда я приношу тебе новое дело, мы исполняем этот обязательный танец. Ты говоришь, что у меня нет научных доказательств, что я псих, но кто в конце оказывается, что я прав, прав в 98,9 % случаев? Я думаю, что заслужил кредит доверия».[76]

Огромная головоломка

Вселенная, по Хаусу, — это огромная головоломка. Порой ответы спрятаны, но они есть всегда. Как говорит Хаус в эпизоде «Недоумок», «если что-то непонятно, это еще не значит, что оно необъяснимо». Хаус убежден, что причины заболеваний пациентов всегда можно найти, и при их поиске использует как стандартные научные методы, так и незаурядный творческий подход. Применяя в оценке гипотез такие критерии, как простота, изящество, оригинальность и происхождение, он поднимает интересные философские вопросы: «Что есть простота гипотезы?» и «Должны ли эстетические составляющие, например изящество, влиять на оценку истинности объяснения?». Ответы на эти вопросы найти трудно, но Хауса они и не интересуют — он их задал, забыл и уже подбирает другие кусочки головоломки.

Джеффри Рафф и Джереми Бэррис. ХЛОПОК ОДНОЙ ЛАДОНИ: САТОРИ ГРУБОГО ДОКТОРА

Если вы достигли понимания, вещи таковы, каковы они есть. Если вы не достигли понимания, вещи таковы, каковы они есть.

Дзенская пословица

Хаус, дзен и создание смысла

«Приемли тревоги и тяготы жизни» — так сказал один древний мудрец. Не надейся, что на твоей дороге к дзен не будет препятствий. Без преград разум, что ищет просветления, может сгореть дотла. Как сказал однажды древний мудрец, «достигни освобождения в смуте».