Рустам Карапетьян - Четыре стороны небес

• Название: Четыре стороны небес
• Автор: Рустам Карапетьян
• Издательство: Семицвет
• Жанр: Детские стихи
• Год: 2008

---

Рустам Карапетьян Четыре стороны небес

Вот ползёт по небу туча,
Вниз роняя снега шаль,
Я бреду по снежным кучам,
Словно Амундсен Руаль.

Ни к чему мне Южный полюс,
Лёд арктических морей.
Я бреду на нежный голос
Милой женщины моей.

Пусть белы на карте пятна,
К милой рвусь я каждый день.
Мне её открыть приятней,
Чем какую-нибудь хрень.

Водружу я флаг над нею,
Чтобы реял наяву.
И фамилией своею,
Может, даже назову.

Чтобы стало всем понятно,
Что сюда уже не лезь!
Мол, шерше ля фам, ребята,
Но шерше уже не здесь.

* * *

Видно, было что-то в её глазах,
Отчего весь встречный мужской народ,
Сделав шаг, оглядывался назад
И смотрел, как чешет она вперёд,

Как чечёткой бьют каблучки в асфальт,
Будто тает снег, где она прошла.
Беспородной псиной за нею взгляд
Чуть скулил, выпрашивая тепла…

Потеряв её в суматохе дней,
Ошалев от водки и сигарет,
Вспоминаю, что же такого в ней,
Отчего хотелось помчаться вслед.

…………………………………………

И такая вдруг скукота и лень,
В полутьме пролёживаешь кровать.
Можно шторы настежь — наступит день,
Но сначала надо, наверное, встать.

Сделать шаг, другой, обнажить окно,
Равнодушно в сторону сдвинув ткань.
Хоть грозили нам тут на днях весной,
Всё равно погода снаружи дрянь.

И обратно в серую мятость лечь,
Не спеша последнюю докурить,
В сон впадая и забывая речь,
Потому что не с кем поговорить.

…………………………………………

А когда звонок в полуночной тьме
В потолок, и в стены, и в уши бьёт,
Почему-то чувствуешь: «Не ко мне.
Кто-то номер снова набрал не тот».

Но спешишь ответить: «Алло! Алло!»
Ну, а вдруг (бывает же в жизни — вдруг?)
Просочится капелькою тепло
… А в ответ гудков отупелый звук.

И опять бежишь в коридоры сна,
Чтоб увидеть в тысячный раз подряд,
Как в огромном полисе, у окна,
Набирают номер твой наугад.

…………………………………………

Видно, было что-то в её глазах,
Отчего хотелось за нею вслед,
Отчего хотелось ей рассказать
То, что никому бы за тыщу лет…

Видно, было что-то такое в ней,
Что никак не хочется позабыть:
С каждым днём живительней и весней,
И уже не в силах ни спать, ни пить,

Только лишь по улицам взад-вперёд
Грязь месить, рукою с витрин стирать,
Ждать с надеждой хриплой — вдруг повезёт…
Повстречать. И больше не потерять.

* * *

Пробираясь в толпе между курток и мятых плащей,
Понимаю, как дико устал от наклеенных лиц.
Словно время — всего лишь течение мимо вещей,
Оставаясь в пределах очерченных телом границ.

А любовь — бесконечная пытка прорваться вовне,
С каждой новой попыткой больнее. И день ото дня
Где-то там в глубине, отражаясь на яблочном дне,
Ты уходишь всё дальше и дальше, стирая меня.

* * *

Сердце знает, что дело скверно,
Что корабль уже подорван,
Сердце SOS отбивает нервно,
Словно гаечный ключ по рёбрам,
Не теряя надежды колкой
На спасение. Бога ради,
Кто-то должен услышать… Только
Никого нет в моём квадрате.

* * *

Словно бы шарик стеклянный,
Сердце встряхну, чуть дыша.
Ветер поднимется пьяный —
Снежным закружит душа.

В маленьком внутреннем мире
Всё, как и в мире больших —
Сонно сидят пассажиры,
Поезд куда-то спешит.

Падают хлопья на плечи
Тёмных вагонов и крыш,
День превращается в вечер,
Ты у окошка сидишь.

Смотришь сквозь лохмы бурана —
Что там тебе вдалеке?
Маленький шарик стеклянный
Держишь, как сердце в руке.

В мире на тёплой ладони
Тихо и так хорошо
Белое кружит. И помнит
Сердце о чём-то большом.

* * *

Ни звездой, ни листопадом,
Ни дождём, но допьяна
Всем со всеми падать, падать,
Вниз, до брызг, до неба дна.

Сквозь, насквозь, из ниоткуда,
Словно в жаждущую падь,
Падать в ноги, в руки, в губы,
В душу падать, западать.

Литься, как и небо льётся,
Прямо в лица — плач и смех.
Ни звездой, ни даже солнцем,
Сразу всем, на всё, на всех
Падать…

* * *

Когда-то полыми,
А нынче полными,
Пора нам спорами,
Пора нам зёрнами.

Пора нам звёздами,
В бездонном воздухе.
Пора нам волнами,
И аки посуху

До света белого,
Огнём согретого,
До счастья спелого
И вместе спетого.

* * *

Целовались в подъезде долгом,
Пахнущем позавчерашней краской.

Ты называла меня котёнком,
Мечтала, что буду с тобою ласков,
Нежен. Как зверь. Как в одном романе.
Как в фильме с диКаприо или Гиром.

Был даже презерватив в кармане.
Но не было ключей от квартиры,
В которой могли бы сойтись поближе
За чашкой чёрного кофе с ромом.
Я мельком думал, как ненавижу
Постоянные эти обломы.
Оставалось глотать поцелуи
Вкуса орбитовского апельсина.

С возмущеньем взирали бабули,
Шаркающие по магазинам.
Мимо вверх-вниз проносились детки,
Подглядывая за нами искоса.
А мы краснели на лестничной клетке,
Не от стыда, а от жара искуса.
И ты шептала: «Не надо. Люди»,
Я соглашался с тобой: «Не надо».

И как слепой изучал твои груди,
Пока жильцы проползали рядом.
Из-за чьих-то дверей негромко
Магнитофон хрипел бесконечный.
Ты называла меня котёнком,
Мечтала, что буду с тобою вечно.

Мечтала ещё о ребёнке общем,
Чтобы всегда и повсюду вместе.
Я был естественнее и проще:
Я просто целовался в подъезде.

* * *

Вокзал в цветах, и вот пора,
Вздыхает: ах, потом — ура,
А где там наш? — вон, машет нам,
И медно марш: парам-парам,
Натужный скрип, рывок и стоп,
И чей-то всхлип, потом — потоп,

Уже охрип, кипит народ,
И снова скрип, рывок вперёд,
И колесо за колесом,
И ищешь всё одно лицо,

Но в окнах блик, ну, как найти?
Ещё лишь миг — пусты пути,
И за толпой, и жить опять,
Назад, домой. И ждать. И ждать…

* * *

Я становлюсь жаден
(Жаден — не значит скуп)
До от ногтей царапин,
До перемятых губ.
До глубины зелёных
Глаз, где струит грех.
Досыта, до стона,
Рвущегося вверх.
До в темноте света
Сквозь лабиринт-нить.
Разве же всё это
Можно не полюбить?

* * *

У всей смеющейся Вселенной —
Глаза твои.
А мне и небо по колено,
Когда в любви.
И путь любой уже не к Риму —
К тебе ведёт,
Когда повсюду слышу имя,
И всё — твоё.
Когда во всём, что есть на свете —
Твои черты.
Так солнце ласково мне светит.
И это — ты.

* * *

Не обида, не беда —
Что-то резкое
Завело нас в никуда
Перелесками.

Позапутало следы,
Где мы, что же мы?
Ни обиды, ни беды —
Просто брошены.

Средь окурков и листвы
Прошлой осени,
Где потухшие костры
Под откосами.

Как же выбрались сюда,
И не помним мы.
Не обида, не беда —
Время тёмное.

* * *

В рассыпающейся
тиши,
Словно бы сквозь
плёнку
Желто-красный
асфальт шуршит,
Лужи хрустят
тонко.

Зябко ёжатся
фонари,
За ночь спалив
свечи.
Не осталось
огня внутри,
Да и разжечь
нечем.

Дождик, сумрачный
пианист,
Как нам с тобой
спеться?
Ляжет под ноги
мокрый лист —
Чьё-то ещё
сердце.

* * *

То
более,
То
менее,
От
боли я
Вне
времени.
По
комнате
Всё
вымерил.
Как
тёмно-то —
Глаз
выколи.
Как
глухо-то
Без
эха мне.
Ох,
сука, ты,
Боль
ветхая.
Боль
верная,
Сгинь,
бедище!
Ты —
первая,
Я —
следующий.

* * *

Всё на костёр, всё на алтарь —
Гори, гори, пока я царь.
Пока я бог, и всё могу.
Пока огонь, и в сердце гул.

Всё в эту пасть — гори дотла!
И режет страсть куском стекла
И щедро — соль… И кто спасёт?
Но я не ноль, я нынче — всё.
И свят, распят, и ложь светла.
Но всё дотла. Но всё дотла.

* * *

Думать некогда. Привычка
Дёрнет вожжи. Тело следом.
Чайник полон. Чиркну спичкой.
Газ зажёгся. Сигарета
Тянет время. Совесть точит —
Надо вымыть бы посуду.
Но потом, потом. О прочем
Даже думать и не буду.
Чай вскипел и, чёрный, зрелый —
Поцелуем в губы терпко.
Ты вчера вот здесь сидела.
Говорила. Горько. Редко.
Мол, «друзьями» — (просто, мило) —
«Так бывает?» — «Есть рецепты».
Мол, любовь уже остыла
На посуде фирмы Цептер.
И вошла уже в привычку. —
«Так бывает?» — «Не со всеми».
Что ответить? Чиркну спичкой.
Сигарета тянет время.
Обжигает пальцы жадно.
Хлопнет дверь — и снова тихо.
Чаю? Или сразу яду?
Шутка.
Шуточка.
Шутиха.

* * *

Тарелка выскользнула луною
Из рук уставших. Осколки — брызгами.
Вздохнула: «К счастью». А сердце ноет.
И мысли — слипшимися огрызками.

А за окном дождик землю штопает,
А за окном целый день ненастье.
А тут ещё и тарелка, чтоб её.
И надо верить, что это к счастью.

* * *

Солнца догорит уголёк,
Разлетятся бабочки звёзд,
И душа — полночный зверёк,
Осторожно высунет нос.

На макушке ушки торчком,
И глаза распахнуты в ночь,
Чтобы потихоньку, бочком,
А потом сорваться и прочь.

Дальше то ползком, то бегом,
По кустам, лесам и воде,
Чтобы далеко-далеко,
Чтоб не задержаться нигде.

Чтоб ещё до звёзд долететь,
Покружиться с ними чуток,
И домой до солнца успеть,
В норку, хвост поджав, и — молчок.

* * *

Хочешь — пожалуйста,
Встретимся вечером.
Влажною жалостью
Взгляды помечены.

Выскочил из дому
(Мол, к парикмахеру).
Мы ведь по-быстрому? —
Кофе — без сахара.

Жалкой улыбкою:
Выглядишь здорово, —
В стороны тыкая
Шпажками-взорами.

Что? Закурить? Ты ведь
Бросила, кажется?
Что ещё выдавить
Сладкою кашицей?

Всё, извини, ты ведь
Умница редкая.
Что нам облизывать
Блюдца с объедками?

Разве, из жалости,
Хлебною крошкою —
Хочешь? — Пожалуйста.
Свидимся, Прошлое.

* * *

Падал с небес, падал,
Путая все сроки.
Были ему рады
Губы, глаза, щёки.

Бело кружил венским,
Всё обещал сбыться.
Падало вниз сердце,
И до небес — птицей.

Так целовал сладко,
Так щекотал нервы.
Был он такой краткий.
И навсегда — первый.

* * *

Весь изорван, избит, измят,
Снег устало зияет ранами.
Захлебнувшись слезами пьяными,
В стёкла грязные смотрит март.

Ну, давай, наливай в стакан
Солнце с ветром весенним поровну.
Мне открыты все света стороны,
Потому что весною пьян.

Потому что само собой
Всё течёт непременно к лучшему.
Я опять доверяю случаю,
Что однажды нас свёл с тобой.

И в бурлящей кругом волшбе
Всё собою само наладится.
Я весною — беспутный пьяница,
Стосковавшийся по тебе.

* * *

Рвётся нить, и солнце падает,
Видно в сумерках едва.
Под ногами мокрой ватою
Мнётся снега синева.

Скрип да скрип. Следы цепочкою
Свяжут пункты А и Бэ.
Я скольжу наивной точкою,
Вспоминая о тебе.

Пусть глаза ослепли инеем,
Режет ветер, как стекло,
Знаю я — любые линии,
Холода раздвинув зимние,
Приведут в твоё тепло.

* * *

Чёрно-белая картинка
В тесной рамочке окна.
Полукругло тает льдинкой
В тёмном озере луна,
Воздух тонок и прозрачен.

Водишь пальцем по стеклу,
Где тихонько небо плачет,
Чуть растапливая мглу.
А по мокрым снежным клочьям,
Как струна, натянут путь.

Отчего ж весною ночи —
Не забыться, не уснуть?
Отчего же в сердце зыбко
И легко от сладких мук?
А луна скользит улыбкой,
Словно знает — почему.

* * *

Земли усталой замер плавный ход,
И в тот же миг всей тушей, косолапо,
Качнулось небо тучное вперёд,
И Солнце, дрогнув, двинулось на Запад.

Земля вздохнула, чуть прикрыв глаза,
От отдыха внезапного немея.
Смотри — Луна взошла. И кто сказал,
Что неверна система Птолемея?

* * *

Всё превращая в силуэт
На фотоплёнке,
Так падал снег, а может, свет,
Прозрачный, тонкий.

Скользил слезинкою у глаз,
Блестящим стразом.
Наверное, в последний раз
Ложился наземь,

Где смутно таял чей-то след,
Судьбы предтеча.
И как во сне — и снег, и свет,
Весне навстречу.

* * *

Словно одетая в чистый свет,
В белый шифон, газ.
И до вопроса уже ответ
Там, в глубине глаз.

Я подступаю к тебе, несмел,
Переступив круг.
Столько сказать я тебе хотел,
И не могу вдруг.

Ты улыбнёшься — скользнёт звезда,
Вниз по щеке след.
Я и желание загадал:
Чтоб на двоих — Свет.

* * *

Когда земля не казалась круглой,
А небосвод был ещё хрустальный,
И ты была молодою дурой,
Такой красивою и печальной,

Что каждый мимопроезжий рыцарь,
Плевав на данные им обеты,
Спешил скорее в тебя влюбиться,
Оповестив половину света

О даме, чья красота сравнима,
Возможно, только со светом чистым…
Но как-то всё проезжали мимо
Те идиоты-идеалисты.

А ты ждала и ждала чего-то,
Пока весь мир не пошел насмарку.
Потом устроилась на работу,
Купила где-то себе овчарку.

Гуляя с нею по парку летом,
Мужчину встретила с глупой таксой.
Он оказался твоим соседом.
Зимой вы с ним расписались в ЗАГСе.

И жили-были, любя друг друга,
Хотя и был он простолюдином,
Считал, что Бог создал землю круглой,
Чтобы встречаться на ней любимым.

Ты соглашалась легко и сразу,
Лаская жадно родное тело.
И от рассыпавшихся алмазов
Над вами небо всю ночь звенело.

* * *

Как по пальцу ножом. Хоть больно —
Но не веретеном заколдованным.
Йодом смажешь — и всё, довольно.
Жизнь не кончена, не поломана.

Всё вполне и давно на месте,
Смысла нет рассыпаться бисером.
В три-стотысячном королевстве
Принц храпит перед телевизором.

Ну, а ранка не так серьёзна.
Молча царствуешь в кухне белой.
Защипало глаза. Не слёзы.
Что-то, видимо, подгорело.

* * *

Над первым небом, над листопадом,
Порой нелепо, но так воздушно,
Мы жили юно, мы жили рядом,
Не очень умно, не так, как нужно,

А как хотелось. Ах, как хотелось!
И плыло тело, душа парила.
Лишь так возможно, имея смелость —
Неосторожно, со всею силой.

И дни кружились, слетая с неба.
И звёзды плыли, как многоточье.
Струились души, пускай нелепо,
Но так воздушно. И очень, очень.

* * *

Подходит война к концу,
И силы наши неравные.
Столкнуться лицом к лицу
Уже не самое главное.

Возьмёшь ли меня в полон,
Отпустишь — куда деваться мне?
Блестит кольца Рубикон
На безымянном пальце.

В окончаньи рабочей недели