Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ

• Название: СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ
• Автор: Б. Дедюхин
• Жанр: Историческая проза

В книгу вошли произведения, рассказывающие о жизни великого князя Василия II Темного.

---

той ударя челом граду и пойдет, хваля Бога. И посреде лечебницы устроена служба, и поют на вся день. Есть монастырь иной, устроенный белым каменем хитро и вельми твердо; а врата железны; а божница вельми чудна, и есть в ней служб сорок; и мощей святых множество, и риз других множество с камением драгим, и со златом, и с жемчугом. Старцев же в нем сорок, житие же неисходно из монастыря никогда; и миряне к ним не ходят николи же, а сидят за рукоделием: шьют златом, шелком на плащаницах святых. В том монастыре был владыка и мы вси быхом с ним, и та вся видехом. А погребение же умерших тех старцев бывает в устроенных тех монастырях: новоумершего старца вкладывают в гробы, и ветхие кости вынимают и кладут в костер, и на них смотря поминают час смертный. В том же граде делают камки и акамисты со златом; товару же всякого множество, и садов масличных… Ту же видохом древние кедры и кипарисы; кедр как русская наша сосна много походит, а кипарис корою яко липа, а хвоёю яко ель, не мало хвоею, кудрявая, мягка, а шишки походят на сосновые…»

Начал Симеон свое писание, чтобы только тоску заглушить, не собирался доверять бумаге все увиденное и пережитое. Уж тем паче не думал суздальский иеромонах, что войдет в историю как первый по времени русский списатель, сообщивший драгоценные сведения о Западной Европе и изложивший с сердечной болью и непосредственностью свои впечатления о Соборе, о Флорентийской унии [115].

Великокняжеский посол Фома, которому до всего было дело, и Симеона за его занятием застал врасплох. Не стал Симеон отпираться, поделился своими сокрушениями и не пожалел потом, найдя в Фоме верного сотоварища.

– Давай к Авраамию сходим, он муж крепкий. Я видел, приходит к нему третевдни от папы бискуп Христофор, велит подписать соборное постановление. Авраамий же ему в ответ: «Не могу в богопротивном деле быть!» Я вот убежать надумал, хочешь со мной? – спросил испытующе Фома.

– Как не хотеть, да разве по-божески это, без благословения?

– Вот и попросим благословения у владыки суздальского Авраамия. Только тайно надо к нему идти.

Так согласно решили, да опоздали: папа римский заключил русского епископа в темницу за несогласие с ним.

Симеон кинулся к митрополиту Исидору, воззвал со страстью:

– Высокопреосвященство, владыка Исидор, заступись, Бога ради, за владыку Авраамия, латиняне в темнице его нужат.

– Не латиняне, святой отец, а я его нужу. До той поры он будет сидеть, пока ума не наберется. И у тебя, я вижу, тоже ума-то не палата, посиди-ка и ты с ним да умоли его не кобениться, не стараться умнее самого папы римского быть.

Митрополичьи бояре схватили Симеона и кинули в ту же каменную темницу, сырую и холодную. Авраамий претерпел уже много, у него распухли колени, разболелись зубы, от дурной пищи расстроился желудок. И сдался епископ.

– Зови бискупа Христофора,- сказал стражнику.

Симеона выпустили заодно с Авраамием, вернулся он в келью и сидел в ней безысходно, так тошно было на душе. И на совместную – двух Церквей – литургию не пошел, и на площадь не выглянул, когда уезжал из Флоренции с большим почетом, под оглушительный рев труб и свирелей царь константинопольский Иоанн, предавший правую веру свою за мнимую помощь католиков.

Все греческие епископы сождались в Венеции, чтобы оттуда уж вместе отправиться в путь до дому.

– Из Венеции я хочу свою дорогу торить до Москвы,- шепнул украдкой Фома Симеону, когда оказались они вдвоем на берегу реки во время пересадки с коней на галеры.

Симеон согласно кивнул. Тут они и исчезли, не попрощавшись с Исидором, который продолжал путь по Адриатическому морю, чтобы добраться до Угорского королевства на Дунае, а там уж сушей – на Русь.

Не было у беглецов ни денег, ни защиты, ни знания дорог.

Фома оказался человеком бывалым да пролазчивым. Отыскал он рузариев – купцов, торговавших с Русью и бывших посредниками при передаче на восток разных романских художественных ремесел. На этот раз у рузариев были дорогие предметы церковной утвари – подсвечники, водолеи, чаши, дарохранительницы, оклады книг. Фома обещал им помочь найти на Руси выгодный сбыт их товара, привлек и Симеона, который подтвердил, что в Суздале много храмов и покупатели найдутся.

Поначалу все ладно шло, но, когда показался в виду город Понт, родина Пилата, купцы засомневались, попросили Симеона:

– А не мог бы ты, отец, снять свой крест православный? Да и рясу бы спрятал, мы дадим тебе порты холщовые и рубаху.

Не захотел батюшка Симеон в бродягу рядиться, и Фома поддержал его.

– А когда так, то прощевайте! – И купцы сбросили с возка на пыльную дорогу немудрящие пожитки русских утешественников.

Прошли немного пешком, притомились. Красота кругом и жара. Запахи незнаемые голову кружат. Дорога каменистая белая глаза слепит. Взобрались на холм, где дерево развесистое, одинокое, прилегли в тени. Да и задремали. «Преподобный Сергий, помоги мне заступою твоею», – попросил Симеон, смежая глаза. И минуты, показалось, не спал, только чует, кто-то его за руку трогает, и голос как бы строгий: «Благословился ли ты от Марка, епископа ефесского, по стопам апостольским ходящего?» – «Да, благословил меня сей крепкий муж»,- пролепетал Симеон склеенными от страха губами. «От Бога благословен Марк,- продолжал голос,- ибо никто из суетного латинского Собора не соблазнил его ни ласкательством, ни угрозами. Ты сие видел и тоже не склонился на прелесть, и за то пострадал. Проповедуй же то, что говорил Марк, куда ни придешь, всем православным: пусть содержат предание святых апостолов и святых отцов семи Соборов. Имеющий разум да не уклоняется от сего».

Симеон и пошевелиться не мог, все члены его были скованы, только лепетал: «Батюшка Сергий, ты ли это? Тебя ли слышу?» И видел неясно темный лик в белом сиянии бороды и благословляющие персты в воздухе.

«О путешествии же вашем не скорбите,- будто дальнее эхо, рокотал голос,- буду с вами неотступно и чрез сей непроходимый город проведу вас безопасно. Теперь, восстав, идите».

Симеон разлепил глаза, не понимая, где он находится и что с ним. Прямо над головой на темно-синем небе, таком темном, таком синем, какого не бывает на Руси,- резные широкие листья дерева неведомого, и кажутся они даже черными, хотя солнце все кругом заливает.

А голос приснившийся продолжал договаривать, но уже прерываясь и пропадая: «…прошед немного… место увидите, где две палаты и подле них жену… именем Евгения… примет вас в дом свой и успокоит… а потом вскоре…»

И все пропало. Симеон вскочил.

– Хлебушка бы теперь, зевай, сказал Фома, мя-гонького, с угольком на боку запеченным. Надоела еда ихняя. А ты и мяса не ешь. Ослаб, поди, совсем?

– Видение я имел… в тонком сне,- признался инок.

– Ну-ка, к добру иль худу?

– Что ты как спрашиваешь? Чай, не домового я видал.

– Иль каши! – мечтательно продолжал Фома.-

Гречишной. В горшке. Чтоб выперло. А сверху – корочка красная. А? Из печки на ухвате стряпуха несет. Сама бока-астая!…

Симеон невольно засмеялся:

– Эк, бес-то тебя донимает, боярин!

Фома тоже засмеялся:

– Прости, батюшка. Это с голоду у меня, с устатку. Все брашна мерещатся. Ну, скажи, тебе-то что пометилось?

– Не пометилось, а видение,- потупился Симеон.- Сергия я видал,- закончил он шепотом.

– Иль вправду? – обрадовался боярин.- Теперь не пропадем! С преподобным нашим не пропадем. Он с худым не является. Моли Бога о нас дальше, батюшка Сергий! – Фома перекрестился и встал.- Ну, побредем, отец! Лепота кругом – око радует, а брюхо подлое урчит и радоваться не дает.

С холма, насколько хватало зрения, простирались во все стороны виноградники, лилово-голубые в знойной дымке. А воздух нежил, хотя и пекло.

– Мы привыкшие,- легко сказал Симеон, препоясываясь потуже.- Низшее не может осилить высшее, то ись брюхо – глаз. Я вот что тебе скажу,- продолжал он, спускаясь по тропинке впереди Фомы.- В некоем монастыре греческом повадилась братия в огород ходить и с огородником воевать, овощей с него требуя сверх трапезы. А игумен говорит: это сатанинское дело и ему не следует быть. Как ты преодолеешь страсти и осилишь труды, когда тебя даже овощ побеждает?

Путешественники еще посмеялись. – Легче пера будешь, смиренный брат мой, если укрепишь себя воздержанием! – убеждал Симеон, резво перескакивая через белые валуны.

– Укрепимся в сем и утвердимся,- с невеликой охотой поддерживал его Фома, неловко перелезая через препятствия.

Тропинка привелаих к большому винограднику, полному спелых запыленных гроздей, поднятых на арки. Прежде чем вступить в густую спасительную тень, Симеон остановился, обернулся к боярину:- А еще он сказал, Фома, это преподобный-то во сне моём, обещался, мол, ты посетить обитель мою в Троице, да не посетил. Теперь же поневоле будешь там. К чему бы такое?