Уинифред Леннокс - Найду твой след

• Название: Найду твой след
• Автор: Уинифред Леннокс
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-7024-1422-5

Американка Натали Даре познакомилась со шведом Бьорном Торнбергом, когда участвовала в Марше мира, ставшем вкладом молодежи планеты в борьбу против угрозы ядерной войны. Но юная Натали сделала миру и личный подарок — родила дочь, которую назвала Мирой. И вот через двадцать лет Мира потребовала от матери найти Бьорна, даже не подозревающего о существовании дочери. Дело в том, что родители жениха Миры поставили условие: невесту к алтарю должен вести ее родной отец или свадьбе не бывать.

Счастье дочери зависит от Натали. Но, как выясняется, счастье не только дочери…

---

Натали видела, как посыпались кегли, сраженные реактивным шаром Агнес.

Натали испытала странное чувство, что таким же ударом Агнес Морган убирает со своего пути все, что мешает ей. А с некоторых пор и то, что мешает ей, Натали.

— Попробуй, — сказала Агнес.

Шар, который дала Агнес своей ученице, весил четыре с половиной килограмма. Она не рискнула сразу дать Натали тот, который весит семь с половиной. Агнес сама вставила ее пальцы в отверстия, они были великоваты для нее.

— Наклонись, руку за спину и… пошел!

Натали выпустила шар из рук, он покатился, она не отрывала от него глаз и загадала, что, если он нормально прокатится все эти восемнадцать с лишним метров и поразит кегли, значит, то, невероятное, случится…

— Недурно, — сдержанно похвалила Агнес. — Даже, я сказала бы, весьма недурно. Ты когда-нибудь уже пробовала? На Аляске, может быть?

— Нет. Правда, меня учили играть в другие шары. Траппер…

Агнес вскинула брови.

— Вот как? Он тебя учил…

Натали захохотала.

— Я говорю о бильярде, Агнес.

— Ты как насчет сауны после игры? — спросила Агнес, выбираясь из спортивного костюма. — В клубе есть сауна. Я заказала нам с тобой сеанс.

— Конечно. С удовольствием.

В сауне пахло можжевельником, Натали втянула в себя сухой воздух со сладковатым ароматом.

— Прекрасно, как в густом лесу на Аляске в жаркий полдень, — сказала она.

Агнес уже разделась и уселась на скамейке.

— Я люблю сауну, особенно после игры. Замечательное ощущение. Ты как будто растворяешься, тебя больше нет… Нет ничего, только удовольствие…

Натали увидела, как глаза Агнес закрылись, и она с любопытством окинула взглядом фигуру подруги. Она вдруг вспомнила слова Траппера о том, что от Агнес не пахнет женщиной. Но ее фигура… такая прекрасная. Тугие мышцы, грудь небольшая, но хорошей формы, она… А… что это? Натали уставилась на живот Агнес — он порозовел от жары, и на нем проступила вертикальная белая полоска — от пупка до паха.

Да это же… старый шов! — догадалась Натали.

Она успела отвести взгляд до того, как Агнес открыла глаза.

Глава одиннадцатая Человек-оркестр

Бьорн развалился на диване, обтянутом серой шерстью, в гостиной своей сестры и слушал музыку.

— Как тебе моя новая работа? — спросила Шарлотта. — Что скажешь о звуке?

Она сцепила руки на коленях, возле кресла стояли ее костыли, и Бьорн поймал себя на мысли, что у него давно не сжимается сердце, когда он случайно натыкается на них взглядом.

Какая сильная Шарлотта, думал он, после того несчастья она не только не потеряла рассудок, она преуспела в бизнесе. К ней едут записываться иностранные музыканты, прослышав про ее «нечеловеческий нюх» на успех, как она сама называет свой профессионализм.

— Говори, как тебе? — требовательно повторила она, и Бьорн снова вслушался в голос певца, в который негромко, но вполне отчетливо вплетался женский.

— А женский — это чей?

— Моя старая запись. — Шарлотта усмехнулась и насмешливо добавила: — Всякому творцу хочется остаться в веках. Я не исключение. Я кое-что препарировала.

— Здорово. А… кто он? — Бьорну неприятно было признаваться, что он прослушал имя певца, но он точно уловил, что это иностранец.

— Француз, — ответила Шарлотта, но имя не сказала.

— Как он на тебя вышел? — полюбопытствовал Бьорн.

— Через Интернет. Знаешь ли, мой сайт очень популярен, Бьорн. Я тебя должна благодарить за то, что ты вывел меня в виртуальный мир. — Шарлотта засмеялась. — Хотя на самом-то деле я из него никогда не выпадала. Просто сама не знала.

— По-моему, там окопались все музыканты, — уточнил Бьорн.

— Я благодарна тебе, Бьорн, — настаивала Шарлотта.

— Мне это ничего не стоило. — Он пожал плечами. — Но если ты настаиваешь на благодарности… Хорошо, буду считать тебя своей должницей. Отработаешь.

— Уже, Бьорн, — тихо пробормотала Шарлотта, она хотела что-то сказать еще, но брат опередил ее.

— Так как его зовут? Когда парень станет знаменитым, я буду хвастаться, что это моя сестра его сделала.

— Его зовут Бернар Констан, — сказала Шарлотта с улыбкой.

Бьорн уставился на нее, будто не расслышал.

— Бернар. Констан. Теперь понял? — повторила она. — Он из Парижа.

Шарлотта, наблюдая за братом, больше не сомневалась, что не зря минувшей ночью не сомкнула глаз. Она соединяла обрывки фактов, собственные наблюдения и домыслы, в результате чего у нее возникла вполне цельная картина из прошлого. Теперь она жаждала узнать, все ли в ней верно.

— Ну да? — Бьорн дернулся и сел прямо. — Он… приезжал к тебе?

— А как ты думаешь? Не я же к нему?

— Но это… Он тот парень, который… Нет, не может быть! — Бьорн махнул рукой.

— Знаешь, Бернар что-то такое вспоминал… — Шарлотта не отрываясь смотрела на брата, — о Марше мира. Может быть, вы участвовали в одном и том же?

Бьорн смотрел на сестру во все глаза. Его лицо побледнело, на нем еще ярче синели большие глаза. Бьорн красив до сих пор, как в юности, подумала Шарлотта.

— Он говорил о шведе и о девушке-американке, что все трое были дружны…

— Что он говорил о ней?

— Так ты вспомнил его? — спросила Шарлотта, — О, погоди, послушай, вот самое красивое место… Между прочим, Бернар признался, что его любимая классическая вещь — концерт Баха для двух скрипок с оркестром. И я это слышу, прямо сейчас… Значит, ты его вспомнил? — Шарлотта натянула на плечи голубой шотландский шарф.

— Я не забывал его, Лотта.

Она кивнула и посмотрела на брата.

— Он мне сказал… что чувствует себя перед ней виноватым.

— Перед ней? — переспросил Бьорн. — Что он ей сделал? — Бьорн стиснул кулаки и сжал челюсти.

— Он сказал ей одно слово. Неправильное. Не то, которое должен был сказать.

— Какое слово? — Глаза Бьорна потемнели, он чувствовал, как налились тяжестью кулаки.

— Звучит невероятно, но он сказал «девушка» вместо «сестра». Бернар говорит, что всегда плохо знал английский.

Бьорн не мигая уставился на сестру, словно ожидал разъяснения.

— Он сказал той американке после внезапного отъезда шведа, что тот улетел на зов девушки. А должен был сказать — сестры…

— Это… он так сказал?

— Да.

Бьорн молчал, пытаясь осознать новость.

— Но почему он не встретился со мной? Почему все это он рассказал тебе?

— А откуда ему было знать, что я твоя сестра? Меня все знают, как Шарлотту Свенску. По имени фирмы. Для музыкантов нет Шарлотты Торнберг.

Бьорн ошеломленно смотрел на нее, голос Бернара Констана, поддержанный голосом Лотты, звучал и звучал, он чувствовал, как внутри у него все переворачивается. Эта музыка возвращала его в Булонский лес, в ту звездную ночь. Только в песне Бернара не было той болезненной радости, которая заполняла сейчас Бьорна.

— Кажется, я понял.

— Что ты понял, Бьорн? — Лотта откинула плед, ей стало жарко — казалось, воздух в комнате раскалился от горячих эмоций Бьорна…

— Я понял, почему француз захотел записать свой диск у шведки.

— Почему?

— Потому что только японцы, не считая шведов, способны передать такую печаль. Ни одна французская фирма не сделает похожей записи. Ты на коне, Лотта!

Она засмеялась.

— Я падала только с лестницы, мой дорогой братец. Но с коня — никогда…

Бернар Констан припарковался возле музея Орсе в девять утра, как обычно это делал по пятницам. Из своего зеленого «пежо» он вынул сперва барабан, который пришлось повернуть на «живот», — он не проходил боком. Потом аккордеон, тромбон, тарелки. Гитара лежала в самой глубине, и, чтобы ее достать, Бернару нужно было по пояс влезть в багажник.

В такие дни, когда Бернар Констан играл на улице, он чувствовал себя снова студентом консерватории, который не просто подрабатывал на бокал вина и сигареты, а учился играть на публике, или, как говорили педагоги, привыкал концертировать.

Сегодня в музей выстроится очередь — самый разгар сезона для туристов. Он прекрасно изучил приливы и отливы публики, поскольку не первый год играет на этом месте.

Бернар уселся на высокий табурет, по правую руку поставил барабан, на боку которого еще студентом нарисовал сердце, пронзенное стрелой, — кроваво-красное по краям и бледно-розовое в середине. Через розовое поле он пропустил тонкую черную стрелу с красным оперением. Посвящение всем девушкам…

Бернар был впечатлительным и любвеобильным, как все артисты. Каждой возлюбленной он говорил, что именно в ее честь, которую она ему подарила, он создал столь чудное произведение искусства. Верили не все, но он-то при чем?

Но та, которая на самом деле его вдохновила, так и не узнала об этом. Впрочем, все теперь в далеком прошлом, с усмешкой подумал Бернар. А инструмент хорош до сих пор. Он понял в конце концов, что его единственная и непреходящая любовь в этом мире — музыка. Женщины приходят и уходят. Если бы это было не так, то с какой стати он сейчас устраивал бы свой концерт?